со скукой посмотрели на подошедшую к ним девушку.
– Госпожа, тут только для сотрудников, – безразлично проговорил один. – Сюда не допускают посторонних. Билеты продаются…
– Мне нужен Палек. Палек Мураций, – перебила его Куна. – Он здесь работает. Не мог бы ты указать мне, как его найти? Он меня ждет.
– Вот как? – во взгляде охранника мелькнул интерес. – И ты тоже… хм, его знакомая? Ну, пойдем, госпожа. Я свяжусь с ним и выясню, ждет ли он тебя.
Девушка недоуменно последовала за ним. «Тоже»? Как его понимать? Он что, и других сюда водит? В караулке охранник активировал терминал, покопался в справочнике, потом извлек пелефон и набрал код.
– Палек? – спросил он. – Тут к тебе пришли… Как тебя зовут, госпожа? – переспросил он, на мгновение отрываясь. – Куна ее зовут. В пятую? Ладно, пропущу. Отбой.
Он убрал пелефон и задумчиво взглянул на девушку.
– Ты приходила сюда раньше, молодая госпожа? – спросил он. – Что-то я тебя не помню.
– Нет, я в первый раз.
– Ну, думаю, все равно не заблудишься. Вон в ту дверь – выйдешь во внутренний двор. Сразу направо, а там он тебя встретит. В крайнем случае, спросишь, где пятая конюшня.
– Спасибо, господин, – поклонилась Куна. – Пятая конюшня, я запомнила.
Охранник кивнул в ответ и вышел обратно наружу – подпирать стенку. Девушка, посмотрев ему вслед, навалилась на указанную дверь, оказавшуюся неожиданно массивной, и вывалилась во внутренний двор. В лицо ей сразу ударили сильный запах навоза, смешанного с прелым сеном, и какая-то отчетливо нефтяная вонь, и ее передернуло. Ну и местечко! И как только сюда можно ходить по собственной воле? Ну ничего, когда она приберет Палека к рукам, живо отобьет у него охоту сюда шляться!
Двор оказался просторным, по крайней мере сотня на сотню саженей. По нему прохаживались люди с лошадьми в поводу, а по периметру располагались приземистые длинные здания с широкими проходами – судя по всему, конюшни. Куна сморщила нос и, внимательно вглядываясь под ноги, чтобы ненароком не вляпаться новыми туфлями, пошла направо. Внезапно донесшийся рев множества голосов заставил ее вздрогнуть и ускорить шаг. Дикарство какое-то… Собраться огромной толпой на неудобных крутых трибунах, чтобы получать инфаркты, когда любимая лошадь не придет первой? Да еще и деньги платить? Бр-р.
Палек уже ждал ее у конюшни, над которой красовался большой знак «пять», нетерпеливо постукивая носком ноги по утоптанной земле. Он был обнажен по пояс, в каких-то затасканных грязных штанах из грубой ткани и высоких резиновых сапогах.
– Привет! – сказал он, фамильярно хлопая ее по плечу. – Ну и как тебе здесь?
– Нормально, – уклончиво ответила девушка. – Значит, здесь ты подрабатываешь?
– Подрабатываю? Я? – удивился юноша. – Да ты что! Никакая не подработка, просто для удовольствия. Платят, конечно, какую-то мелочь, но это так, слезы. На мороженое не хватает. Пошли, покажу, с какими выдающимися зверями работаем! Только под ноги смотри.
Он потянул Куну за собой, и та нехотя последовала за ним в широкие двери. Внутри конюшни царил мягкий полумрак. В больших стойлах, пофыркивая, стояли крупные лошади всех расцветок – гнедые, каурые, вороные, пегие, в яблоках… К проходу были обращены их крупы, и на глазах девушки один из жеребцов с громким звуком облегчился, уронив на землю кучу черных пахучих комьев. Куну чуть не вырвало, однако Палек, как ни в чем не бывало ухватив лопату, принялся собирать навоз в широкое низкое ведро. Подхватив, он отнес его к куче в дальнем углу конюшни, вывалил туда содержимое и вернулся к девушке.
– Вот Мальчик-Попрыгун, – указал он на каурого жеребца. – Три сезона главные призы берет. А она, – он кивнул на мышастую кобылу, – Барсучиха. Она уже три сезона не выступает, ее только для катаний используют, но, говорят, раньше тоже боевая была. Ногу вот неудачно потянула, и со скачек ее списали.
Он похлопал лошадь по крупу.
– А вон там – Жук. Видишь, в яблоках? Он еще молодой, но уже несколько раз вторым-третьим приходил. В следующем сезоне…
– Лика, – перебила его девушка, – мне все очень интересно, но ты говорил, что мост открывают в десять. А сейчас уже полдевятого. Мы не успеем. Или ты уже раздумал туда идти?
– Да успеем! – беззаботно отмахнулся Палек. – Отсюда минут сорок-пятьдесят добираться. На моно сядем – и там. Я хотел еще по Огню щеткой пройтись…
– Лика! – в конюшню влетел щуплый парень в странной одежде: балахонистой рубахе, обтягивающих штанах, блестящих сапогах и широкополой шляпе. – Почему Огонь еще здесь? Через десять минут мой заезд, а я бегаю по всему Манежу, тебя ищу!
– Не шебуршись, Гиндза, – остановил его вошедший следом коренастый седоволосый мужчина. – Все нормально. Я велел не тащить его раньше времени, чтобы не нервировать.
– А меня нервировать можно? – взвизгнул парень. – Кому на нем скакать – мне или тебе?
– А кто здесь тренер – ты или я? – хладнокровно парировал коренастый. – Беда с жокеями – о себе думают, а о животных – нет. Палек, давай, ведем его…
– Прости, господин, но мы опаздываем! – решительно встряла девушка. – Нельзя ли как-то без Палека обойтись?
– Ради такой красивой девушки можно все, – коренастый склонился в ироническом поклоне. – Лика, что же ты не сказал, что у тебя… планы на сегодня?
– Да все нормально, Тудаса, – поморщился юноша. – Сейчас отведем Огня, и я…
– Да ладно уж, и без тебя справимся, – ухмыльнулся коренастый, и Куна даже почувствовала к нему легкую симпатию. – Давай, беги мыться, а то подружка тебя бросит.
– Но я…
– Без разговоров! – нахмурился тренер. – Топай.
Он прошел в стойло, отвязал жеребца и принялся осторожно выводить его, не обращая внимания на приплясывающего от нетерпения жокея. Палек покосился на Куну, вздохнул и пожал плечами.
– Ладно, Ку, пошли, – обреченно сказал он. – Сейчас в подсобке переоденусь.
Подсобное помещение оказалось на удивление чистым, опрятным и даже уютным. Пока Палек торопливо мылся под душевой лейкой в углу, Куна исподтишка рассматривала его гибкое поджарое тело. А он вполне ничего, решила она про себя в конце концов. Интересно, каков он в постели? Можно выяснить сегодня вечерком… Только где? Не домой же его тащить! От матери потом не отвяжешься, будет сто лет приставать с расспросами.
– Ку, неужели тебе звери не понравились? – с непонятной интонацией спросил Палек, одеваясь. – Совсем-совсем?
– Ну почему не понравились, – вежливо откликнулась девушка. – Вполне мило. Та лошадка, как ее, Барсучиха, такая… – Она покрутила пальцами в воздухе, подыскивая определение.
– Понятно, – вздохнул Палек, заправляя в шорты рубаху и подхватывая небольшой рюкзачок. – Ну, пошли. Да расслабься ты, времени полно.
Сирены цунами-предупреждения они услышали, когда только-только вышли из служебного выхода.
