— По цене старого.
Пит заплатил аптеке, и они с Кэрол пошли на неосвещенную заброшенную стоянку.
— Все для нас, — прокомментировала Кэрол. — Это огромное здание с тысячей светильников внутри и эти оглушительные рашморы. Похоже на аптеку для мертвых. Призрачная аптека.
— Черт, — согласился Пит, — она слишком велика для живых. Но единственная проблема в том, что не хватает живых.
— Быть может, появится еще один, — загадала Кэрол. Она сняла с пакета кроличьей бумаги ленточную обертку, развернула пакет, взяла бумагу и прикусила ровными белыми зубами.
— Какого цвета она становится? — спросила Кэрол, рассматривая бумагу. — Такого же, что и старая?
— Белого, если ничего. Если есть, то зеленого.
При тусклом свете стоянки определить цвет было трудно.
Кэрол открыла дверцу машины — зажегся свет фонаря.
Бумага позеленела.
Кэрол взглянула на Пита:
— Я — беременна. Нас посетила удача. — Голос ее звучал уныло, наполнившиеся слезами глаза глядели в сторону. — Будь я проклята, — подавленно сказала она. — Впервые за всю жизнь. И с человеком, который уже… — Тяжело дыша и неподвижным взглядом глядя в одну точку куда-то в ночную тьму, она замолчала.
— Это надо отпраздновать!
— Да? — повернулась она к нему.
— Мы должны выйти в радиоэфир и сообщить об этом всему миру!
— О! — кивнула Кэрол. — Да, верно, таков обычай. Не будут ли нас ревновать? Ах!
Пит вполз в машину и резким движением включил передатчик на аварийную всеволновую радиочастоту.
— Эй! — воскликнул он. — Знаете что? Говорит член группы «Синяя лисичка» Пит Гарден, Кармел, Калифорния. Кэрол Хоулт Гарден и я женаты всего день с небольшим. И сегодня ночью она проверилась на западногерманской кроличьей бумаге…
— Лучше бы я умерла.
— Что ты? — Он недоверчиво на нее уставился. — Ты — прелесть! Это самое главное событие в наших жизнях! Мы увеличим народонаселение. Это компенсирует смерть Лакмена, уравновесит ее. Верно? — Он схватил ее руку и так сильно сжал, что Кэрол ойкнула. — Скажите что-нибудь в микрофон, миссис Гарден.
— Желаю всем вам такой же удачи какая улыбнулась мне этой ночью.
— Правильно, черт возьми! — кричал в микрофон Пит. — Каждому, кто меня слышит!
— Значит, мы остаемся вместе, — тихо сказала Кэрол.
— Да. Именно так мы решили.
— А Патрисия Мак-Клейн?
— К черту всех, кроме тебя! Кроме тебя, меня и младенца.
Кэрол чуть улыбнулась:
— Хорошо. Едем назад.
— Ты собираешься управлять? Твою машину оставим здесь, а оба вернемся в моей, управлять буду я. — Он быстро перенес ее чемоданы в свой аэромобиль, взял Кэрол под руку и повел. — Садись и не волнуйся, — распоряжался он, усаживая ее и пристегивая ремни безопасности.
— Пит, ты понимаешь значение этого, с точки зрения Игры? — Она побледнела. — Каждый документ в лотке автоматически принадлежит нам. Но именно сейчас никакой Игры нет! Никаких документов в лотке из-за полицейского запрета. Но что-то мы должны получить! Надо выискать в правилах.
— Хорошо, — слушая ее краем уха, сказал он, ибо внимательно вел аэромобиль в набор высоты.
— Пит, может быть, ты отыграешь Беркли.
— Не было удобного случая, которому предшествовала бы, по крайней мере, одна Игра, сыгранная нами прошлой ночью.
— Верно, — кивнула она. — Думаю, нам следует обратиться за толкованием в Комитет правил на спутнике «Сойка».
В этот момент, откровенно говоря, Игра его не интересовала. Мысль о ребенке — сыне или дочери — вытеснила из головы все происшедшее недавно, все, связанное с приездом, смертью Лакмена и запрещением группы.
Удача, подумал он, такая запоздалая в моей жизни. Сто пятьдесят лет. После стольких попыток, после неудач в стольких сочетаниях пар.
Он вел машину с сидящей рядом Кэрол над темным Заливом к их дому.
Когда они добрались до квартиры и поднялись наверх, Пит сразу же кинулся к находящейся в ванной комнате аптечке.
— Поеду кутить — напьюсь, как не напивался никогда в жизни. Он извлек из аптечки пять таблеток снузекса и, поколебавшись, горсть таблеток метамфетамина. — Это поможет, — объяснил он Кэрол. — До свидания. — Проглотил таблетки, запил их все разом и направился к двери холла. — Таков обычай. — Задержался у двери. — Когда узнаешь, что у тебя будет ребенок. Я где-то об этом читал. — Он с серьезным видом отдал ей честь и закрыл за собой дверь.
Через мгновенье Пит был внизу, опять в аэромобиле, высматривая в темной ночи близлежащий бар.
Пока аэромобиль пулей летел в небо, Пит думал: Бог знает, куда я направляюсь и когда вернусь. Конечно, не знаю — и не хочу знать.
По мере того, как машина набирала высоту, он ликующе кричал:
— О-го-го!
Слышал эхо голоса и снова кричал.
Проснувшись, Фрея Гейне поискала тумблер видеофона, нащупала его и резко включила.
— Ну, вот, — пробормотала она, думая о том, который час. Взглянула на светящийся циферблат часов, что у кровати. Три часа утра. Какая напасть.
На видеоэкране возникло изображение Кэрол Хоулт Гарден.
— Фрея, ты не знаешь, где Пит? — Голос Кэрол взволнованно прерывался. — Он ушел и до сих пор не вернулся; я не могу заснуть.
— Нет, Кэрол. Конечно, не знаю, где он. Полиция его отпустила?
— Он взят на поруки. Скажи… Где он может быть? Сейчас все бары закрыты; я ждала до двух, надеясь, что он вернется не позднее двух тридцати. Но…
— Попробуй дозвониться в «Пьяный лимон», это в Беркли. — Фрея протянула руку к выключателю. Может быть, он умер, подумалось ей. Бросился с какого-то моста или разбил машину… Наконец-то.
— Он празднует событие.
— О Господи, какое?
— Я — беременна.
— Понятно. — Фрея совсем проснулась. — Удивительно! Так сразу! Ты, наверное, проверилась на этой новой кроличьей бумаге?
— Да. Сегодня ночью ее прикусила, и она позеленела. Поэтому Пит и уехал. Жду, а его все нет. Он такой эмоциональный — сначала ходит подавленным и думает о самоубийстве; а потом…
— Это твои дела — при чем здесь я? — прервала ее Фрея. — Поздравляю, Кэрол. Надеюсь, это будет ребенок. — И наконец, Фрея выключила видеофон. Изображение погасло в темноте.
Ублюдок, с горечью и гневом сказала про себя Фрея. Она легла навзничь, глядя в потолок, сжимая кулаки и сдерживая слезы. Убила бы его. Надеюсь, он мертв; надеюсь, он никогда к ней не вернется.
А сюда пришел бы? Пораженная этой мыслью, она села. Что, если придет? Рядом с ней, в постели, похрапывал Клем Гейне. И женщина решила: если придет, не пущу. Видеть его не могу!
