– Полковник, – вдруг сказал Цукки, обращаясь к Далби, – у меня к вам большая просьба. – Голос его был безжизненным и тусклым.
– Ну конечно же, доктор, просите что угодно!
– Я хотел бы покатать немного мистера Карсуэлла и мисс Кучел на вашей машине.
– Господи, – просиял Далби, – какой может быть разговор? Элвис! – крикнул он водителю, сидевшему в «джипе».
«Джип» послушно развернулся и замер в нескольких шагах от Далби и Цукки.
– Элвис, – широко улыбнулся Далби, – покатайте, пожалуйста, мистера Цукки и вот этих двух милейших людей…
– Спасибо, полковник…
– Нет, нет, дорогой мой, вы понимаете, какое мне доставляет удовольствие сделать вам что-нибудь приятное? Нет, вы не можете этого понять! – Далби, казалось, сочился добротой. Доброта излучалась всем его существом, сияла в кротчайшей, восторженной улыбке.
– Спасибо, мистер Далби, но я бы хотел сам сесть за руль.
– Прекрасно, прекрасно, великолепная идея! Элвис, не сердитесь, сынок, уступите место нашему чудеснейшему доктору Цукки.
Водитель испуганно посмотрел на начальника базы и несколько нерешительно вылез из машины. Цукки позвал Фло и Дэна и включил мотор.
– Садитесь с нами, полковник, – сказал Цукки и похлопал по переднему сиденью рядом с собой.
– Спасибо, дорогой Цукки, – растроганно прошептал Далби и влез в машину. – Но как же наши гости? А впрочем, все это ерунда… Ерунда! – Он весело рассмеялся. – Удивительное у меня сегодня настроение: что-то я все смеюсь, и хорошо так на душе… и делаю я странные вещи… и знаю, что странные… и не знаю… И все это ерун… ерун… ерунда…
Цукки рывком тронул машину. Далби качнулся и ухватился рукой за ветровое стекло.
– До свиданья! – весело крикнул генерал Труппер. Он с энтузиазмом размахивал фуражкой. – Только побыстрее возвращайтесь. Ждем вас…
– А знаете, – вдруг пробормотал полковник Далби, – я давно хотел вам признаться: я очень люблю решать кроссворды. Больше всего на свете. Стыдно, конечно, в моем положении, но честное слово, доктор, ничего не могу поделать с собой. Вот думаю все время: древний скандинавский воин из шести букв, первая "в". А в словарь ни-ни! Это нечестно.
– Викинг, – сказал Цукки.
– Викинг! Ну конечно же! Боже, какое счастье! Викинг! Как я люблю викингов, если бы вы знали, дорогой Цукки…
Машина остановилась у закрытых металлических ворот. Часовой с автоматом плавился на солнце. Он увидел Далби и отдал честь.
– Послушайте, мистер Далби, – вдруг сказал Цукки, – по-моему, вам все же лучше остаться. Бедный Труппер будет скучать без вас.
– Вы так думаете? – упавшим голосом спросил Далби и тут же оживился: – Ну конечно, я должен немедленно вернуться. Только вы уж не обижайтесь на меня. Не будете?
– Нет, – сказал Цукки.
– Честное слово? Вы, ученые, скры-ытный народ. Все знаете, даже викингов.
– Честное слово, – серьезно сказал доктор. – Только скажите часовому, чтобы нас выпустили.
– Выпустили? А это… – На потном лице полковника мелькнул испуг, но тут же растаял, согнанный улыбкой. – Часовой, выпусти, сынок, моих друзей!
– Да, сэр, – сказал часовой и нажал на кнопку. Загудел мотор, и металлические створки ворот медленно раскрылись.
– До свиданья! – крикнул Цукки и резко дал газ.
Задние колеса выбросили из-под себя облачка песка, и машина рванулась с места.
Далби, улыбаясь, шел по территории. Конечно, все это в высшей степени странно, думал он, но никак не мог закончить мысль. Мысли ни за что не хотели выстраиваться в теплом бассейне необъятного блаженного веселья.
