Сам по себе включился свет. Фил довольно хмыкнул и выключил ставший уже не нужным фонарь. Рой сел на кровать и закурил, прихлебывая из протянутого стаканчика.
— Как это ты его, Фил, а?.. — невнятно пробормотал он.
— Бог его знает. Повезло нам. Да и не я это… Если бы мы только знали, Рой, какое древнее Знание и мощь в наших руках. В погоне за дешевыми малолитражками и штампованными микросхемами мы опошлили и утеряли Великое Искусство… Сила канувших в Лету чародеев осталась лишь в сказках… Да и сказки уже не каждому нужны — мало кто верит в чудеса. И ты до недавнего времени еще не верил, не так ли?
— Куда уж мне, Фил. Я же журналист. Ты почитай наши статьи — кругом такой ад, что и чертей не нужно. Да и ты, наверное, не верил?
— А я чем лучше?! Мне еще тяжелее. Двадцать с лишним лет занимался всей этой чертовщиной. Теоретически… Идиот! Когда же наконец мы прекратим лгать самим себе? Пока поверить не заставит сама жизнь? Пока тебя вот так не протрясут за шкирку всем на смех?! Да ты засними все это на миллион видеокамер, собери кучу свидетелей, хоть самого этого типа «живьем» поймай, думаешь тебе хоть одна университетская крыса поверит? Оптический обман, галлюцинация, мания преследования, фальсификация, в конце концов, мало ли еще чего придумали, только бы жить спокойнее… Кстати, а ты бы, приятель, взялся написать обо всем этом в своем журнале?
— Н-нет, скорее всего, нет, Фил. Да к дьяволу все это, дожить бы до утра.
— Теперь уже, я думаю, все будет хорошо. — Шмидт раскурил новую сигару и с ухмылкой бросил в саквояж валявшийся под ногами револьвер. — Такие игрушки нам уже не понадобятся, сейчас у нас кое-что получше!
Тут взгляд Роя остановился на залитом кровью подоконнике и убитом нетопыре.
— А как же он, Фил? Ведь этому зверю явно нипочем были все твои заклинания.
— Если бы я знал… И еще один теоретический вопрос. Как ты думаешь, у нормальной летучей мыши хватит сил, чтобы поднять и утащить книжку?.. — Тут профессор, будто вспомнив о чем-то важном, резко схватил саквояж, вытащил оттуда старый фотоаппарат, быстро защелкал кнопкой и несколько раз сфотографировал убитого нетопыря, пролом в стене и бесформенные пятна на полу.
— Все, хватит на сегодня, — сказал он, бросая аппарат в саквояж. — Поехали ко мне — нужно еще отдохнуть, да и подготовиться получше к следующему разу. Теперь я уже и патронов наберу побольше.
— Ты еще и на следующий раз надеешься?
— Ну конечно. Во всем нужно разобраться до конца.
Через полчаса, благополучно добравшись до дома Шмидта, Рой был определен на отдых в той самой комнате. Раздеваясь, он услышал голос профессора:
— У тебя четыре часа. Попробуй выспаться, — Фил мрачно засмеялся. — Впереди еще твой подвальчик. На всякий случай возьми видеокамеру — может, будет и тебе матерьяльчик.
На этот раз Рой проснулся сам. Он встал, быстро оделся и пошел к выходу. В дверях он столкнулся со Шмидтом.
— Ага, ты уже не спишь. Превосходно. Машина внизу. Самое время продолжить изыскания.
Тишина и тьма царили в холоде необъятного подвала. Веселое солнце осталось там, за закрытой дверью… В свете фонаря прошелестела крыльями летучая мышь. Потом* еще одна.
— Откуда у тебя здесь эта дрянь? Ты что, ферму нетопырей решил открыть? — Шмидт еще мог шутить.
Вдруг сзади что-то затрещало, послышался странный шорох, превращающийся, мерно нарастая, в стук. Что-то ударило в дверь, раздался грохот, и опять наступила тишина.
— Что это, Рой?! — заорал только тут опомнившийся профессор. Он метнулся к двери и безрезультатно попытался ее открыть.
— Точка, приятель, — он отшвырнул окурок сигары. — У меня подозрения, что мы тут надолго. Очевидно, отвалился кусок фасада.
— Не мог же, в конце концов, весь дом развалиться, Фил!
— Да чтобы перекрыть дверь, достаточно куска стены с полметра, болван!
Потеряв счет времени, они молча сидели в темноте — Шмидт опасался, что батареек надолго не хватит. Профессор то и дело прихлебывал из фляжки, время от времени поглядывал на часы, включая фонарь лишь на несколько секунд.
— Когда же это кончится? — пробормотал он. — Уже половина первого. Нужно что-то делать.
— Ты предлагаешь что-то конкретное? Ну… — саркастическую реплику Роя прервал знакомый грохот. На этот раз его источник был где-то рядом. Земляной пол подвала дрожал, будто неподалеку просыпался от долгого сна грозный вулкан.
— Совсем рядом! — Шмидт пытался найти лучом фонаря источник грохота.
— Фил, это там, у той стены! — до противоположной стены было метров десять — пятнадцать. Они рванулись вперед и как раз вовремя. Странную картину они увидели — как будто подземный взрыв, снятый замедленной съемкой. Метрах в трех от стены земля дыбилась, уже появился заметный, довольно большой на глаз, холм. Поверхность его по своей удивительно правильной форме напоминала прямоугольник. Земля, движимая какой-то, казалось, безграничной силой, заставившей весь дом дрожать, как при хорошем землетрясении, все поднималась.
— Что это?!
— Бог его знает.
Тем временем форма странного холма начала меняться. Земля ссыпалась, обнажая что-то ранее не доступное глазу. Через несколько секунд они увидели серую потрескавшуюся каменную поверхность, покрытую какими-то буквами.
— О Боже! Да что же это, наконец, такое?! Фил, что там написано?
— Сейчас… Да это латынь! Трудно разобрать… Ага! На фонарь, посвети мне, может, успеем. — Шмидт, избавившись от фонаря и забыв обо всем на свете, начал бормотать:
— Скрыта смерть… э-э, под сим камнем. Загубивший душу свою… что там… а! да не восстанет!
— Заткнись, он поднимается! Сделай что-нибудь!
Край камня с началом текста начал приподниматься, сначала медленно, потом быстрее, открывая щель в, казалось, бездонный провал.
— Господи! — Шмидт наконец отвлекся от чтения. — Этого еще не хватало! — Он выхватил из саквояжа какую-то книгу, на этот раз истрепанный фолиант допотопного вида в кожаном переплете. Раскрыв ее на нужной странице, он поднял книгу над вздымающейся плитой и быстро начал бормотать свою тарабарщину на латыни. Камень резко дрогнул и остановился, будто наткнувшись на что-то непреодолимое. Голос профессора уже напоминал исступленный фальцет. Он начал медленно опускать книгу, и плита синхронно с его движениями наклонилась вниз, с каждым мгновением уменьшая дыру в могильную тьму. Оттуда вдруг раздался душераздирающий рев. Из отверстия под плитой высунулась костлявая, почти бесформенная от разложения рука, цепляющаяся фалангами за непослушную рассыпающуюся землю.
