- Капельницу ладить надо.
- Капай, но работать на ходу будешь. Уезжать нужно срочно. Сможешь на ходу-то?
- Обижаешь, начальница.
Тяжело груженный автомобиль увязал в песке по самые оси. Нилыч с натугой вертел баранку, заклиная радиатор не кипеть. Я, устроившись поудобнее на ящиках рядом с пострадавшей от солнца и собственной глупости женщиной, оказывал ей помощь. Люси пособляла, подавая то то, то это, придерживая, закрепляя.
Ковырнув несколько раз толстой иглой от капельницы локтевые сгибы, я с четвертого или пятого раза попал . в вену На ящики пролилась струйка темной крови. Жгут отпущен, в иголку аккуратно введена леска-проводник внутривенного катетера. Игла вынута так, чтобы леска осталась на месте, и по ней аккуратно вкручивается в вену сам катетер - длинная лавсановая трубочка.
- Правильно, - одобрительно шепчет мне в ухо мышка. - Игла на ухабе вылетит, не найдешь вену по новой. Это ты хорошо с катетером придумал. Идет?
- Идет.
Катетер действительно шел вперед легко, свидетельствуя о том, что двигается по кровеносному сосуду, а не под кожей. Люси тем временем не без натуги подкатила литровый флакон физиологического раствора и собрала капельницу. Раствор в вену не шел - высота от потолка, где мы подвесили на бинте флакон, до руки больной была явно недостаточна, чтобы обеспечить нормальное давление в системе. Кровь медленно поднималась вверх по трубке капельницы розовой мутью.
- Шприцем закачивай! - запищала моя мышка.
- Вот еще глупости!
Я, быстренько заменив воздушную трубку капельницы на длинную иглу для внутрисердечных инъекций, подсоединил к ней резиновую грушу, снятую с тонометра. Качнул несколько раз, и раствор полетел в вену мало что не струйно.
- А ты говоришь, шприцем!
- Да, Шура, мастерство, знать, не пропьешь.
- А то!
Вслед за литром физраствора отправились пол-литра глюкозы, затем четвертинка раствора соды. Больная разлепила запекшиеся губы:
- Пить...
Это завсегда пожалуйста, милая. Пей на здоровьичко, только помирать больше не вздумай. Вольно ж тебе, дуре, бегать было!
- А всего-то ты, Шура, дверь не закрыл. И пожалуйста - забот всем на полночи. Неужели нельзя повнимательней!
Я не желал вновь затевать бессмысленный спор. Воду вливали дурочке в рот по ложечке. Иссушенные слизистая и язык впитывали ее, словно губка. Мало-помалу, она смогла уже глотать, а там и присосалась к горлышку пластикового баллона с теплой водицей, да так, что отбирать пришлось.
- Чем бы ей губы смазать? .
Смазали завалявшимся в пакете с харчами кусочком прогорклого сала. Пациентка выглядела уже почти хорошо.
-Давление?
- О, не зря поработали!
Сняли капельницу. Катетер на всякий случай оставили в вене, плотно забинтовав локтевой сгиб, чтобы больная сдуру его не вырвала.
- Нилыч, скоро эта клятая пустыня кончится?
- Ну вы даете! Уж больше часа, как оттуда выехали. И перемещение уже было. Скоро в дурку приедем.
Мы с Люси переглянулись. Теперь волей-неволей придется рассказывать всю историю.
- Ох, Шура! Ну, ты нас и подставил...
- М-да... А может, ее в терапию сдать? По соматическому состоянию? Тепловой удар, обширный солнечный ожог, гиповолемический шок...
- Когда это наших больных туда брали?
- Нет, я думал, что все, что можно услышать, мне уже рассказали! Таки здрасте! Нет, крысюка, я помру из-за таких рассказок! Уже не только больную загрызли, но и зажарили! - Борух Авраамович рыдал от смеха. Его внушительный нос дрожал и всхлипывал. Катящиеся из глаз слезы падали на сопроводительный лист, превращая номер наряда в неразборчивое пятно.
