— Нет, — сказал брат Домас. — Это просто исследование. Нащупывание слабых мест. Сейчас стимулирующие ленты автоматически коррелируются с учетом твоих реакций. Хочу быть честным: я действовал в основном по интуиции.
Кроме того, нужно было произвести на тебя общее впечатление. Теперь мы будем лучше сотрудничать с тобой. Разумеется, против твоей воли, твое сопротивление поможет мне.
Дело в том, что градиенты и потенциалы твоего нейронного поля известны мне лишь приблизительно. Поэтому некоторые мысли и воспоминания могут ускользнуть от меня.
А теперь я знаю о тебе все. Ты должен понимать: даже ничтожной доли ощущения хватит, чтобы сформулировать нервную личность. Каждый человек хотя бы ненадолго испытывает приступ ненависти, жестокости, у него порой возникает желание уничтожить весь мир. Ты понимаешь, что, усилив это ощущение, человека легко превратить в чудовище.
Значит, нужно только перевести твой мозг в нужное состояние, а затем заморозить его. Если мне не повезет, я зафиксирую твой мозг в неправильном состоянии, в состоянии безумия.
Вывод таков — теперь наши действия будут целенаправленны. Поехали!
* * *
Снова воздействие — настоящая бомбардировка — на все органы чувств, эмоций, анализ мозга. Но теперь все выполнялось не беспорядочно, а по плану. Сейчас были задействованы два фактора: страх и удовольствие. Жарль мог как бы наблюдать за собой со стороны. У него оставались силы презрительно улыбаться брату Домасу.
Но вскоре ощущения совсем перестали подчиняться ему. Где они достали солидографическую запись его мозга? Он слышал свой собственный голос:
— Армон Жарль, космос — это электронная композиция, лишенная души и цели. И только нейтронный разум человека представляет душу и цель.
Иерархия — это высшая форма существования человека.
Армон Жарль, ни сверхъестественного, ни идеального не существует. Существует только реальное.
И так до бесконечности. Впрочем, такие заявления могли быть записаны раньше, когда он сам делал их. Но потом все изменилось. Лишь его голос и изображение остались неизменными.
— Взгляни на меня, Армон Жарль. Ты будешь таким, когда научишься смотреть верно на реальность, избавившись от своих взглядов. Посмотри на меня, я, Армон Жарль, смеюсь над тобой, потому что ты сейчас такой, какой есть.
И вот солидографический Армон Жарль начал гримасничать, издеваться над настоящим Жарлем с жестоким цинизмом. Сейчас Армон ненавидел этого мнимого Жарля.
Он даже закрыл глаза. И тут на его голову надели обруч. Жарль ощутил давление на глаза. Какая-то механическая сила заставила его медленно мигать.
— Мы совсем не хотим мучить тебя, — сквозь галлюцинации пробился к нему голос Домаса. — Боль сможет сформироваться вокруг твоей индивидуальности. Поэтому боли ты не ощущаешь.
Жарль видел перед собой свою гримасничающую солидографическую копию, непрерывно произносящую что-то, и не мог избавиться от этого, прогнать ее из поля зрения.
И вот некогда подавленные мысли и воспоминания снова стали появляться из тьмы. Они были одного типа — антиидеалистического направления. Все, воспроизводимое им в противовес этим мыслям, таяло, исчезало. И наконец он нашел основную нить — уверенность в необходимости свободы, равенства, ненависть к тирании. И эта мысль хотя изменялась, но не исчезала. Она превалировала над всеми остальными.
Снова удар по чувствам.
— Что такое идеализм? Искажение. Присвоение фальшивых ценностей тому, кто такими ценностями не обладает. Изменение личности происходит из-за переоценки ценностей. Если ценности фальшивы — личность нестабильна.
И потом снова провал в черноту, опять противоборство с силами антиидеализма. Свобода и равенство справедливы! Почему человек жаждет их больше, чем любое животное? Ибо он — высшая форма жизни.
Но быть высшим — это значит быть более сложным. Почему же все люди хотят свободы и равенства? Но это же чистейший идеализм.
Жарль как безумный пытался оживить свои убеждения. Когда такого рода сомнения посещали его раньше, он спасался от них в ярости, ненависти и тирании. Но сейчас его эмоции не принадлежали ему. Очищающий поток ярости не поступал. И сухой, мертвый мир фактов и деяний противостоял ему.
Страшными усилиями воли он вызывал в памяти тех прихожан, которых он видел страдающими; он симпатизировал многим, хотел помочь. Но теперь они не казались ему живыми людьми, не вызывали в нем сочувствия.
Как отступающий под напором атаки солдат, он укрывался то за одним укреплением, то за другим, но все оборонительные сооружения таяли.
Его родители, бессердечные животные, предавшие его. Он с удовольствием посмотрит, как они будут умирать.
Дет. Он ненавидел его изо всех сил. Но почему? Дет служит реальности и честно выполняет свои обязанности. Да, Дет тебя не любит. Но кто любит тебя в этом мире, где каждый любит себя?
Новое Ведьмовство. Да, прекрасно остаться с ними, если они победят. Но они не победят, ибо проповедуют идеализм.
Шарлсон Наурия. Он любил ее. Эту любовь не уничтожить. Вот за что можно зацепиться. Сейчас он даже увидел ее. Он обожал ее. Он желал ее. И если он сможет ее убедить или заставить силой вступить в Братство Падших Сестер, он сможет овладеть ею.
Иерархия. Пожалуй, это последнее реальное убежище. Однако он почему-то не считает это настоящим убежищем, только не помнит, почему.
Иерархия. Как огромное золотое солнце, она взошла в его душе, затмевая остальное.
Но вот он превратился в пламя, сжигающее все. Послышался оглушительный грохот. Видимо, он оказался в эпицентре взрыва. Взрыв, который подавил все его эмоции, уничтожил его душу.
Затем все органы чувств погрузились во тьму.
Затем возвращение из тьмы.
Он очутился в той же самой комнате.
В том же кресле. И Брат Домас так же смотрел на него.
Ничего не изменилось!
Что хотел сделать Брат Домас? Изменить его личность? Но он не изменил! Он ведь остался Братом Жарлем! Старый дурак потерпел неудачу!
Конечно, он Брат Жарль, жрец Первого Круга, но он не останется там долго. Четвертый Круг — вот его цель. Круг освобождения. Третий и Пятый Круги просто тупики.
Конечно, он Брат Жарль. Преданный слуга Иерархии, потому что только круглый дурак не желает себе свить теплое гнездышка Дет его друг. Дет любит его. А тот, кого любит Дет, пойдет далеко в своей карьере.
И затем, словно удар, возвратилась память. Преодолевая жуткую боль, он вспомнил.
Значит, Брат Домас не совсем потерпел неудачу. Наверняка личность его, Жарля, изменилась.
