– Тогда уточним: в том числе и личное. А также сохранение редчайших исторических реликвий... для самых достойных. Для тех, кто сумеет их по-настоящему оценить, а не просто глядеть, как баран на новые ворота...
Во время его проникновенной речи Катя понемногу пришла в себя.
– Вы позволите? - она кивнула на дом.
– Конечно, зачем оставлять здесь то, что не принадлежит времени.
Она коснулась палочкой дома, а когда он превратился в небольшую деревяшку, аккуратно сложила его в ладанку.
– А белку мне можно взять?
– Белку? Какую белку? Ах, ту, что предупреждала вас об опасности? Берите.
Он внимательно посмотрел на Антипа, но, кажется, ничего подозрительного не обнаружил.
– Ручная зверушка, понимаю. В вашем возрасте это объяснимо. Страшновато бродить одной среди чужого жестокого мира... А кого вы собирались соблазнять в таком виде? Какого-нибудь монгола-военачальника? Неужели вы согласились жертвовать собой ради того, чтобы в каком-нибудь захолустном музее появилась очередная неоцененная современниками рукопись? Бедное дитя.
Он посмотрел, как Екатерина усаживает белку в кузовок.
– Такая привязанность к обычной белке! Судя по всему, это существо человеком не было, в нем нет соответствующей массы... Если, конечно, Венуста Худионовна не изобразила что-нибудь этакое, логике не поддающееся... Но я не стану даже вникать. Пусть белка останется белкой. Все-таки, молодые не понимают подлинной власти над человеком мира материального. Живете иллюзиями, придуманными идеалами... Однако, нам пора в путь.
– И куда вы меня повезете? - глухим от волнения голосом спросила Екатерина.
– Как это, куда? - притворно удивился Леон. - Конечно, домой. Разве вы не учитесь в институте? Эдак вы и сессию прогуляете. Я не могу допустить, чтобы в третьем тысячелетии мы не досчитались одной талантливой актрисы... Кстати, вы не могли бы ответить на вопрос, каким образом вам удалось снять блокировку с памяти? Вы ведь сразу меня узнали, не так ли?
– Думаю, её уничтожила Черная Дыра.
– Интересно, какие открытия делаются походя.
– Мы пойдем пешком?
– Поедем верхом. Насколько я знаю, вас приучала к лошадям сама Воронцова? В юности она была фрейлиной императрицы и за свое умение безукоризненно держаться в седле, носила прозвище Амазонка. Сколько среди нас талантливых людей, и как глупо, что мы по разные стороны баррикад... Однако, нам надо торопиться.
Они немного прошли вперед, где их ожидали две оседланные верховые лошади. "Видно, Леон не хочет телепортироваться, - подумалв Катя. - Боится, что я сбегу! Но я и так смогу убежать..."
– Так не убежите, - вслух ответил он; конечно, о защите своих мыслей Катерина опять забыла! Но она все-таки спросила:
– А почему?
– Попробуйте сами отъехать от меня хоть недалеко, - предложил он. - Я не буду мешать.
Катя тронула поводья, но лошадь успела лишь податься в сторону, как её тотчас потянуло обратно.
– Вот видите, на небольших скоростях контролировать человека легко, а начни мы перемещаться в пространстве, только я вас и видел!
– Вы откровенны, - хмыкнула девушка.
– Это потому, что вы в моих руках. Ничего, не расстраивайтесь. Наши кони быстроноги и домчат нас до переправы подобно ветру!
– До переправы?
– До переправы, которую с легкой руки ваших учителей - белых историков мы тоже стали называть Черной Дырой.
Борьба одна: и там, где по холмам
Под рев звериный плещут водопады,
И здесь, где взор девичий, - но, как там,
Обезоруженному нет пощады.
Николай Гумилев
Антип опять заскребся в кузовке, и Леон его тоже услышал.
– Кажется, ваша белка просится на свободу.
– Для него кузовок, видимо, как для нас темница. Ему куда больше нравится сидеть на моем плече.
– Он? Так это самец? - спросил Леон. - И как же вы его зовете?
– Антип, - ответила Катя, и тут же упрекнула себя за неосторожность: а вдруг черный историк наслышан о домовом Венусты Худионовны?
Защиту от подслушивания она поставила и теперь могла размышлять обо всем, не боясь чужого вторжения в свои мысли. Сейчас она думала о себе. Почему историки - те и другие остановили свой взгляд именно на ней? Что было в Екатерине такого, чего они не смогли бы найти в других девушках?
Назвать её особо умной или сообразительной трудно - попалась она самым глупейшим образом. Недаром Леон все время так снисходительно на неё посматривает. Считает, раз его противники бросают в бой таких неумелых, необстрелянных, значит, совсем плохи их дела?
Кони неслись, как угорелые - отчего-то её конвоир торопился. Катя побоялась, что при такой бешеной скачке Антип свалится с её плеча и привязала его к себе головным покрывалом, свернув наподобие скатки.
Внезапно она почувсивовала боль - уцепившись за прядь волос Антип так сильно потянул её к себе, что она вынуждена была невольно склонить голову к плечу.
– Преврати меня в змею! - шепнул ей домовой в самое ухо..
– В какую змею? - она даже подумала, что ослышалась.
– Не знаю, как она называется. В ту, которая свои жертвы душит.
– Удав, - тихо пробормотала Катя, боясь, что у неё ничего не получится.
Ведь она сама была привязана к Леону силой его магии. Она не могла сделать ему ничего плохого, но вдруг он не лишил её способности произносить заклинания над другими?
К счастью, черному историку сейчас было не до них: он как раз смотрел на то место, откуда начался их переход через время. То есть, на Черную Дыру, которая по виду вовсе не была черной.
Посреди поля, на небольшом участке, поросшем камышом, из земли всегда поднимался густой туман, похожий на слабый смерч. Подошедшему ближе были слышны какие-то странные звуки, не то завывания, не то рыдания. Местные жители считали место проклятым, старались к нему не приближаться и по возможности вообще обходили стороной.
Так что, Леон отвлекся, а Екатерина этим воспользовалась и произнесла заклинание, превращавшее Антипа в удава.
Будто блестящая серая молния метнулся он вперед, точно на спину черному историку, и обвился вокруг горла.
– Только не до смерти! - успела крикнуть Катя.
Потом она думала, что Леон просто растерялся. Конечно, трудно приписывать растерянность опытному магу, но он был справедливо наказан за то, что недооценил своего юного противника.
Между тем, лицо Леона посинело, глаза закрылись, а удав продолжал сжимать его в смертельных объятиях. Кате ничего не оставалось, как превратить Антипа обратно в белку.
– Я же кричала тебе - не до смерти, - принялась отчитывать она домового. - Еще немного, и ты сломал бы ему шею!
