Козел он был. И одновременно выполнял обязанности Смотрящего одного из секторов Южного горизонта, будь он трижды проклят Великим Мазой!
Воронин был в «Хане» с девушкой. Ага, с девушкой. Он был у нее 135-м по счету кобелем, и дело бы кончилось быстрым перепихом и все адье, но когда Крекрюшон полез к ней, Воронин ни с того ни с сего почувствовал себя уязвленным.
Антон уже и сам не знал, где чьи воспоминания и воспринимал мелькающие перед его мысленным взором картинки как свои собственные.
Хлыщ с прилизанными волосами и щеточками усов стоит перед его столом и делает жест мизинцем, на котором отращен длинные ороговелый коготь.
— Пошел отсюда! Эту рыжую буду иметь сегодня я!
Ага, точно, рыжая она была. А имени, убей, не помню, хотя из-за нее полегло столько людей.
— Я тебя самого буду иметь! — сказал Воронин, он только что приехал с войны и ничего не боялся, но мигом наэлектризовавшийся воздух сказал ему, что он поступил опрометчиво, война конечно дело героическое, но и на мирной «Пантере» могут яйца на лоб натянуть.
Трое верзил за спиной Крекрюшона сделали телодвижение, но прилизанный красавчик остановил их одним движение того же пальчика, он был эстет, чтоб Великий Маза на том свете сношал его во всех позициях.
В баре наступила тишина, в которой отчетливо слышалось, как у кого-то от страха урчит в животе. Крекрюшон достал из кармана паузер, переделанный под стрельбу плазмой, и посетители с криками кинулись на выход. Они знали, с каким гавном имеют дело, и им было страшно. Их терзали сомнения, не зачистят ли потом и их, свидетелей позора великого и ужасного Крекрюшона.
Сейчас Антон не стал бы его убивать, как и его людей тоже. Но тогда, стоило противнику достать оружие, как у Воронина включился рефлекс, еще горячий и не успевший атрофироваться после войны, и он с ходу вошел в режим БУМа — Боевой убивающей машины.
Первым умер Крекрюшон, потому что оказался ближе всех и познал, за сколько миллисекунд ломаются шейные позвонки после страшного удара в челюсть. Громилы только выхватывали оружие, когда Воронин, не став тратить время, чтобы завладеть паузером убитого, без затей вывернул ему руку и в таком положении открыл огонь, уложив, как и троих верзил, так и какого-то четвертого гада, пожелавшего выслужиться перед Папой и открывшего огонь от двери.
В баре наступила тишина, стало понятно, откуда у него такое название. Все куда-то испарились, даже рыжая, имени которой он так и не успел узнать, и можно было бы сказать, что за честь которой вступился, если бы таковая еще имела место.
Побелевший как привидение, сохраняющий неестественное спокойствие, дисгармонирующее с запахом крови, гари, едкой ни с чем не сравнимой вони пробивших воздух разрядов, бармен надменно произнес:
— Первый раз вижу мертвеца, который еще стоит на своих ногах!
В следующие сутки, в течение которых Воронин не сомкнул глаз, он познал на собственной шкуре всю правоту его слов.
Его даже не арестовали. Полиция исчезла из Южного горизонта, и на протяжении всего времени сектор оказался во власти подонков, разъезжающих на черных, словно катафалки грайверах и применяющих оружие безо всякого стеснения. Много народа полегло тогда.
Воронин не смог не улететь, не уехать. Горизонт попросту закрыли, как сачком накрывают бабочку. У бандитов оказались снимки, сделанные камерами наблюдения в «Хане», так что поимка Воронина стала делом лишь времени.
Он озлобился, сжал зубы и решил идти до конца. В любом случае это закончилось бы печально для него, не мог же он противостоять бесчисленной банде отморозков вечно, тогда он решил продать свою жизнь подороже и унести с собой как можно больше врагов.
Тут и проявился дьявольский ум Папы. Он словно почувствовал, на что может пойти загнанный в угол офицер спецназа, и предложил сделку.
Как они связались, как Антону передали флип, это чересчур длинный рассказ, который нет смысла пересказывать. Стоит особо подчеркнуть, что при передаче Антона не пытались захватить или убить. Не стали даже следить за ним, так что спецназовец совершенно напрасно путал следы. Ванчопе словно зловещий гроссмейстер просчитал все ходы вперед, поняв, что Антон никуда не денется из уготовленной ловушки, мало того, он именно тот, кто ему нужен, поэтому его стоит беречь.
Спецназовец долго сомневался, не была ли смерть Крекрюшона хорошо продуманной подставой, чтобы поставить его в безвыходное положение, потом все-таки решил, что нет. Он просто удачно подвернулся под руку Папы, и тот использовал ситуацию на все сто процентов. Ванчопе всегда так действовал, выжимая все до капли из ситуации, людей и машин, поэтому и был бзублом из бзублов. Большим злобным ублюдком, пожиравшим бзублов, у кого клыки были поменьше.
— Мы не будем тебя убивать. Более того, я даже заплачу тебе деньги. Сто тысяч пиастров, — сказал Ванчопе. — Но сам понимаешь, просто так такие деньги не платят. Буду с тобой откровенен, ты в любом случае не жилец, а я предлагаю тебе шанс. Мизерный, конечно, но лучше чем никакой.
— Я должен буду убить президента Тысячи миров?
— Типун тебе на язык! Он не сделал мне ничего плохого! — патетически воскликнул Ванчопе. — Приходилось бывать на Рикосте? Ну, не важно. На этой планете находится военно-промышленный центр «Фалкон». Там проводятся секретные эксперименты по улучшению человеческой расы. По нашим данным, для этого используется атканларская сталь.
— Дорогая штука. И какую часть человека они собираются улучшить?
— Они хотят сделать человека целиком.
— Невозможно, — категорично заявил Воронин. — Вам слили дезинформацию. Вы представляете, сколько стоит грамм атканларской стали?
— А что если я скажу, что в производство запускают пятерых?
— Ваши информаторы вам врут!
— Перед смертью не врут! — веско сказал Ванчопе, и Воронин ощутил, с кем он на самом деле разговаривает.
— И что вы от меня хотите? Чтобы я выкрал для вас сталь?
— Не надо ничего красть, мой мальчик. Тебе ее так отдадут. В «Фалконе» ищут добровольцев для эксперимента, и ты им станешь. Бессмертие задаром!
Представляешь? И все это вместо пули в лоб на Мазой забытом Южном горизонте!
Он продолжал говорить, но Воронин его не слышал, оглушенный обрушившимся на него известием. Пасть коршуном на плечи охране и взять штурмом «Фалкон» он был морально готов, но стать его пациентом, нет. Он испытал шок. И еще тоску.
Любой на его месте испытал бы то же самое. Поменять собственное тело на тело киборга, пусть хоть и атканларского. А тоску оттого, что именно в этот момент он со всей обреченностью понял, что отказаться не сможет. Точнее, отказаться может, но кто сказал, что гнить с дырой в голове на одной из свалок лучший вариант.
