— Узнаешь его, Дег?
Он взглянул, наморщил лоб и ничего не ответил. Я сказал:
— Мак-Анна — один из самых страшных гангстеров наших дней. Он убил семь человек к моменту, когда его наконец удалось схватить. А потом сбежал из тюрьмы "Сан-Квинтино", убив часового… Его так и не нашли.
Я помолчал в ожидании. Дег щелкнул двумя пальцами.
— Да, конечно, теперь, вспоминаю! Я видел его фотографию у вас в газетном архиве! Да! Это Мак-Анна, черт побери!
— И он тебе никого не напоминает?
Дег посмотрел на меня и перевел взгляд на фотографию.
— Нет, Мартин, — пробормотал он, — никого…
— Посмотри лучше. Посмотри в эти глаза, Дег. Мы с тобой видели их несколько недель тому назад.
Дег отшатнулся.
— Комиссар? — прошептал он.
Куба внимательно следил за нашим разговором. Я подтвердил:
— Помнишь, у нас с тобой было ощущение, будто мы уже где-то видели его!
— Ну, да, черт возьми! Мартин, это… Это невероятно!
— Да, Дег, но это так. И все сходится совершенно точно. Мак-Аниа, гангстер, и Савиль, хирург. Знаешь, что такое пластическая операция, Дег? Это когда тебе изменяют нос, губы… Переделывают все лицо, если хочешь. Так вот, Мак-Анна заставил Савиля сделать ему пластическую операцию. Он вынудил его, наверное, с револьвером в руке. Занял место Рентрероса и затаился в Марагуа…
— Сбежал на Амазонку! Действительно, кто бы тут, в Марагуа, отыскал?
— Конечно. Савиль сделал ему операцию… Однако не смог изменить его взгляд.
Дег в ужасе смотрел на меня. Я продолжал:
— Когда Мак-Анна узнал, что приезжают двое американских журналистов, он, естественно, забеспокоился: журналисты и полицейские — его враги. Сначала он велел обыскать мою дорожную сумку, чтоб узнать, не переодетый ли я полицейский. Потом всеми способами старался запугать нас и заставить убраться… И тут же смекнул, что истинная опасность для него — это Савиль.
— Конечно! Мы ведь не узнали его. Только Савиль мог сказать нам, кто он на самом деле!
— И возможно, Савиль угрожал ему. Бог знает, сколько раз за эти последние годы… Мне кажется, я так и слышу, как он говорит: "Я тебе устрою сладкую жизнь, Мак-Анна!" Или: "Вот приедет кто-нибудь в Марагуа, я открою ему, кто ты такой, и тебе конец"… — Я вздохнул: — А вышло так, что с нашим приездом конец ожидал его самого. Когда он пришел к нам выпить виски, бедняга, наверное, как раз и хотел обо всем рассказать. У него не хватило мужества. Но он знал, что Мак-Анна рано или поздно убьет его, и тогда сделал нам этот подарок… Отправил послание. Остальное мы уже знаем.
Я замолчал. И почувствовал вдруг усталость. Слишком быстро, наверное, я все выяснил. Это было нелегко.
Дег и Куба в задумчивости молчали. Потом Дег спросил:
— А где же в таком случае находится настоящий комиссар Рентрерос?
— Кто его знает! Я думаю, его нет в живых. Возможно, Мак-Анна встретил его в Фосе или в каком-нибудь другом проклятом месте еще прежде, чем прибыл в Марагуа. Узнал, что Рентрерос отправляется в эти забытые Богом края, где его никто еще не знает, и… покончил с ним. Бросил рыбам пираньям, должно быть.
Я почувствовал пристальный взгляд Кубы и повернулся к нему:
— Как вы считаете? — спросил я. Он усмехнулся:
— Похоже на детектив, Мартин… Гангстер, который сбегает на Амазонку, находит хирурга, готового изменить ему лицо, убивает комиссара, направлявшегося в далекий городок… — Его улыбка стала шире, но как будто еще более горькой, — детектив, да… Но, — де он серьезно, — подобные вещи возможны в этих краях. Да, все могло быть именно так, как вы говорите. Вы молодцы, журналисты! — Он одобрительно кивнул и не спеша направился к вертолету.
Больше мы не говорили об этом. Я аккуратно сложил газетные листы. Мы раскрыли тайну Марагуа. И Мак-Анна понимал это. Я не сомневался. Ясно было, почему он нас преследовал и обстрелял вертолет. Возможно, он снова попытается добраться до нас. Он сделает все, чтобы мы не выбрались живыми с Амазонки. Наша жизнь — это его смерть. Он хорошо понимал это. Во всяком случае…
— Во всяком случае, — проговорил я, — мы здесь ради Онакторниса. Сначала надо подумать о газете и об этой курице, которая так дорога полковнику Спленнервилю Да, Дег, это наш долг. Потом решим, что делать с Мак-Анной, — я невольно улыбнулся, — потому что нам ПРИДЕТСЯ подумать о Мак-Анне. Сейчас он знает, что у нас осталось мало снаряжения, и, самое главное, топлива: Он как ни в чем не бывало поджидает нас в Марагуа, Дег, — добавил я. — А полковнику надо будет напечатать экстренный выпуск, когда вернемся.
Он посмотрел на меня, шевеля губами, но ничего не произнес. И тогда я добавил:
— Ну ладно, как хочешь — ЕСЛИ вернемся.
В тот вечер мы почти не возвращались больше к разговору о комиссаре, а занимались инвентаризацией — подсчитывали, что у нас осталось. Выяснилось, что продуктов нам хватит примерно на месяц, а топлива, чтобы вернуться в Марагуа и пролететь, наверное, миль сто вдоль реки. Не больше.
— Не очень-то все это весело, не так ли? — проворчал Дег.
Вместо ответа я откупорил бутылку виски.
— Глотни, и тебе все покажется не таким мрачным, — сказал я не очень весело. Тут вернулся Даалу, ходивший в разведку. Он сказал Кубе, что обнаружил на востоке старую, давно покинутую живарию. Он молча перекусил и, нырнув в кусты, снова исчез в джунглях. Обстановка становилась все более тягостной. Мы решили лечь спать.
Куба первым заступил на ночное дежурство. Я только-только уснул, как вдруг кто-то начал будить меня.
— Что случилось! — приподнялся я.
Куба знаком велел мне молчать.
— Идемте, — шепнул он. Я разбудил Дега, и мы вышли из палатки. Нас обступила плотная, влажная тьма. И полная тишина.
Мы бесшумно прошли за Кубой до середины площадки. Затаив дыхание, сжимая ружья, остановились и замерли. В абсолютной тишине прошло по меньшей мере полминуты. Вдруг Куба поднял голову и прошептал:
— Чувствуете?
Да, я почувствовал его. Я почувствовал этот запах — еле уловимый и резкий. Я увидел, что Даалу стоит недвижно у края площадки, подняв голову и нюхая воздух.
Это был очень странный запах, какого я никогда прежде не встречал. Такое даже вообразить себе трудно. Запах, который не существует, сказал Даалу. Да, это действительно было так: зловоние чего-то разлагающегося, но не падали, не гниющих растений или увядающих цветов, даже не трупов, тлеющих в горячей влаге джунглей, нет, запах чего-то живого.
— Что же это за чертовщина такая, Мартин? — прошептал Дег. В голосе его звучал страх. Я покачал
