В этот день с планированием было покончено за завтраком, настало время упражнений. Информация А(и)ды о физических упражнениях в условиях низкой гравитации была крайне скудной и предполагала огромное количество спецоборудования, так что НэН разработала собственную методику, в значительной степени состоявшую в отталкивании от стен мостика. Разогревшись как следует, она могла прыгать с пола на стены и через потолок обратно на пол: искусственная гравитация по принципу центрифуги, объяснила она А(и)де, которая, кажется, сомневалась. Музыка тоже играла ключевую роль, поддерживая ритм и надлежащий контроль дыхания. То есть НэН вопила во всю мочь, а А(и)да подыгрывала ей на сэмплированном фортепиано, органе и прочих инструментах:
…мы купим попугая
(пусть он поработает за меня),
что поет «Тихоход до Китая»
(или до Марса),
в бурных водах устроим дом
(все лучше, чем в упаковочном ящике!).
От солнца и теплого лета
(помнишь закон обратных квадратов?)
к осеннему лунному свету
(правда, Луны отсюда почти не видно)
плывут два сердца над бездной волн
(над бездной космоса, верно, БИП НэН?),
похищенные лунным светом
(БИП НэН! БИП).
Только ты и я, вдвое-о-о-ом!
— Эгей, малышка, ты малость сбилась на последних строчках, — укорила ее НэН и врезалась в потолок, поняв, что А(и)да продолжает свое «бип-бип-бип», а это могло значить только…
— Ты его взломала!
— Пароль найден. Затраченное время: 156 дней, 14 часов, 6 минут и 44 секунды. Пульт управления кораблем в рабочем состоянии.
НэН прыжком переместилась в кресло и пристегнулась. При виде сияющего пульта, мигающих индикаторов и экранов у нее закружилась голова. Ее охватило внезапное, идущее из глубины чувство — рядом есть что-то еще, что-то живое! — а следом нахлынула волна одиночества, впервые за все путешествие, впервые с третьего класса школы, если подумать. Она стерла со щек несколько жгучих слезинок.
— Прости, крошка, — сказала она А(и)де, ощущая помимо всего прочего странное чувство смущения. — Глупо, глупо. Надо бы раздобыть витаминов, чтобы прояснилось в голове. Итак, мы были правы? В смысле, насчет нашего пункта назначения?
Они все еще могли направляться к обсерваториям в L2, и в таком случае им оставалось всего лишь шесть недель. Однако корабль за последние несколько месяцев совершил пару автоматических корректировок курса, и хотя это были крошечные толчки по сравнению с суборбитальными полетами, в которых доводилось бывать НэН, здесь от них замирало сердце, они скорее согласовывались с довольно сложным маршрутом на Марс, чем с почти идеальной траекторией к точке Лагранжа. И в любом случае, на что нескольким сотням исследователей два полных транспортных контейнера овсяных хлопьев?
— Ответ утвердительный. Судно идентифицирует себя как MarsCon E15.
НэН лягнула кресло, затормозила, упершись рукой в потолок, и бросила яростный взгляд на сверкающий пульт внизу.
— Еще шесть месяцев!
— Сто восемьдесят четыре дня, девять часов и две минуты до переходной орбиты Марса.
То есть из ее жизни будут вырваны еще сто восемьдесят пять дней! К этому времени Дева Утрат станет древней историей, поучительной сказкой, рассказываемой нерадивым новобранцам! НэН снова лягнула кресло и сделала сальто.
— Ты получила декларацию груза?
— Ответ утвердительный.
— Ну так и черт с ним, малышка, пошли затариваться!
* * *
НэН сидела, наполовину выпрямившись и закинув руку за голову — наследие саркофага. Однако она была на мостике, прикрепленная ремнями к стене; саркофаг наконец-то опустошился, воздух кончился на несколько ночей раньше, чем питательные вещества, в сопровождении панически воющих сигналов тревоги и заклинившего шлема. В любом случае, в последние несколько месяцев саркофаг представлял ценность в плане скорее психологическом, нежели физическом. Снабженная судовой декларацией, в которую были включены коды доступа к большинству контейнеров, она отыскала ящик с витаминами и подборку упакованных продуктов, какой мог бы гордиться буфет любого казино в Рино.
Нашлось и вино, несколько пластиковых бочонков. Бутылки, очевидно, были слишком тяжелы даже для тихохода, или, может, это вино было не из тех сортов, что разливают в бутылки. Если ее уютный гробик перестал быть убежищем, пустой бочонок мог послужить ему заменой. Таким образом, она сменила тошноту и головокружение, вызванные адаптацией к космосу и плохим питанием, на аналогичные симптомы старого доброго опьянения. По крайней мере ей удалось избавиться от пятен и частично от болей в желудке, а также от страха, что волна одиночества снова обрушится на нее и унесет так далеко, что она уже не сможет вернуться обратно.
Она ощущала себя на поскрипывающем старом паруснике, морская пена хлестала в борта, она ворочалась в путанице снастей, прикованная к другим таким же бедолагам, а команда в корпоративных костюмах выкрикивала с квартердека отрывистые беспорядочные приказания на бессмысленном рыночном жаргоне. «Я вам не офисный планктон, — кричала она в ответ, — и не какая-нибудь малютка-глупышка, которую можно отключить от интернета при помощи адвоката и двух строчек кода. Я хакер, я взломщик, а вы меня споили и завербовали обманом, черт подери, против моей воли…»
НэН моргнула, ослепленная вспышкой перед глазами и в мозгу.
— А(и)да, — произнесла она. — Я идиотка.
— Подтверждаю. Как мы уже обсуждали, это непрестанное потребление алкоголя оказывает вредоносное влияние на твое психическое и физическое здоровье.
— Да нет же, нет… то есть да, хорошо, но послушай! Я целый год сидела и гадала, кому и зачем понадобилось уволакивать меня с Земли, и картинка попросту не складывалась, у меня прямо голова распухла от этих мыслей. Но ведь когда в древности вербовали моряков, целью было не увезти их из Сан-Франциско — целью было затащить их на корабль и заставить работать! Или нет, погоди — тебя сажают на тихоход до Китая, чтобы отправить тебя в Китай!
— Как я и говорила: вредоносное влияние, — заметила А(и)да.
НэН зашипела и выпуталась из строп, проплыла над пультом и остановилась, уткнувшись носом в окно, теперь уже не закрытое ставнем.
— Я хочу сказать вот что: меня не собирались утаскивать с Земли. Меня хотели затащить на Марс. И кажется, я знаю, кто это был.