Навстречу ему бежал Уэбб. Лицо его лоснилось от пота. «Все-таки, что ни говори, в нем есть что-то приятное, симпатичное», – подумал Далби.
– Сэр, – крикнул Уэбб и задохнулся, – вы, вы… выпустили машину с территории? – Он никак не мог заставить себя поверить своим собственным чувствам. Или они обманывают, или…
– Да, дорогой мой Уэбб, мне стыдно, но я должен признаться вам в одной маленькой тайне. Дайте ваше ухо. Я, знаете, обожаю кроссворды. Догадаешься, что птица из четырех букв – это киви, и душа поет. В моем-то возрасте… – Полковник стыдливо рассмеялся. – Ну ничего не могу с собой поделать.
Майор Уэбб в ужасе отшатнулся. Его загорелое лицо приобрело глинистый оттенок. Он с силой потер ладонью лоб. Мысли фейерверком кувыркались в голове. Он не в себе. Не он – полковник не в себе. Сошел с ума. Сошел с ума… Спокойно, спокойно, это и есть твой шанс. Бегом к генералу.
Уэбб бежал, ручейки острого, щиплющего кожу пота текли у него по лицу, но ему казалось, что он не бежит, а важно, как полагается начальнику, уже почти начальнику, шествует по базе, по своей базе. Пора, пора самому командовать. Он это заслужил.
– Сэр, – крикнул он, подбежав к Трупперу, – полковник Далби выпустил с территории машину с доктором Цукки и двумя объектами!
– Вы думаете, они еще не скоро приедут?
– Приедут? Это побег, сэр!
– Господь с вами – побег! Такие милейшие люди… – Генерал забулькал блаженным смехом.
– Но ведь территорию базы не имеет права покидать ни один ученый и ни один объект. – Уэбб почувствовал, как земля плавно дрогнула у него под ногами. Перед глазами летали яркие мошки. Они казались яркими даже на фоне ослепительного солнца. Сердце колотилось о ребра, но он не чувствовал боли.
– Имеют право, не имеют права, – заливался смехом генерал, – все это пустые, скучные вещи. Как вы можете говорить о пустяках, когда кругом такое блаженство? Смешной вы человек, майор! И усики у вас смешные. Милые и смешные. Нравятся, поди, дамам, а?
Уэбб уже больше не мог бороться с колебавшейся под ним землей. Если он не сядет, он упадет. Чудовищно. Сесть перед стоящим генералом… Он закрыл глаза и опустился на землю. Он сошел с ума. Он сошел с ума. Он с силой сжал ногтями тыльную сторону ладони и почувствовал боль. И вдруг, подобно острейшему лучу лазера, его пронзила догадка. Она была чудовищна и казалась обреченной из немедленную смерть от логических ударов. Но она росла и крепла, расшвыривая слова «невозможно», которыми пытался преградить ей путь смятенный ум майора Уэбба. Они ведут себя так, как стимулируемые объекты. Значит, они находятся под воздействием стимуляторов. Где, когда? В лаборатории Цукки, подсказал участочек мозга, еще сохранивший способность мыслить.
Майор Уэбб тонко вскрикнул, вскочил и помчался огромными прыжками к контрольной башне.
Цукки никогда не был хорошим водителем. Он не умел управлять машиной спокойно и небрежно. Несмотря на то что он был ученым, а может быть, именно поэтому, он всегда испытывал нечто вроде почтения к автомобилю. «Ты правишь так, – говорила ему Мэри Энн, – словно извиняешься перед машиной». Впрочем, ее раздражало все, что бы он ни делал. Наверное, она никогда не любила его. А может быть, она не нашла в нем того, что искала? Чего? Ясных ответов «альф» – вот чего. Теперь у него есть ответы, но уже слишком поздно. И правит он так, как всегда хотел править, но не мог. И тоже уже слишком поздно.
