А то, что марсиане расстреляли модули и вышло так, что Эссекс уже один раз всех здорово выручил, было сейчас не в счет.
– Пять – это до хренища, – решил старпом. – Сейчас над Ред–Сити у наших преимущество минимальное. Да еще и «катафалк» за нами отрядили. И тут являются эти… Конечно, Ред–Сити мы возьмем, но потерь будет неоправданно много.
Эссекс посмотрел в сторону удаляющихся марсиан.
– Все так думают? – спросил он. – Да? Тогда я даю тягу. Приготовились, господа астронавты. Сейчас кому–то порвут его красную жопу…
Двадцатью минутами позже Эссекс через пробоину в обшивке прыгнул в космос, сложился пополам, зажал между колен маневровый пистолет и надавил гашетку. «Роканнон» выглядел как настоящее решето, и Эссекс, удаляясь от своего корабля, плакал от обиды. На его глазах прямо в боевую рубку ударил импульс главного калибра и взрывом разнесло в клочья двоих, отчего–то застрявших поблизости. Эссекс кричал и ругался, не помня себя. А потом он провалился в какое–то странное забытье, началась постстрессовая апатия, и на борт «Фон Рея» капитана втащили в бесчувственном состоянии. Он все–таки уничтожил еще один дестроер и основательно повредил второй. Еще одного марсианина походя зашиб Успенский, а оставшиеся двое не пошли к Ред–Сити, а отвернули к Поясу и затерялись в нем.
Это была чистая победа и настоящий подвиг. Фотография капитана Эссекса красовалась во всех сводках новостей и была навечно зафиксирована в анналах Сети. Земля гордилась своим воином и осыпала его почестями. Но сам Эссекс что–то очень важное оставил на марсианской орбите среди обломков «Роканнона».
Психологическое кондиционирование он прошел за два месяца и был признан вполне годным к летной службе. «Роканнон–2» уже готовился к ходовым испытаниям. А Эссекс изменился до неузнаваемости. Он стал медлителен и задумчив. В его душе поселилась тоска. Эссекс не хотел быть героем и совершать подвиги. Еще в училище ему объяснили, что героическим личностям в космосе не место. Слишком дорого стоят боевые корабли для того, чтобы проявлять на них чудеса храбрости. Группа F даже в лучшие времена насчитывала не более пятидесяти судов, и ходили на них люди благоразумные, военные в лучшем смысле этого слова. То есть способные рисковать, но всегда четко просчитывающие допустимую границу риска. И старающиеся не переступать ее.
Земля воевала с бывшими колониями методично и аккуратно. Искала бреши в чужой стратегии и била туда. Но, как говорил капитан Успенский (и был за это многократно наказан), «против второго принципа термодинамики не попрешь». Сто раз Эссекс видел, как другие офицеры расплачиваются за чужие ошибки. И надеялся, что ничего подобного с ним не случится. Но вот – случилось. Эссекс выкарабкался из безнадежной ситуации. И понял вдруг, что еще раз у него такой фокус не получится.
А главное – он потерял веру в благоразумие своих коллег. Оглядываясь назад, он там и сям видел жуткие пробелы в стратегическом планировании операций, позорные тактические ошибки и хронический недосмотр по мелочам. Раньше он этого почему–то не замечал. А теперь любая нечеткость резала ему глаз. Эссекс всех и вся подозревал в халатности и некомпетентности, и подозрительность его стала приобретать маниакальный характер.
Нечеловеческим усилием воли он снял «Роканнон–2» с земной орбиты и повел его к Марсу. Но в строй Второго крыла прикрытия дестроер поставил старший помощник. А Эссекс заперся в каюте, вызвал Успенского и рассказал ему о своей проблеме, запинаясь и пряча глаза.
– А ты не нервничай, Фил, – посоветовал с монитора Успенский. – Во–первых, война фактически закончилась. А во–вторых… До тебя просто еще слухи не дошли. Нашему крылу нужен молодой и толковый начальник штаба. Кандидатур на сегодня имеется две. Я отбрыкиваюсь, как могу. А ты согласись. И все. Как раз для тебя должность. Засядешь на бэттлшипе, и никаких проблем. Главное – психологам ни слова. А то мигом вниз загремишь.
– Не знаю… – пробормотал Эссекс в замешательстве. – Понимаешь, Алекс, я страшно боюсь ошибок. Любых. И своих в том числе.
– Главное, психологам об этом не говори, – повторил Успенский.
– Слушай, Алекс, неужели я заболел? – в ужасе выдавил из себя Эссекс.
Успенский рассмеялся.
– По–моему, Фил, ты просто вырос, – сказал он. – Ничего, привыкнешь. А за совет с тебя причитается.
Через неделю Эссекс перешел на штабную работу, и с этого момента он больше ни разу не управлял кораблем лично. И действительно успокоился. Потом его выдвинули в командиры Второго крыла. Потом – в начальники штаба группы F. В этой должности он прошел еще одну войну, точнее полторы, если считать еще рейд устрашения на Венеру. Он стал опытным штабным офицером и редкостной сволочью. Но группа F его терпела. В конце концов, адмирал Рашен мог быть при желании таким гадом, что Эссекс на его фоне просто терялся. И все признавали, что оба этих незаурядных человека заслужили право вести себя так, как им хочется. Зато с ними не пропадешь.
…А теперь две незаурядные личности неспешно приближались по широкому бетонному плацу к зданию Адмиралтейства. Рашен сделал легкое движение рукой, и охрана почтительно отошла подальше. Эссекс поежился – он без охраны чувствовал себя неуютно. Рашен, наоборот, телохранителей на дух не переносил. Он всегда говорил, что телохранители отчего–то слишком долго живут, а вот охраняемые ими тела – наоборот.
– А вас что, команда не касается? – бросил Рашен через плечо адъютантам. – А ну брысь отсюда!
Мейер и Мозер очень похоже сморщились и немного приотстали.
– Ну? – спросил Эссекс. – Есть идеи?
– Ты бухгалтерию подчистил?
– Успел.
– Значит, ты ничего не знаешь. Все на меня вали. Я на «Рипли» ездил? Ездил. С Абрамом имел конфиденциальную беседу? Да. А в остальном ты не в курсе.
– Как скажешь, Алекс.
– И запомни. Есть только один тип вооружения, которым можно подбить наши суда с Земли. Это решения Собрания Акционеров. Пока Собрания не было, мы потенциально сильнее всех.
– Ага, – уныло кивнул Эссекс.
– Я этих идиотов буду защищать, даже если они мне это запретят в приказе, – неожиданно зло прошипел Рашен. – Если Абрам найдет следы чужих…
– Угу, – поддакнул Эссекс.
– Может ведь такое быть, правда, Фил?
– А то, – снова кивнул Эссекс и покосился на своих охранников.
– Да что ты все озираешься?
– Отвык, – смутился контр–адмирал. – Как–то здесь очень неуютно. Ветер… И все такое.
– Потолка нет? – спросил Рашен язвительно. – Жопу спрятать некуда?! Кр–р–рыса штабная… Грызун кусачий. Норное животное. Таракан.
