До Бостона оставалось несколько минут, когда на дисплее, фиксирующем окружающую обстановку, возникло синее пятнышко полицейской машины, нагоняющей нас в свободном полете. Я почувствовал, как напрягся Марк, готовясь прибегнуть к принуждению, но на дисплее не вспыхнуло официального предупреждения, не донеслось оно и из динамика, и буксирный сигма-луч не захлестнул нашу машину. Мигая маячками, полицейские пронеслись слева от нас, как ультрамариновый метеор, и скрылись из виду.
Навигационный прибор объявил:
– Расчетное время прибытия в Бостон три минуты. Пожалуйста, укажите новый Ве-маршрут или отдайте альтернативное распоряжение. Если навигационное указание не поступит, ваш экипаж будет задержан в парении.
– Пункт назначения, – сказал Марк, – Международный логановский аэропорт. Стартовая площадка.
– Стартовая площадка какой линии?
– «Юнайтед», – ответил Марк.
– Ваше расчетное время полета до Международного логановского аэропорта, стартовая площадка «Юнайтед» по контролируемому воздушному пространству составит четыре минуты семь и две десятые секунды. Пожалуйста, подтвердите пункт назначения.
– Подтверждаю. Давайте.
Вместе с сотнями других воздушных судов мы начали спускаться сквозь рваный облачный покров и снижать скорость. В строгом воздушном порядке потоки яиц разделялись, каждый в своем направлении, аккуратно лавируя среди потоков, двигающихся в других направлениях на других заданных высотах и скоростях. В Бостоне шел дождь, но Служба движения обводила ролет вокруг потенциально опасных кучевых скоплений, а другие проявления непогоды, естественно, никак на экипаж не действовали. К аэропорту направлялось много частных яиц, и на нашем сложном пути к подводной площадке «Юнайтед» с нами опускался еще десяток.
Когда мы сели на захлестываемую дождем приемную площадку и были переброшены на конвейер, который должен был провезти нас под Бостонским портом, проснулась Тереза. Она с недоумением обвела взглядом знакомые силуэты зданий.
– Почему мы здесь?
– Успокойся, мама, – сказал Марк. – Мы задержимся ровно на столько минут, сколько сенсорам аэропорта понадобится, чтобы зарегистрировать поддельную идентификацию нашего яйца в краткосрочной памяти. Когда мы остановимся на стартовой площадке, я еще раз сменю код. После взлета мы направимся безвекторно в центр Бостона и снова войдем в контролируемое воздушное пространство в Кембридже за рекой.
– Но для чего? – спросила Тереза.
– По моему плану никто не должен догадаться, что мы улетели из дома. Все будут думать, что мы трое остались в Нью-Гемпшире и просто решили поплавать на каноэ. Но на случай, если кто-нибудь разгадает мою хитрость и попробует выследить нас за границей штата, я стараюсь замести следы. Видишь ли, все экипажи, пользующиеся Ве-маршрутами, регистрируются на короткий срок. Через три дня все будет стерто. Но если кому-нибудь вздумается проверить память Службы до этого момента, существует отдаленная возможность, что фальшивая вермонтская регистрация этого ролета будет обнаружена, и тогда станет ясно, что мы удрали на нем в Логановский аэропорт. Но едва мы туда прибудем, как я сменю код яйца и оно исчезнет. Вместе со своими пассажирами. Из Логана можно улететь в любые концы Земли, а если принудить контролера у барьера, то и без билета.
– Мне бы это и в голову не пришло! – воскликнула Тереза.
А вот Полю еще как пришло бы!
Теперь мы спланировали вниз следом за маленьким желтым «саабом», у которого весь купол был разрисован гирляндами роз, а внутри юная пара, не потрудившись включить изолирующий экран, страстно обнималась у всех на глазах. Марк нахмурился, глядя на них.
– Ну, а что потом? – спросила Тереза. – Как мы доберемся до Британской Колумбии?
– Из Кембриджа мы экспрессом отправимся по новому контролируемому коридору в Монреаль, отметив маршрут полета под новым номером. Вряд ли нас смогут выследить до Монреаля, но на всякий случай в Дорвальском аэропорту мы проделаем тот же фокус с регистрационным номером – там каждый день взлетают и приземляются сотни ролетов. Оттуда – в Чикаго, и снова тот же фокус. Летим по вектору в Денвер и меняем номер, оттуда – в Ванкувер, опять меняем и, наконец, отправляемся в Британскую Колумбию, в Вильямс-Лейк, где меняем регистрацию в последний раз. Оттуда безвекторно – в наше убежище, где, я вас и оставляю, а сам возвращаюсь совсем другим путем. Если все пройдет по плану, я буду дома завтра на рассвете, и все кончится прежде, чем кто-нибудь разберется, что, собственно, произошло.
– Боже мой, – пробормотала Тереза. – Как все это сложно!
Летать она так и не научилась. Составлять маршрут – такая скука, ведь если хочешь пользоваться векторными коридорами на нужной скорости, приходится выполнять столько нудных правил!
– Кроме Вильямс-Лейк, – продолжал Марк, – это все контрольные зоны больших городов, где по компьютерным воздушным путям каждый день летают сотни тысяч яиц. Я считаю, что шансов у Магистрата разгадать мой план и выследить нас до Вильямс-Лейк до истечения трех дней нет никаких. Но пусть даже так. Оттуда последнее расстояние мы покроем в свободном полете. Иными словами, вас с дядюшкой Роги придется искать повсюду – от Арктического побережья до островов Королевы Шарлотты. И даже крондаки не возьмутся прочесать такую огромную площадь прямым сканированием. А у меня есть способ нейтрализовать дальнесканеры, сфокусированные на подписи операнта. Я о нем расскажу потом.
– Сколько времени потребует весь путь?
– Если нам повезет и от Бостона мы будем двигаться экспрессом, то в Вильямс-Лейк окажемся часа через три. Еще около получаса на максимальной безвекторной скорости – до дома приятеля дядюшки Роги в лесах Нимбо-Лейка. Возможно, мы потратим в дороге еще два часа на покупку припасов и необходимых вещей, но мы ведь выигрываем три часа за счет поясного времени. Ну, а так как на Севере будет еще светло достаточно долго, мы успеем долететь до заповедника. Погода там ясная, я только что проверил.
– Но, милый, – с недоумением спросила Тереза, – какая разница, доберемся мы до заповедника засветло или в темноте? И почему тебя волнует погода?
Я не хуже Марка знал почему. А он сказал, успокаивая ее:
– Не думай об этом, мама. Расслабься.
Мы подошли к ярко освещенным входным дверям аэропорта, где, как всегда, частные ролеты, такси и лимузины высаживали толпы пассажиров на платформу. Люди в очередях к барьеру выглядели, как всегда, уныло. Горы багажа с бирками дожидались, чтобы ими занялись загнанные роботы-носильщики. Плакали младенцы, бизнесмены сутулились, туристы возбужденно вертелись, и всюду расхаживали полицейские, приглядывая за порядком и бормоча что-то в наручные коммуникаторы. Парочка в желтом яйце впереди нас снова тискалась. Им, как и всем прибывающим в частных экипажах, полагалось пять минут узаконенной стоянки, а затем администрация аэропорта регистрировала их номер и требовала объяснения, почему они задержались, – очень убедительного объяснения. Предупреждения были развешаны повсюду, напоминая водителям, что, когда на панели вспыхнет предупреждение, они должны дать сигнал своему экипажу освободить место.
