— Машка! — раздался оттуда взволнованный голос Алки.
— Да?
— Это все — правда?
— Правда.
— И ты ничего не можешь сделать?
— Нет.
Вдруг Шахиня отвела правую руку и наугад, но не промахнувшись, ударила Машу кулаком между ног. Удар был столь неожиданным, а боль такой сильной, что Маша вскрикнула, а потом застонала.
— Машка! Машка! — закричала Алка в трубке. — Скажи ей, что я все отдам, только пусть они тебя не трогают!
Лиза поднесла телефон к своему уху:
— Все в порядке. Просто мне не понравилось, как неубедительно она с вами разговаривает… Нет-нет, вам никуда лететь не нужно, вы можете совершить какую-нибудь оплошность… Да, и не вздумайте устроить какую-нибудь глупость, я ведь и вас могу… Да, завтра. И вы все отдадите им… Сколько? Ничего-ничего, считайте, что эту сумму я вам подарила. Точнее, заплатила за хранение… Всего доброго, — проворковала Шахиня на прощание, нажала кнопку сброса и, вернувшись к столу, сунула трубку в сумочку. Затем обернулась к Маше и, недобро улыбаясь, спросила:
— Деньги мне теперь вернут и без тебя. И ты что, действительно думаешь, что я отпущу тебя живой? Чтобы ты снова преследовала меня?
— Я не буду. — Маша сказала это чистосердечно.
— И я поверила… Для того, чтобы тебя убить достаточно уже и того, что ты мне сделала раньше… Помнишь, как ты издевалась над нами? — От злости голос Шахини задрожал. — А как ты, сука, избила меня в гостинице?! Нет, милая, живой я тебя оставить не могу. Этих — то же, — кивнула она на Гогу с Соней. — Но они умрут быстро, а ты будешь умирать долго и страшно. — Она оглянулась. — Леший, ты будешь первым. Давай, трахни ее.
— Не интересно, — отозвался тот, что жег раскаленным прутом Гогу. Не видно же ничего. Давай, я лучше ту, вторую, она точно такая же.
Маша оглянулась на Соню и поняла, что воля той сломлена окончательно. Уронив голову на грудь, она тихо плакала, ни на что не обращая внимания.
Дойдет и до нее очередь.
— Вон, Николай ее видит, — продолжал отнекиваться "Леший", — пускай он ее и трахает.
— А я че, я — с удовольствием, — ухмыльнулся губастый и двинулся к ней.
— В глаза ей не смотри! — крикнула Шахиня. Но опоздала. Преодолев головную боль, Маша уже дала ему посыл. Но он как будто и не заметил этого.
— Какая разница, вижу — не вижу, — поравнявшись с ней и облапав, ухмыльнулся он. — Я вообще это дело в темноте делать люблю.
Он задрал ей рубашку и ощупал грудь. Расстегнул ее джинсы и слегка стянул их.
Маша почувствовала, как яростно заколотилось сердце, как сжало виски от стыда и ужаса.
— Одну ногу ей отвязать надо, — обернулся губастый Николай к Шахине, а то штаны с нее не снять. И вообще, не удобно.
— Ишь ты, эстет какой. Развяжи. С одной ногой не убежит.
Губастый встал на колени и принялся ощупью распутывать веревку.
Когда нога освободилась, Маша покачала ступней, разгоняя мурашки… А потом что есть силы ударила пяткой в губастую рожу.
— Ах, сука! — взревел Николай, вскакивая на ноги и размазывая по лицу кровь разбитых губ. — Ну, пиздец! — Он рывком расстегнул ширинку.
И тут погас свет.
Тьма наступила кромешная.
— Что это? — вскрикнула Шахиня. Но никто ей не ответил.
— Подстанция, наверное, вырубилась, — подал голос пьяница в синем халате, тот, что сначала впустил Машу, а потом ударил ее по голове. — А может — короткое замыкание. Тогда нужно в коридоре рубильником туда-сюда подергать. Есть чем посветить?
— Сейчас, — отозвался Николай и чиркнул зажигалкой. Он, видать, уже застегнулся. Пересек комнату, поднял с пола паяльную лампу, несколько раз качнул насос и поднес к ней зажигалку.
Огненный хвост давал возможность разглядеть хоть что-то. На красивом «роковом» лице Лизы Деевой явственно читалась тревога. Маша перевела взгляд на Соню и увидела в ее глазах неожиданную, ничем не подкрепленную, надежду. И ей и самой стало от этого легче.
Первым к двери двинулся «алкаш», губастый шел за ним, в одной руке держа лампу, в другой — невесть откуда взявшийся пистолет. Они шагнули за порог и в "колбасном цехе" вновь воцарился мрак.
Через мгновение из коридора раздался звук какой-то возни, слабый сдавленный крик и сова стало тихо. А еще через миг два ярких, слепящих световых луча ударили из дверного проема. И раздался громкий незнакомый голос:
— Оружие бросить! Руки за голову! Малейшее движение — стреляю!
Огни переместились в комнату. Глаза уже немного привыкли к свету, к тому же, отражаясь от стен, он рассеивался. Маша увидела, что Шахиня, Копченый, и ранее не знакомый, не пожелавший ее насиловать, бандит, стоят, замерев с поднятыми руками. Только фигуры с фонариками оставались пятнами глубокой черноты. И тут на освещенное пространство выступил еще один человек. У Маши сам-собой приоткрылся рот.
— Папа! — вскрикнула она. И повторила тихо. — Папа.
А тот метнулся в сторону Сони и принялся отвязывать ей руки. Маша сообразила, что отец не видит ее, и даже тихонько засмеялась. Точнее, так же как и «алкаш», он видит только то, что в момент посыла было прикрыто шубкой. Но в полутьме не смог идентифицировать бесформенный обрубок ее тела, как свою дочь.
— Папа, это Соня, — сказала она, продолжая смеяться. — А я — рядом.
Отец уже освободил одну сонину руку, но теперь кинулся к ней.
— Да нет, — возразила его порыву Маша, — ты развязывай ее, развязывай, а меня — потом.
— Ну уж нет, — пробурчал тот и точно так же, как только что «Николай», нашел веревку, только не на ноге, а на руке, и стал теребить ее. Свет не помог бы ему, но он не сообразил этого и раздраженно крикнул:
— Да посветите же кто-нибудь!
Оба фонаря повернулись к нему. И это стало ошибкой — и того, кто скомандовал, и тех, кто повиновался. Воспользовавшись суматохой и тем, что сейчас на нее никто не смотрит, Лиза Деева бросилась к выходу. И успела, проскочив мимо фигур с фонарями, вылететь в коридор.
— Стой, стреляю! — кинулся за ней один из неизвестных спасителей. Затем, почти одновременно, раздались грохот падающего тела, какой-то странный хлопок, выстрелы и страшный истошный женский крик.
Соня к этому моменту свободной рукой уже сумела отвязать другую, а Маша помогла отцу освободить себя полностью. И она бросилась в коридор на этот дикий нечеловеческий крик.
То, что она увидела там, сознание сумело объяснить не сразу. Да и то — с подсказки.
По полу, рыча и воя, катался огромный огненный ком.
— Запнулась о горящую паяльную лампу, и та взорвалась! — взволнованно выкрикнул спутник отца. — Тушить бесполезно…
