— Что-то спрятано — поди и разыщи" — Что-то потерялось за горами…" Я только начал жить. Разумеется, я заслуживал лучшей участи, нежели исчезновение после того, как открыл жизнь.
Можно ли человека, не знающего, как надо жить, вовсе лишать жизни? Джей Элксон, этот холодный человек, который никогда не заглядывал за горы должен ли я потеряться в нем?
Что-то потерялось за горами… Да нет, не что-то, потеряться мог лишь я сам. Я начал испытывать всепоглощающее чувство долга, которое привело меня сюда. Сейчас слишком поздно, и я горько сожалел — Кила предлагала мне жизнь. Конечно же, я никогда ее больше не увижу.
Стоит ли сожалеть о том, чего я уже никогда не вспомню? Я вошел в офис Форса, как если бы входил в свой дом.
Я был…
Форс тепло приветствовал меня.
— Сядьте и расскажите обо всем, — настаивал он.
Я бы предпочел не говорить, но вместо этого, повинуясь какому-то порыву, я сделал полный доклад. По ходу его непонятные вспышки озаряли сознание и гасли. К тому времени, когда я понял, что среагировал на постгипнотический приказ и сейчас вновь нахожусь под гипнозом, было слишком поздно, и я мог лишь думать, что это хуже, чем смерть, потому что в этом случае я жив.
Джей Элисон выпрямился в кресле и педантично застегнул манжетку, прежде чем сжать рот в некое подобие улыбки.
— Итак, я могу предполагать, что эксперимент увенчался успехом?
— Полным успехом, — голос Форса отчего-то был слегка хриплым и раздраженным, но Джея это не интересовало; за эти годы он усвоил, что большинство его начальников и подчиненных недолюбливает его, и давно уже перестал беспокоиться по этому поводу.
— Следопыты согласились?
— Согласились, — сказал Форс удивленно. — Вы разве помните что-то?
— Кусками. Обрывки кошмара, — Джей Элисон опустил взгляд на тыльную сторону кисти, сжав заболевшие пальцы и прикоснулся к зудящему красному шраму. Форс проследил за направлением его взгляда и сказал не без симпатии: — Не беспокойтесь насчет руки, я ее как следует осмотрел. Она полиостью в порядке.
Джей сказал натянуто: — Похоже, в этом деле присутствовал очень серьезный риск. Не могли бы вы подумать о том, что это для меня значило, если бы я перестал ею владеть?
— Это был определенный риск, если он и был, — сухо сказал Форс. Джей, вся эта история записана на пленку, так, как вы мне ее рассказали. Хотите послушать, что сделало ваше "второе я"?
Джей помедлил. Затем он вытянул длинные ноги и встал:
— Нет, не думаю, что мне нужно это знать, — он помедлил, успокаивая подергивание болевшего мускула, и нахмурился. Что случилось, что могло случиться, отчего внутренняя боль кажется серьезнее, чем боль от разорванного нерва.
Форс следил за ним, и Джей спросил раздраженно: — В чем дело?
— Один черт, вы холодная рыба, Джей.
— Я не понимаю вас, сэр.
— И не поймете, — пробормотал Форс. — Смешно. Мне нравилась ваша подавленная личность.
Рот Джея растянулся в невеселую усмешку.
— Надо думать, — сказал он быстро и повернулся.
— Идите, если я соберусь заняться этим проектом, я обследую добровольцев и выделю доноров.
Но за окном были снежные гряды гор. Таинственные, они вновь привлекли его внимание. Непонятно, загадочно…
— Замечательно, — сказал он и пошел в свой кабинет.
Четырьмя месяцами позже Джей Элисон и Ронжелл Форс стояли рядом, глядя на последний из улетающих самолетов, которые уносили добровольцев в Карфон.
— не бы следовало полететь с ними в Карфон, — сказал Джей хмуро. Форс увидел, как долговязый мужчина смотрит на горы и подумал о том, что лежит за задержанными жестами и рассудочностью.
— Вы сделали достаточно, Джей, — сказал он. — Вы работали, как дьявол. Тармонт, Легат просил передать вам, что вы получаете официальные полномочия и содействие. Он даже не говорит о том, что вы сделали в Городе Следопытов, — он положил руку на плечо коллеге, но Джей раздраженно стряхнул ее.
В течение всей работы по выделению и изучению фракции крови Джей не знал усталости и отдыха; спал урывками, но держался; молчаливый, способный на внезапные вспышки ярости, но усердный, наблюдал он за Следопытами с самой отеческой заботой — но с некоторого расстояния.
Он, что называется, не оставил ни одного вывороченного камня, обустраивая их жизнь, но отказывался от личных контактов с ними, если в этом не было крайней необходимости.
— Мы играем в опасную игру, — думал Форс. Джей Элисон имеет собственный подход к жизни, и мы нарушили этот баланс. Не покалечили ли мы его? Он дорог, но, черт побери, что за потеря! Так почему же вы не летите в Карфон вместе с ними? Хендрикс отправляется, вы не знаете. Он до последней минуты ждал, что вы пойдете.
Джей не ответил. Он избегал Хендрикса, единственного свидетеля его двуликости. После всех этих кошмаров выработалась мания избегать всех, кто знал его как Джейсона.
Однако, встретив Райфа Скотта на нижнем этаже Штабквартиры; он повернулся и побежал, как сумасшедший, по залам и коридорам, пробежал четыре лестничных пролета и нашел укрытие в своей комнате, при этом сердце колотилось и вздувались вены, как у преступника. Наконец он сказал: "Если вы меня вызвали, чтобы попенять за то, что я не желаю участвовать в очередном походе в Хеллеры…"
— Нет-нет, — ровно сказал Форс. — Пришел посетитель. Регис Хастур прислал весточку, что он хочет повидать вас. Если вы его не помните, то он участвовал в проекте Джейсон…
— Помню, — мрачно сказал Джей. Это воспоминание было почти отчетливым: он сам на краю утеса, рука разрезана, обнаженное тело дарковерской женщины — и на фоне всего этого, расплывчато, лощеный дарковерский аристократ, вновь обративший его в Джейсона. Он лучший психиатр, чем вы, Форс. Он превратил меня в Джейсона, не успев моргнуть глазом, а вам потребовалась дюжина гипнотических сеансов.
— Я слышал о психическом могуществе Хастуров, — сказал Форс. — Но мне ни разу не удавалось кого-нибудь из них повстречать лично. Расскажите мне об этом. Что он делал?
Джей было раздраженно шевельнулся, но вновь взял контроль над собой.
— Может, и не встретитесь. Я не знаю, чем могу быть полезен.
— Боюсь, что вам придется с ним встретиться. На Дарковере никто не отказывается, когда Хастур просит — особенно, сети просьба такова, как эта.
Джей стукнул по полировке яростно сжатым кулаком, и когда он убрал кулак, на костяшках было несколько капель крови. Минуту спустя он подошел к кушетке и сел, очень прямой и жесткий, ничего не сказав. Ни один из них более не заговорил, пока Форс не вздрогнул от звонка, обернулся к нему и сказал: — Скажите ему, что это для нас большая честь. Вы знаете порядок приветствия. И пригласите его сюда.
