- Возможно, возможно... - пробормотал Ольшес.- Действительно, почему бы и нет? Но вот праздник...
- А что - праздник? - насторожился Елисеев.
- А то, что предстоящий праздник связан именно с кочевниками. Что-то многовато таинственности вокруг этого торжества... но ясно, что в эти дни то ли кочевники приходят в Столицу, то ли горожане отправляются в степи... в общем, происходит встреча. Так какой же смысл запрещать Хеддену видеть этих бродяг? Ты ведь объяснял там, во дворце, что занимаешься именно первобытными формами социума? - снова обратился Ольшес к Богдану Марковичу.
- Разумеется.
- И чем там обосновывают отказ?
- Ничем. Нельзя, и все.
- Ну вот. Нельзя. А если предположить, что эти кочевники - никакие не кочевники... или, по крайней мере, не такие они дикие, как это может показаться, а дело тут вообще в чем-то другом, а?
- В чем именно? - недоуменно спросил Хедден.
- Ну, мало ли в чем... - туманно откликнулся Ольшес. - И вот еще что. Нам ходить по городу - нельзя. А другие, между прочим, ходят. Нас и в этом надули.
- Кто ходит?
- Представители всех государств Ауяны. Свои, так сказать. Заперты лишь мы, инопланетяне.
- Но ведь разрешили и нам выходить, - сказал Елисеев. - Может, это был просто своеобразный карантин?
- Может, - согласился Ольшес. - А может, есть и другая причина.
- Какая?
- А такая, что рядом с Правителем, когда он подтверждал свое разрешение, стоял человек с пистолетом под мышкой, - спокойно сказал Ольшес.
Ласкьяри пришла как раз перед обедом, и земляне пригласили девушку к столу. Дежурным был Хедден. Ласкьяри внимательно наблюдала за тем, как ловко Богдан Маркович накрывает на стол, подает блюда, - и сказала наконец:
- Все-таки я не понимаю, почему вы отказались от прислуги. Вам ведь предлагали очень хороший штат, опытных, обученных людей. А вы - все сами. Зачем? Боитесь за свои грандиозные секреты?
Елисеев развел руками.
- Ласкьяри, милая! Мы уже столько раз объясняли вам, что не привыкли к этому. Нам гораздо легче все сделать самим, нежели видеть, как совершенно посторонние люди стараются для нас. Кроме того, у нас тут масса всяких кибернетических устройств. Так что основную часть всей работы выполняют они.
- Не понимаю. И, наверное, никогда не пойму, - отрезала девушка.
- Ну подумайте еще раз, Ласкьяри, - язвительно произнес Росинский. Мы - здоровенные мужики, делать нам у вас нечего, вы нас никуда не выпускаете, все переговоры, встречи - только во дворце, да и то не каждый день такое случается. Чем нам занять остальное время ? Вот мы и развлекаемся - полы подметаем, обед готовим. Вот если бы...
- Что - если бы?
- Если бы нам, например, разрешили, как это бывает в других звездных системах, на других планетах, поездки по стране - с лекциями, с рассказами о Федерации, - смотришь, нам и понадобился бы ваш хорошо обученный штат. А так... - Росинский демонстративно развел руками.
Ласкьяри подумала. Посмотрела на Елисеева, на Росинского, и совершенно особенный взгляд бросила в сторону Ольшеса - напряженный, острый. Потом заговорила.
- Возможно, вы и получите такое разрешение. В ближайшем будущем. Это зависит только он вас самих.
- Вот как? - удивился Елисеев. - И в чем же выражается эта зависимость?
- Узнаете, когда время придет.
И дочь первого министра перевела разговор на другую тему.
4.
Едва на Столицу опустилась ночь, как инспектор Особого отдела Даниил Петрович Ольшес выскользнул из здания консульства через дверь, выходящую в сад. Он даже не стал оглядываться - он прекрасно знал, что сотрудникам консульства и в голову не придет, что он способен на такие штучки... кроме, конечно, самого консула, которого поневоле пришлось посвятить - правда, лишь отчасти, - в инспекторские дела. Но консул, само собой, не станет препятствовать работе инспектора.
Даниил Петрович в этот момент выглядел несколько необычно для сотрудника консульства. На нем был местный спортивный костюм и кроссовки. Как будто инспектор собирался много и упорно бегать.
Однако, выйдя из консульского сада на тихую узкую улочку, инспектор сразу повернул направо и пошел спокойным неторопливым шагом, углубляясь в путаницу пустых, молчаливых переулков.
Наконец, миновав очередной поворот, он остановился возле мрачного, обшарпанного трехэтажного жилого дома и заглянул в полуоткрытую дверь темного парадного. Из парадного несло сыростью и гнилью. Ольшес прислушался. Наверху заскрипели ступени - кто-то осторожно спускался по шаткой деревянной лестнице. Через минуту из подъезда вышел человек, одетый, как и Даниил Петрович, в спортивный костюм. В лицо инспектору ударил луч фонаря. Ольшес зажмурился и буркнул:
- Да я это, я. Идем?
Человек молча кивнул и двинулся вперед.
Не прошли они и двух кварталов, как их догнал рикша, влекущий двухместную коляску. Ольшес и его спутник уселись на жесткие сиденья, и рикша стремительно помчался к западному району Столицы, к узкой речке, пересекающей город. Добравшись до речной набережной, он повернул налево, и Ольшес понял, что их цель находится где-то неподалеку от устья. Но чем ближе к морю, тем богаче и фешенебельнее становились улицы, и, соответственно, тем больше было на них полиции... а это инспектору было совсем не по душе. Однако выбирать сейчас не приходилось.
Когда перед ними возник кружевной мост, ведущий на другой берег реки, рикша остановился. Спутник Ольшеса тихо сказал:
- Все, дальше пешком.
Ольшес молча выпрыгнул из коляски.
Они с видом праздношатающихся направились к мосту, но уже издали увидели, что у въезда на него стоит ночной патруль.
- Опять они за свое... - пробурчал спутник инспектора. - Документы проверяют. Тебе не пройти.
- А лодку нельзя нанять?
- В такой-то час? Ничего, под мостом пройдем, по фермам. Ты как, сможешь?
- Смогу, - ответил Ольшес. - Ты уверен, что нас не заметят?
- Уверен. Не в первый раз.
Они спустились к воде и вдоль ее кромки дошли до опоры моста.
Провожатый Ольшеса начал ловко подниматься наверх. Даниил Петрович не отставал. Они быстро и бесшумно, как кошки, карабкались по ажурной арматуре. Внизу, под ними, тихо плескались речные волны. Над их головами время от времени проносились автомобили, пробегали рикши, стучали каблуки редких ночных прохожих. Под мостом было очень темно, и в путанице стоек, штанг и прочих креплений приходилось разбираться на ощупь.
Наконец они соскользнули на землю на противоположном берегу реки.
Неподалеку от реки, на тихой зеленой улочке, их ждал автомобиль. Садясь в него, Даниил Петрович тихонько фыркнул. Его забавляли предосторожности заговорщиков. Он давным-давно уже понимал, что до них абсолютно никому нет дела. Во-первых, потому, что они не представляли собой реальной силы, а во-вторых - потому, что в их среде было слишком много доносчиков от правительства; когда Ольшес их вычислил, он чуть не помер со смеху. Каждый второй "патриот" был на жалованье государства.. Но он решил еще немножко поиграть в эту игру. Ему нужно было кое-что выяснить для себя.
