Замок их встретил деловитой суетой. Набежавшие рабы подхватили лошадей, Берт повел детей на кухню кормить и заодно передать Райке пожелания конта насчет обеда. Мясо, мясо и еще раз мясо. Спасенных понесли в мыльню, и Виктория собиралась к ним присоединиться, потому что от запаха лошадиного и собственного пота ее уже начинало подташнивать. А еще потому, что ей хотелось убедиться, что игуш все еще жив, ну и просто... Ох, какие глупости лезут в голову! И только она собралась приказать Берту приготовить ей чистую одежду, как увидела брата Искореняющего, спешащего навстречу. Выражение его лица очень не понравилось конту. Но, пока не забыла...
- Рэй! Скольких моих детей ты знаешь?
- Пацанов? Девки-то не наследуют. Трое точно ваши, кир. Все черноголовые. От Эльки и еще двое в Корчах.
- А говорил о десятке, - возмутилась Виктория, чувствуя иррациональное разочарование.
- Да кто их знает? Белобрысых же считать не будешь.
- Логично. Пошли воинов, пусть привезут в Кровь и этих двоих.
- Не стоит, - Искореняющий подошел неслышно. Что за манера подкрадываться? - Один из мальчиков утонул десятницу назад, а второго придавило бревном. Три дня пролежал и ушел к Светлому Ирию.
Оба-на! И третьего едва не прибили. Не пустись конт в погоню за рабами, кто знает, что случилось бы с ребенком. Но откуда это все известно ксену? Однако подумать об этом Виктория не успела.
- Кир Алан, у меня еще плохие новости. Вашу жену отравили.
- Насмерть?
Но это замечательно! Сердце замерло, и Виктория тут же устыдилась своих мыслей. Литине всего двадцать три года, она глупое пухлое создание, но она не виновата, что ей так не повезло с мужьями. Первый - сволочь, садист, грубиян, а второй и вовсе - женщина!
- Ирий спас, контесса успела отпить всего глоток отравленного вина. Сейчас с нею ее духовник и ваша травница, - слегка улыбнулся ксен. Выражение его глаз видно не было, мужчина так и не снял капюшон.
- Я зайду к ней позже. Негоже идти к жене в таком виде.
- Конечно. Но пока не уделите ли вы мне некоторое время для разговора? - мягко, но настойчиво произнес ксен.
Конт вздохнул. В животе громко заурчало, и Виктория смутилась.
- Брат Искореняющий, может, поговорим за обедом? - с надеждой спросила она.
Ксен тихо рассмеялся и наконец-то откинул капюшон.
А вот это было любопытно. На Алана смотрели живые карие глаза из-под черной длиной челки. Вряд ли Искореняющий был намного старше конта.
- Максимум лет двадцать восемь, - незаметно для себя конт закончил свои мысли вслух.
- Тридцать. Мне тридцать лет, и мои родители выходцы из Мирии, а там черный цвет волос никого не удивляет. Впрочем, у вас в предках тоже были мирийцы?
- Прадед, - кивнул конт. - Я умоюсь и мы поговорим.
ГЛАВА V
Посмотрел Ирий, как слуги его работают от зари до зари,
и наградил их, дав надежду и силу духа, справедливость
и смелость, гордость, добродетель, любовь.
Отвернулся он довольный,
а Вадий злокозненный тут же добавил от себя
похоть и алчность, зависть и жадность,
прелюбодеяние и ненависть.
V Песнь Жития
А с другой стороны, какого черта она должна подстраиваться под этого ксена? Подождет! В душе нарастало раздражение. Она - конт, он - простой святоша. Много чести. А будет докучать, так ведь и прикопать можно под камешком. Здесь не столица, и никто не поинтересуется, куда пропал брат Искореняющий. Хищники съели или горцы прибили, поди найди тело на просторах фронтира. А конт чуть что - только руками разведет. Не сидел, не привлекался, не имею.
С этими мыслями Виктория направилась в мыльню, выловив предварительно раба, чтобы показал дорогу и прислал Берта. Вот еще головная боль - рабство. Как же мало она знает, катастрофически мало. И получить знания не от кого, можно списать забывчивость на провалы в памяти, но нельзя на это списать незнание устоев и реалий этого мира, которые впитываются с молоком кормилицы. А еще плохое знание языка добавляло проблем. О смысле многих слов она догадывалась, вечером тщательно записывая их в словарик, многие вещи называла чешскими словами, хорошо хоть языки были схожи и ее худо-бедно понимали.
Мыльня оказалась просторной общественной баней, в которой одновременно могли мыться до двадцати человек. И даже парилка была. Почти как дома, с ностальгией вспомнила Виктория, стягивая запыленные сапоги. "Где же вы, мои любимые кроссовочки... Эх..." - с тоской подумала она. В пристройке стояли деревянные лавы, на которых валялась одежда и лежали окровавленные тряпки и одеяла. Значит, Рэй с игушем уже внутри. Появился запыхавшийся Берт с охапкой одежды. Вместе с ним пришли и Ольт с Туром, нагруженные полотенцами. Ольт был зол и каждые три секунды бросал на Берта ненавидящий взгляд.
- Что случилось? - поинтересовался конт, когда слуга помог ему раздеться.
- Да успели завшиветь! - воскликнул в сердцах Берт, давая Ольту легкий подзатыльник. - Всего полдня прошло, а они уже подхватили. Не хватало еще, чтоб разнесли эту заразу среди наших рабов. Надо обрить да голову настоем жиримихи смазать.
- Хозяин, а может, не надо? - заканючил Ольт. - Мы вычешем. Там, может, и было по одной вше, а он...
- Прикажи проверить всех. Если найдешь еще у кого - обрить и обработать, несмотря на пол и возраст, а одежду прокипятить, - скомандовал конт, ныряя в распахнутую дверь моечной, откуда тянуло теплым паром и слышался раскатистый бас Рэя. Вши - это такая зараза...
За ним следом прошмыгнули и голые мальчишки. Тур тотчас начал таскать воду для конта, наливая ее в большую деревянную лохань, а Ольт, прихватив мочалку, поплелся следом за хозяином, шмыгая носом. Волос ему жалко! Явно какой-то девчонке показаться на глаза будет стыдно. Кавалер!
Рэй и еще несколько мужчин возились с игушем. Рядом на широкой лаве лежал отмытый от крови худенький черноволосый сын Эльки. Через живот и бок мальчика тянулся черный синяк. Правая рука опухла, похоже, он ее подставил под удар, чтобы защитить голову. А какой худой! Ольт, который был рабом и явно не шиковал, на его фоне казался упитанным толстячком. Надо откармливать наследника. Мальчик не мигая смотрел в потолок и по его щекам текли слезы. Виктория кивнула Ольту, указывая на паренька. Раб понял ее с полуслова, и спустя секунду уже что-то тихо рассказывал маленькому весчанину, присев перед ним на корточки.
Честно говоря, Виктории ничего не мешало приказать наносить воды в комнату и помыться в корыте вдали от любопытных глаз, но... ее толкало вперед неистребимое, сродни кошачьему женское любопытство. Интересно же посмотреть. А посмотреть было на что, Виктория даже хотела отпустить грубую казарменную шуточку на эту тему, но ее опередил непосредственный Ольт. Он подошел к раненному игушу, с которого Рэй осторожно смывал кровь, и вылупился на капитана с неподдельным восторгом, затем его взгляд переместился на свой живот и ниже, и по лицу разлилось такое разочарование, что Виктория не сдержала смех.
