– Андрей Арсеньич, как видно, этот товарищ, – он сделал едва уловимую паузу, – знает ситуацию с нашей экспедицией лучше всех. Полагаю, он и доведет доклад до конца. А мы, пожалуй, отправимся на аэродром, нужно Антона вытаскивать.
– Погоди, Гринев, не кипятись. Этого… товарища я пригласил, чтобы он возглавил работы в городе, который вы нашли. Поэтому…
– Сомневаюсь, что он хороший руководитель, Арсеньич, – отозвался Ким устало со своего места. – Он даже доклад выслушать не в состоянии.
Внезапно Ростик испытал прилив такой тоски и печали, что даже закрыл глаза. Власть перерождалась, она становилась ничуть не лучше, чем высокомерные и подловатые в своих повадках, как пляжные шулеры, коммунисты. Что с этим делать и как избежать серьезной опасности, которая при этом возникала, он не знал.
Приглашенный мужик покраснел. Он уже распахнул было рот, чтобы заорать, но Дондик вдруг с тонкой улыбкой хлопнул его по руке.
– Вот такие это ребята. Они даже меня не раз срезали, когда я пытался их подмять.
Мужик взглянул на капитана, поперхнулся и ничего не сказал.
– Да, думаю, что мы пока обойдемся без руководства, – проговорил Ким раздельно.
– В конце концов, нам решать – кто и как будет руководить, – промямлил наконец мужик.
Ростик поймал себя на том, что даже не знает его имени.
– Не так, – произнес он довольно зло и разочарованно. – По договору с Рымоловым, нам решать – кто вообще будет сидеть в этом доме.
В кабинете возникла тишина. Ростик на мгновение подумал, что, пожалуй, это слишком круто. Если бы можно было этого не говорить, он бы, пожалуй, промолчал. Но слова были произнесены, и вернуть их невозможно.
– Ладно, не задирайся, – вдруг проговорил Дондик вполне по-человечески. – Давай лучше вместе планировать. Как я понимаю, вы предлагаете устроить в этом городе…
– В Одессе, – подсказал Ким и быстро, в двух словах объяснил, что таково предложение Коромысла.
– Хорошо. Вы предлагаете устроить в Одессе полноценную колонию. Арсеньич, это возможно с нынешними ресурсами?
– Какие именно ресурсы ты имеешь в виду?
– Людей, автомобили, снаряжение для постоянной охраны… Обязательно радиостанцию для связи. Ведь между… Одессой и Боловском, хотим мы того или нет, придется поддерживать постоянную связь.
– Напрямую сигнал тут не пройдет, – уверенно произнес Ким. – Нужно одну промежуточную рацию поставить в Чужом.
– А может, солнечный телеграф? – спросил Ростик. – Там, правда, речка поблизости, вообще город стоит в низинке, но если вознестись на соседний холм и установить примерно такой же шар, как тут, то…
– Каково расстояние между вашей Одессой и Чужим? – спросил Рымолов.
Ким поколдовал над картой. Подумал, посчитал, напряженно разглядывая потолок рымоловского кабинета.
– Двести девяносто километров по прямой, может, больше. Но Рост прав, Одесса стоит в низине.
– Вот и нужно будет найти место, откуда солнечный телеграф будет как следует просматриваться.
– Стоп, с телеграфом может не выйти, – вздохнул Ростик. – Мы же забыли о воздушных червях.
– Это не единственная проблема, – отозвался Рымолов, устало улыбнувшись. – Нужно еще уговорить Гошодов сдать нам в аренду одну из башен своего города.
– Вообще-то, я думаю, их для начала нужно упросить отдать нам всю Одессу, – вмешался Дондик. – Как Гринев сказал, по всем признакам, это их город.
– Согласен, – кивнул Рымолов. – Вот и получается, ребята, сегодня ночью вы никуда не полетите. Отправитесь завтра, когда мы укомплектуем солидную экспедицию. И скорее всего на нескольких машинах, чтобы как можно больше пилотов знали этот путь. – Он осмотрелся. Только сейчас все заметили, что мужика, с которым разругался Ростик, в кабинете не было, он незаметно ускользнул. – И сразу учтите, я придаю этой вашей Одессе первостепенное значение. – Помолчав, Председатель повторил: – Первостепенное, с которым ничто не может конкурировать.
Давно включилось солнце, а они все еще не вылетели. Третью команду почему-то в последний момент не выпустил Серегин, кажется, из-за состояния гравилета. На недоуменный взгляд Ростика Ким пояснил:
– Обученных людей не хватает, чтобы эти лодки регулировать. Вот и получается, что…
– Неужто губиски их тоже все время ремонтируют?
– Не думаю. Хотя… Не знаю, может, мы их как-то неправильно эксплуатируем или слишком уж перестроили под габариты человека? Сам помнишь, губиски-то поменьше будут, и весят, соответственно, около пятидесяти.
– Зато у них на котле стоят два двухметровых облома, так что про перегруз мне лучше не рассказывай.
– А я и не буду. Просто напомню, что мы ведь так и не знаем, с какой базы они прошлый раз на нас налетели. Может, они расположились всего-то километрах в пятистах, а это расстояние можно перескочить одним перелетом, даже не присаживаясь для отдыха.
Как раз в этот момент из ангара и вышел раздраженный пилот третьей машины, плюнул в сероватую траву и ушел в сторону командной вышки. Ким усмехнулся.
– Так, значит, с нами летит Казаринов.
– Кто это? – спросил Ростик.
– Есть тут один мужик. Был инженером на заводике, из тех, что стояли за железнодорожным вокзалом.
С той стороны путей, километрах в пяти-семи от зоны, которую отрезал Перенос, действительно находились скученные в один узел заводики старой, еще довоенной постройки. Что там были за предприятия, никто из знакомых Ростика толком не знал, у них была своя рабочая слобода, свои магазины. Они лишь в кино да на праздники приезжали в город. Жаль, что они не переехали в Полдневье, почему-то всегда казалось, что от них тут была бы большая польза, потому что зря секретность никто не разводит. А значит…
Впрочем, нет, глядя на Дондика, Ростик не раз убеждался, что секретность для того была просто воздухом, которым он дышал. А значит, те заводики вполне могли выпускать никелированные чайники в обстановке, словно они ядерную начинку для ракет делают.
– А как он вообще? – спросил Ростик.
– Сам летает не очень, но уверенно. Загребным у него Молоток. Увидишь, колоритный тип. Весом семьдесят, волосы на треть седые, но жилистый и выносливый, как камень. Если лететь на дальность, то даже Коромысло может перегрести. А вот стрелком…
– Рост! – раздался голос, от которого сразу потеплело на душе.
Ростик вскочил, вытянув руки для приветствия.
– Квадратный, старшина-старина! Тебя выпустили?
– Что значит – выпустили? Это из дурдома выпускают, а меня выписали. – Они обнялись, потом обхлопали друг друга по плечам. Их немало связывало, а не виделись они уже почти два месяца.
