Я растрогался.
Это с днем рождения поздравляла меня Маринка.
Может, Архиповну вспомнила. „Из-за нее мы ходим по кругу…“
Я с удовольствием сделал большой глоток. Сердце таяло от умиления.
Вот какая у меня Маринка! К черту академиков. Мне не нравилась модель мироздания, придуманная Петровым-Беккером. Потянул к себе бандероль. Неудачно опрокинул чашку холодного чая, пористая бумага напиталась влагой. Машинально отметил еще один знакомый голос. Даже не поверил. „…сегодня у моего близкого друга день рождения, – милый Юлин голосок дрожал от волнения. – Хочу пожелать ему всего-всего. Пусть у него денег никогда не будет! Пусть у него машина сгорит! Пусть под его кривыми ногами горит и проваливается земля! Пусть его орангутанг изнасилует!“ – „Он у вас экстремал?“ – невольно заинтересовался диджей. – „Он у меня козел!“ – гордо ответила Юля. – „Не много ли для одного человека?“ – „Я же говорю, он козел!“ – Диджей заржал. – „Неизвестный далекий друг, – мягко произнес он. – Мы от всей души присоединяемся к пожеланиям вашей подруги“.
И опять завыли те же девки. „Убей мою подругу…“
Прослышали, наверное, про Архиповну. Но на сердце у меня полегчало.
Ученые – дураки. Они чушь несут. Вон сколько настоящих полковников умирает, а ни один оттуда пока не подал знака. А им, возможно, даже приказывали. Гордясь своими девчонками, я разорвал обертку бандероли. Что там? „Кама сутра“? „Энциклопедия Северной области“? Да нет, доллары. Я этой валюте больше не верил. Сейчас набегут парни с паяльными лампами. Американские президенты зловеще мне подмигивали. Заколебала, блин, эта Америка! Пусть с ними Моника работает. Вывалил пачки на пол, так они и легли зеленой кучей. Фальшивки, наверное. Разгневанная Матерь Божья точно решила отправить меня в тюрьму.
Подумав, я взял три сотками и сходил к почте.
Среди суетящихся обменщиков выбрал самого неприятного на вид:
– Фальшивки меняем?
Противные усики обменщика дрогнули.
Он помял стольник, понюхал, посмотрел на свет:
– Зря в таком виде светишься.
– Фальшивая, что ли?
– Пить надо меньше.
Обменяв все три сотни я направился в винный отдел.
Сто пятьдесят тысяч это, конечно, не миллион, сварливо поджимал я губы, зато на этот раз бумажки не фальшивые. На этот раз это, видно, те самые настоящие губернаторские деньги, которые пропали с режиссерского счета. Давно пропали. Никто искать их не будет.
С пакетами в руках поднялся в пустую квартиру.
„…сегодня день рождения моего близкого друга“, – донесся из приемника нежный Светин голосок. Достали девки диджея. – „Вы тоже хотите его поздравить?“ – завопил он и экстремалка решительно подтвердила: „Да!“ – „Но чем он вам так дорог? – пытался отвертеться диджей. – У него доброе сердце?“ – „Какая разница? – отрезала Света. – Сегодня у него день рождения, а я, как никто, знаю эту сволочь. Хочу пожелать ему…“ – „Мирного неба над головой? – заблеял диджей. – Крепкого сибирского здоровья?“ – „Большого горба, и чтобы все время кашлял!“
Тоскливая мелодия заполнила пустоту.
Проклятые суфражистки! Я жадно выпил рюмочку отличного коньяка.
А вот минеральной воды не было. Позвонить в китайскую лавочку? Они принесут все, что захочу. Заодно можно продать деревенскую корову вместе с бабой Маней. Бизнес, старик! Только бизнес! К черту литературу! Куча долларов, брошенная на пол, понемногу согревала мое израненное сердце. Я с удовольствием потянулся к ожившему телефону.
– Ася?
– Ну да.
– Ты дома?
– Уже дома.
– У тебя все нормально?
– Не знаю, как тебе ответить, – голос прозвучал устало. – С днем рождения тебя.
– Неужели помнишь?
– Если честно, то вылетело из головы. Но тебя девушки так мило поздравили. У меня радио на кухне. Это ведь тебя поздравляли?
– Меня, меня, – успокоил я.
– А у меня дом полон людей.
– Я приду утром.
– Спасибо.
– Чем думаешь заняться после похорон?
– Наверное, уеду.
– Далеко?
– В Испанию. У Ивана Ильича а Порте де Сон есть лаборатория. Осталась от его друга. Это самый север Галисии. – Ася замялась. – Он разводится с женой. Я мужа хотела скромно похоронить, но губернатор выделил какое-то особенное место.
Она не выдержала и заплакала.
– А следователи?
– Они извинились, – всхлипнула Ася. – Сказали, что поверили анонимке. Сказали, что такое иногда бывает. У них столько работы, что иногда они ошибаются. Две повторных экспертизы ничего не показали.
– А самая первая?
– Не знаю.
– Ладно, прости.
– Ничего.
Она всхлипнула.
Я повесил трубку, но телефон опять затрещал.
„Ну, хит-парад устроили твои шлюхи! – голос Алисы прямо звенел. – Помнишь, меня в театре током ударило? Никогда тебе не прощу! Нам-то сейчас хорошо, – вкрадчиво поддразнила она. – Мы с Алиночкой… Мы тебя не хотим…“ Я отчетливо представил Алину в притягательно просвечивающей шелковой ночной рубашке с королевскими лилиями. – „Женоподобье в образе мужчины! Звереныш с человеческим лицом!“ – вкрадчиво продолжила Алиса. – У тебя не жизнь, а сплошной праздник. Как у индюшки в День Благодарения. Не мог убежать с деньгами!»
«Все равно бы поймали».
«Ну не сразу же», – рассмеялась она.
И зашептала в сторону, задыхаясь: «Ой, Алинушка… Миленькая…»
От ее тающего голоса больно заныло сердце. «С днем рождения тебя, дурачок! Приводи своих шлюх в салон, мы бесплатно сделаем им страшные интим-прически».
Рукопись сценария валялась на подоконнике.
Я машинально поднял ее. Выглянул в окно. Два подозрительных типа пили в скверике пиво. Еще вчера я принял бы их за ужасных соглядатаев, а теперь только усмехнулся. Наверное, Спонсор уже знает, что фальшивый миллион уничтожен, сожжен, пущен по ветру. Кенийские крокодилы могут перевести дух. Я понимал Спонсора. Хорошо быть свободным, видеть из окна родной вечерний проспект, редкие машины. Теперь он может вернуться. Может, вылетел уже, успеет на похороны Режиссера. Старушки будут толпиться у дома. «Вот хоронят», – перекрестится одна. Другая вздохнет: «Видно, кто-то умер».
Позвонили.
На этот раз детский голос.
«А у тебя дома падаль есть?»
Я почувствовал, как сердце ухает в яму.
Подошел к компьютеру. Прислушался к нежному писку соединения, попытался представить, как две машины нащупывают друг друга в виртуальном пространстве. Наконец, нащупали. Зазвенели весело. Высветилась на мониторе рамка почты. «В двенадцать. Угол Морского. „Волга“ черного цвета». Оказывается, Тараканыч совсем не случайно встретил меня в среду словами «Уважаю обязательных людей». Сто пятьдесят тысяч на полу. «Ну, что, Муму, потанцуем?» Всегда начинаешь с желания перевернуть весь мир, а заканчиваешь благоустройством своих шести соток.