Должно заметить, что хорошему настроению дежурного доктора нашего приюта для скорбных умом в немалой степени способствовала бутылка виски, приложенная нами к сопроводительному листу. В полной аутентичности содержимого ученый муж уже убедился.
- Нет, вы пропадите уже с глаз моих долой, кошмарные изверги, пока я не умер от смеха! Пулемета на вас нет!
Очевидно, нас с Люси одномоментно поразила одинаковая мысль. Мы переглянулись. Люси кивнула.
- Извините, господин доктор, - начал я осторожна, - пулемета мы вам предоставить не можем, но десяток М-16 есть.
- Так... - Психиатр посерьезнел.
- "Так", к сожалению, не годится, - объявила мышка, - сугубо за наличный расчет.
- Ха, крыса. Кто бы мог заподозрить в тебе такие таланты! И что стоит?
- Ну, во-первых, у нас есть не только оружие. Список достаточно большой. А во-вторых, мы готовы обсудить любые разумные предложения. Только не объявляйте два цента.
- Ай, ну кто говорит о такой смешной цене? Три с половиной! А что там еще?
Рат объяснила.
- Крыса, тебя завскладом назначали, или уже где? Ладно, пошли смотреть товар.
Не более чем через три часа торг закончился. Райзман протянул нам толстую пачку денег. Я демонстративно пересчитал. Десятки не хватало. Психиатр запричитал, что мы отбираем у него последние штаны, и, прежде чем отдать недостающее, попытался получить за эти деньги что-либо в придачу. Автомобиль, скажем. Или хотя бы носилки плюс медицинский ящик. Мы остались тверды, и уважаемый доктор со слезами на глазах расстался с десяткой, несомненно играющей определяющую роль при общей сумме сделки в несколько тысяч. Появился народ в больничных пижамах - ящики мигом сгинули неведомо куда. Только тогда я понял, что коварная Люси вместе со всем остальным продала и сигареты. Виски, впрочем, оставила. Для смазки трений, возникающих между коллегами.
Борух Авраамович долго махал нам вслед руками, выкрикивая:
- Мазлтов, коллеги! Заезжайте почаще! Больных при этом привозить не обязательно! .
Судя по столь сердечному прощанию, его нажива сулила быть безмерной.
- Так, сердешные. Мы разбогатели. Что делать будем?
- Отзваниваться, естественно.
- А не спросят ли нас, где это вы, родные, полсуток шлялись? И что на это отвечать?
- Шура, ну ты как ребенок, право слово. Неужели ты всерьез полагаешь, что диспетчер в состоянии удержать в голове, чем занимаются четыреста с лишком бригад? Да это физически невыполнимо.
- Ага, а журнал вызовов на что?
- Кто его читает?
- Уговорила. - Я поднял трубку рации.
- Машины, кто слышит ПБ-19! Передайте на Центр, что мы освободились.
Что доброго нам в этот тихий вечер скажет диспетчер?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
- Не нравится мне, куда мы едем, - молвил Нилыч, - не признаю что-то дороги.
- Заблудился, что ль?
- Да не должен бы вроде... Если только перемещение внеплановое прозевали...
Машину резко тряхнуло, уши заложило от грохота. По крыше забарабанили комья земли.
- Эй, сзади! - заорал пилот. - Погляди назад! Задние окошки салона в моей машине закрашены, дабы народ не пугался, глядя на чудеса, творимые в автомобиле. Так что пришлось приоткрыть дверцу и высунуться. Мимо морды вжикнуло, я быстренько втянул головенку обратно, но успел разглядеть выползающее из кустов нечто длинное, железное, пятнистое. Лязгая гусеницами, оно разворачивалось, наводя в нашу сторону огромное жерло орудия. Дружественных чувств сей представитель бронетехники к нам определенно не питал.
