Фелиция услышала шаги на галерее, подняла взгляд и замерла, прижав руку к горлу. Ей показалось, что она видит призрак. На лестнице стояла девушка с пронзительными голубыми глазами на узком лице.
— Флора?..
— Нет. — Кристоф дождался, пока «видение» спустится и подойдет к нему. — Это мой ученик. Вивиан. Его тело было уничтожено «Могильной гнилью», поэтому мне пришлось переместить его в новый облик. С помощью Дарэла.
— С помощью Дарэла, — повторила Фелиция. — Значит, так он получил магию некромантов.
Она смотрела на ожившую воспитанницу и все еще не могла поверить собственным глазам. Неужели некромант забрал тогда ее тело только для того, чтобы оживить когда-нибудь? И несколько десятилетий ждал удобного случая…
Вивиан, так ничего и не сказав, взглянул на Кристофа, получил молчаливое разрешение удалиться и скрылся в глубине особняка.
— У меня была очень интересная беседа с хранителем, — продолжил колдун, пристально глядя на мормоликаю. — Он рассказал, как сила Вольфгера была перемещена в Вивиана… Сила Вольфгера и дух Основателя. Чтобы вложить в это тело личность моего ученика, Дарэлу пришлось полностью считать их, — сказал некромант, явно позабавленный ее реакцией.
Фелиция вдруг почувствовала, как холод с улицы вползает в дом Кристофа и сжимает ее горло. Ужас, отразившийся в глазах гречанки, заставил колдуна пристальнее вглядеться в лицо Леди.
— Что же ты наделал, кадаверциан! Неужели не понимаешь?! Считывая Вивиана, сканэр не мог избежать того, чтобы перетянуть дух Основателя в себя! Поэтому мой ученик не может остановиться, поглощая все новую и новую силу. И как только закончит — личность Дарэла будет уничтожена.
Она сама не заметила, что стиснула руку некроманта, впиваясь ногтями в его запястье.
— Фелиция, — Кристоф деликатно освободился, — во-первых, это всего лишь твои предположения. Во-вторых, даже если ты права. Не все кланы дожили до наших дней. Лугат — мертв.
— Рамон — последний из Лугата, — прошептала мормоликая. — Он пережил страшную катастрофу, которая уничтожила весь его клан. Утратил практически всю магию. Вьесчи, созданные им, всего лишь жалкое подобие прежней великой семьи.
Кристоф поднял руку, машинально убирая волосы со лба. Его лицо стало пустым, зеленые огни в зрачках погасли.
— Я думал, Сэм хотел убить Основателя в Вивиане. А он старался освободить его, открыв путь в сознание Дарэла. Вот что он пытался сказать мне тогда, в подвале…
— Ты должен остановить моего сканэра.
— Что значит «остановить»? — Кадаверциан заставил себя вынырнуть из воспоминаний и снова повернулся к Фелиции.
— Ты понимаешь, что это значит. Он считает, ты — единственный, кто не предал его. Он доверяет тебе. И может подпустить достаточно близко…
Кристоф скрипнул зубами от вновь вернувшейся ярости:
— Ты предлагаешь мне убить его?!
— Он не сможет остановиться и погибнет! А вместо твоего друга появится опасная, злобная тварь, готовая уничтожить весь мир!
— Знала бы ты, как мне иногда хочется задушить всех вас! — почти равнодушно произнес Кристоф. — Предупреди Рамона. Кстати, кто натравил на него рапаита? Это была отличная идея избавиться от господина де Кобреро. Пожалуй, я бы сейчас сделал то же самое.
— Иноканоан, — со вздохом ответила Фелиция. — Это была сложная иллюзия.
Глава 37
Восставший из Лугата
Трагедия старости не в том, что ты стар, а в том, что по-прежнему считаешь себя молодым.
Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.
8-9 февраля
За стеклом высокого шкафа лежала черная погребальная маска.
Постоянное напоминание о скоротечности жизни. О вечном, всепожирающем времени.
Его маска.
Он умирал дважды… Первый раз человеком, чтобы воскреснуть как Ра-Ил Лугат. Второй — пронзенный куском хрустальной плиты в собственной пирамиде, чтобы возродиться как Рамон Вьесчи.
Он потерял все: силу, магию, учеников. Постепенно стирались из памяти заклинания, не подкрепленные постоянной практикой, лица друзей и возлюбленных таяли в черноте времени. Он не записывал древние знания в надежде когда-нибудь возродить их. Они принадлежали прошлому, которое сожрал океан. Цветущий материк, разодранный изнутри силой земли, залитый лавой и засыпанный пеплом.
Он пережил многих.
Кровные братья погибали от рук врагов и друзей, исчезали бесследно. Появлялись новые, амбициозные, молодые, сильные. И тоже уходили. А он сидел на своем берегу и смотрел, как время проносит мимо чужие судьбы. Человеческая жизнь вообще не имела смысла. Была подобна огоньку на конце спички. Несколько мгновений робкого света.
Вьесчи понял, что не может общаться со смертными женщинами. Они, мелькая, порхали мимо, как бабочки-однодневки, умирали слишком быстро. Рамон смотрел на них, и ему виделись оскаленные лики смерти на месте прекрасных, юных лиц.
Он создал новый клан. Пытался дать ему магию, но, сам калека, не мог вложить даже искры былой силы клана в новые тела. А чужая, ворованная магия разрушала их. Рамон экспериментировал с магическими свойствами растений и минералов, но и данная игра наскучила ему. Он сказал Доне, что не хочет новой войны. Однако это было неправдой. Он оживал, когда страны начинали сотрясать войны. Ему нравилось наблюдать за взлетами и падениями новых диктаторов, следить за очередным переделом мира.
И новое тысячелетие, похоже, обещало быть весьма занимательным в этом плане…
Несколько дней назад Фелиция стояла рядом с ним, едва доставая кудрявой головкой до плеча, и смотрела в окно, где лебяжьим пухом кружил снег.
— Тебя пытались убить уже дважды, — прошептала она, зябко поводя плечами.
— Да. Сначала рапаит. Потом эта тварь. Одно из первых созданий Основателя. Думаю, это нософорос открыл портал в мой сад и впустил ее… Интересно, почему хранитель не пришел разделаться со мной лично?
Леди устало покачала головой:
— Тебя оставят в покое лишь в одном случае.
— Когда гин-чи-най убьют Дарэла, почувствовав, что он становится опасен для них. Вернее, заставят тебя убить его…
Рамон обнял ее, привлек к себе, чувствуя, как быстро, тревожно стучит сердце. Погрузил лицо в волосы, пахнущие резедой. Ничего интимного, всего лишь теплая близость двух старых друзей.
— Убьешь меня — выживет Дарэл. Убьешь телепата — выживу я. Решаешь, кто тебе дороже?
