Я кивнула. Мне больше ничего не хотелось спрашивать, она порядком напугала меня, напомнив худшие дни моей жизни своей неистовой злостью.
— Все что я хотела, понять, как немного улучшить наши отношения, — робко начала я, но она грубо прервала меня:
— Не надо понимать, ясно? Не надо пытаться. Я не хочу улучшать наших отношений. Нет их, этих самых отношений. Нечего улучшать. Просто немного снять напряженность, которая достала всех. Велимир сказал мне разобраться со своей, а точнее нашей, недружелюбной атмосферой. Он капитан. Когда говорит, реши свою проблему прямо сейчас, это не дружеский совет. Это приказ. Короче так. Ты уже в курсе, у меня два протеза, которые я получила из-за куклы. Безмозглой твари, но уже достаточно сильной, чтобы покалечить человека. К сожалению, я не знала, что вы так опасны, иначе бы не пыталась помочь ей, а всадила бы в башку пулю.
— Как это случилось?
Вишневые глаза Киры затопили меня яростью:
— Последнее, что я собираюсь делать, так это рассказывать тебе о своей жизни. Просто держись подальше. Я думаю, тебя дрессировали и надеюсь, достаточно хорошо, чтобы ты на уровне инстинкта почитала человека, но все-таки, если я буду подыхать, а ты решишь мне помочь, не надо, ага?
Слышать такое было больно. Но я все равно ее понимала. Лучше, чем она считала.
— Кира, ты ведешь себя как настоящая задница.
Я готова была услышать такие слова из уст Марты, но не Кабо. Когда он подошел так близко и как долго присутствовал при разговоре, не знаю, но зато точно понимаю, зачем. Он пришел поговорить со мной.
Меж тем, Кира повернулась к Кабо и, смерив его тяжелым взглядом, который на него, в отличие от меня, не произвел ровно никакого впечатления, ответила:
— А не пошел бы ты? Думаешь, будешь говорить мне, что и как делать?
Кабо улыбнулся одной из своих широких, немного безумных улыбок. Его торчащие во все стороны малиново-зеленые волосы выглядели забавными, а глаза блестели как драгоценные камни. Но вот слова, слова резали острым ножом:
— Я? Упаси бог. А вот капитан обязательно. Угомонись, воительница. Здесь нет ветряных мельниц, но маленькая и забитая куколка, вовсе не та несчастная, которая сошла с ума от пережитого насилия, беспамятства и чужой ненависти. Поверь, Табат достаточно умна, чтобы понять от кого надо держаться подальше. Она действительно такая, как куклы, о которых мы читали в архивах, как в прежние времена, Кира. И те люди, что держали ее у себя, наверняка понимали, какое у них сокровище. Ее восстановили в полностью исправном восстановителе. Она чудо из древней машины, а вовсе не чета тем куклам, с которыми даже никогда не встречалась. Да и ты сама, Кира в своей жизни видела лишь одну, поломанную, испорченную, дефектную. А я видел многих. То, что ты сказала, прозвучало жестоко. Она это понимает и ты тоже. Кира, я же знаю тебя много лет и ты справедливый человек, хотя и порядочная зануда. Но это, не было хорошо. Это грязный удар под дых.
Кира промолчала, но я заметила, как ярость в ее глазах утихает, сменяясь печалью.
Кабо мягко положил руку ей на плечо, и она не скинула ее нервным движением, а как-то обмякла, сгорбившись.
— Зачем он устроил нам это шоу? — Спросила она его. Кабо широко улыбнулся, потряс волосами, а потом скорчил мне рожу:
— Чтобы мы не скучали. Или ты забыла, Кира? Приказы и решения Велимира не обсуждаются.
— Ты поняла меня, кукла? — С неожиданной резкостью обратилась ко мне Кира. Я кивнула:
— Отлично. И не забывай о том, что я сказала. Отвали Кабо, эти твои шуточки, — отмахнулась она от азиата, который пытался воткнуть в ее короткие темные волосы цветок, сорванный с ближайшего куста. Но в голосе ее осталась лишь усталость и ничего более.
Когда Кира ушла, мы с Кабо какое-то время стояли молча, слушая равномерный звук капель. Он разглядывал меня, а я собиралась мыслями, переваривая информацию.
— Так что ты знаешь о куклах, Табат? — Внезапно спросил он.
— Не так много, — ответила я. Откровения с Кабо пока не входили в программу. Я вовсе не была уверена, что могу ему доверять. Да, он заступился за меня сейчас, но с таким же успехом это мог оказаться пункт его плана. Какого такого плана?
Я почувствовала, как сначала закипает раздражение, а потом и страх вспыхнул с новой силой. Они чего-то хотят от меня. Тоже будут причинять боль, и требовать ответов на вопросы. Но у меня нет ответов…
— Таб! — Кабо не пытался проделывать со мной тех же штук, что с Кирой. Стоял и смотрел. Мне в голову пришла забавная мысль а, быть может, он боится меня? Меня и моей силы, которая едва проклюнулась. Это откровение было ошарашивающим, и широко распахнув глаза, я уставилась на него.
Азиат уже не улыбался. В его позе чувствовалась странная напряженность, но не страх.
— Табат, — настойчиво позвал он снова, призывая меня откликнуться. — Ты скажешь мне еще что-то?
— Что?
— Ты видела других кукол?
— Все что я видела, Кабо, это несколько станций в космосе. Одну или две захудалые планетки, и то, мельком. Зато я очень много времени провела на корабле, среди таких затейников, как Сневедович. Они развлекали меня и фантазиям их несть числа. Мне отчего-то никогда не приходило в голову задавать им лишние вопросы. Инициатива, знаешь ли, наказуема. Разве в гареме твоего отца было иначе? Я хорошо понимаю Киру, правда. Зло причиненное ей одной куклой было достаточным, чтобы она возненавидела весь мой род.
Я вдруг увидела, с какой жадностью Кабо ловит каждое слово, и почувствовала ярость. Даже не гнев, а горячую, струящуюся по венам ненависть, вызванную его человеческим нездоровым любопытством, и мне захотелось заставить его испытывать стыд:
— Я долго не могла понять, за что меня так наказывают? Ведь видела, как на «Звезде» парни относились друг к другу. Да, они спорили, бывало, и дрались, но никогда с ними не происходило такого как со мной. Когда на станциях они снимали шлюх и приводили на борт, я видела и слышала разные вещи, но женщин не избивали до полусмерти, не душили, не засовывали иголки под ногти. Конечно, Сневедович обо мне заботился, своеобразно, да, но убить бы меня он не дал. И такое со мной проделали лишь один раз, один умелец постарался, за якобы серьезный проступок. Я отказалась делать то, что он приказал. Но я кукла, а не шлюха. А вот затрещина и тычок были моими верными спутниками годы, знаешь ли, как утро и ночь. Неизменное всегда.
Мне хотелось кричать, но я говорила медленно и четко, почти смакуя для него каждое слово:
— Я так и не нашла причины, наверное, потому что ее не было. Я поняла со временем, вынесла из бесед с врачом «Звезды» и Сневедовичем. У каждого из них было свое представление об извращениях. Они учили и разговаривали со мной о многом, но никогда не давали забыть о том, что я просто умная вещь. Как компьютер. Или живая игрушка. Вещь, которая имеет цену, но не ценность. Вот это ты хотел услышать?
