отец ему просто отомстил. Наташа, он так и сказал, ему не нужна была. Папа любил мою мать. — После его слов представитель науки решил про себя, — парень заговаривается. Пусть и редко, но он выдает такие перлы, не позавидуешь. Ну да ладно, Бог с ним. Я не врач и приехал сюда для работы.
Занимаясь своим делом, Былинкин искал изменений в природе, исследовал всевозможные мутации.
— Конечно, — думал он, — бомбежки американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки, испытания атомных бомб на полигонах России, Казахстана, Китая, США ни что это не идет в сравнение с аварией на Чернобыльской атомной станции. Здесь влияние радиации на жизнь должно быть сильным, мощным.
Однажды, у него в домике, снова разразилась затяжная дискуссия, Игорь Константинович не удержался и спросил.
— А как вы думаете, не с радиацией ли связано «японское чудо»? У них ведь в стране никакого отселения людей не было, как это делали у нас.
— Ну, уж нет! — воскликнул, сидя на кровати отец Семена Владимировича. — Она — радиация лишь способствовала гибели многих людей и возникновению ранее неизвестных человечеству болезней. У нас от этой радиации умерло много людей. Мой сын от нее умер. Я вот мучаюсь, из-за чего? Этой чертовой радиации! Бронхиальная астма — это ее последствия. А «Японское чудо» — это скорее всего ничто иное как трудолюбие народа.
Григорий, услышав такие слова, от своих старших товарищей даже подскочил:
— Что же это получается, — спросил он, — выходит, благодаря радиации, в районе Чернобыльской атомной станции возможно появление нового человека отличного от «гомо сапиенса».
— Да, Григорий ты меня понял правильно.
Дискуссия закончилась за полночь. Такие продолжительные беседы Былинкин старался, чтобы были не частыми. Работа для него была прежде всего. О ней он не забывал.
Последнюю неделю своей командировки Игорь Константинович решил посвятить мушкам дрозофилам. Ему хотелось подтвердить свои наблюдения и доказать, что в данном районе в отличие от других, не имеющих радиации, процент мутаций высок. Мушки довольно быстро размножались, и срок их жизни был не велик. Они были отличным материалом для исследований. Ими пользовались многие генетики мира. Занялся дрозофилами и Былинкин. Надежда Сергеевна, заходя на кухню отмахивалась от них и говорила:
— Игорь Константинович, будьте добры, держите ваше поголовье взаперти. Они так и летают, так и летают, нет сил отмахиваться от них. — На что профессор отвечал: — Да как их удержишь, а потом это не мои. Залетные. — После чего Надежда Сергеевна и Игорь Константинович долго смеялись.
Уезжал доктор биологических наук профессор Былинкин из села торжественно. Даже старушки, которые жили по соседству и часто приносили ему то огурцы, то помидоры, то яблоки для проверки на радиацию пришли его проводить. Новые друзья и знакомые с удовольствием пожимали Игорю Константиновичу руку, желали ему удач в работе, просили передать Семену Владимировичу от них приветы. Профессор многих здесь в селе взбудоражил, заинтересовал новыми своими идеями. Вместе с ним уехал и Григорий. Ему предстояло учиться в университете. Он с удовольствием выглядывал из автомобиля. Гриша еще, когда был мальчиком, говорил:
— Бабушка, бабушка я буду еще ученее дяди Сени.
Бабушка Надежда Сергеевна, дедушка Владимир Иванович, глядя на внука, махали ему рукой. Махали, прощаясь, рукой они и Игорю Константиновичу. Он внес в их жизнь желания, не только размышлять над жизнью, изучать, но и заниматься ее преобразованием, пускай на низшем уровне — это не главное. Важно, что что-то в душе сдвинулось. Перестройка — это всего лишь сила, вызвавшая в стране хаос, а теперь согласно теории Ламарка, Дарвина и Шмальгаузена необходимы эволюционные преобразования. Они способны изменить жизнь к лучшему.
Чувствовал себя Семен Владимирович скверно. Он был совершенно ненужным человеком, в этой изменившейся жизни.
— Да ты дружище тут закис, — сказал Былинкин. Так нельзя. До каких пор ты будешь заниматься самоедством. Тебя на родине многие помнят.
Доктора — никому не нужных наук, как в последнее время говорил о себе Тихонов, тронули не предложения, которые Игорь Константинович порой источал, видя состояние своего друга, а слова о бывших школьных друзьях Семена Владимировича, с которыми Былинкин имел возможность встретиться.
— Вон, спроси у Григория, твой портрет висит в школе. Слушай, о ком я тебе расскажу. Они мне все уши о тебе прожужжали, какой ты умный и хороший.
Многих из тех, кого назвал Игорь Константинович, Тихонов хорошо помнил Витьку Руденко, Вовку Малея, Вячеслава, братьев Анатолия и Валика.
Бывшие девчонки, теперь солидные женщины матери, тоже не забыли Семена Владимировича. Игорь Константинович путался, называя их имена. Тихонов подсказывал. Сестры Надя, Валя, Вера, Женя Втьюриновы жили с ним когда-то на одной улице. Не одно лето он вместе с ними в поисках дикого меда разорял в Чуровом логе пчелиные гнезда. С Валентиной — девочкой, с большими цыганскими глазами Семен сидел за одной партой.
Этот разговор проходил в доме, после того, когда поезд был встречен, вещи привезены и подняты в квартиру Былинкина. Игорь Константинович с удовольствием рассказывал Семену Владимировичу о своем пребывании в его родном селе, при этом он успевал еще распаковывать и просматривать большое количество всевозможных сумок, пакетов, свертков. Они заполнили всю прихожую. Былинкин расхаживал среди них, как аист. Рядом возле Игоря Константиновича, кроме Семена Владимировича стояла жена друга — Любовь Ивановна, дочь, и Григорий. Они не смели даже прикоснуться к вещам. Былинкин сразу же поднимал крик:
— Вы все мне здесь перепутаете. Ничего не трогайте. То, что я вам даю, то и берите.
Материал, который он привез из командировки, был для него ценен. Над ним Игорь Константинович буквально трясся. Впопыхах, во время отъезда Былинкин заталкивал свои сверточки, пакетики и коробочки, куда только мог. Вещи Григория были проверены наравне со всеми. Только после того, когда профессор все выложил, он сказал парню:
— Теперь можешь нести их домой! — Григорий ушел, Игорь Константинович, вручив пакет с картошкой, отправил на кухню свою жену, которая находилась рядом, ужасаясь картиной кошмарного беспорядка, учиненного мужем.
— Это нам, передали, — сказал он, выпрямившись, — Надежда Сергеевна и Владимир Иванович, брянская, между прочим, считается одной из лучших в стране.
Следом за Любовь Ивановной отправилась и дочь Игоря Константиновича.
Друзья остались одни, Былинкин подойдя к Тихонову, слегка нагнулся, он был выше его ростом и поцеловал Семена Владимировича в щеку:
— Это тебе еще один привет от твоей бывшей знакомой.
— От какой еще знакомой? — переспросил Семен Владимирович и покраснел. Уж не от Наташи, — подумал он.
— Знаешь, от какой! — сказал друг. — Мне об этом так прямо
