— А как же следствие? Ведь он мог загреметь в тюрьму!
— Вызволили бы. Такие мелочи решаются у нас в рабочем порядке. — Шеф не спеша мерил комнату шагами. — Я предвижу еще один вопрос…
— Да, я хотел бы…
— Так вот, отвечаю. Наша внешность изменена в соответствии со стандартом земного человека. Все-таки как ни похожи мы на землян, отличия сразу же бросаются в глаза… Пластические операции. Надеюсь, это понятно?
Я кивнул. В памяти вдруг возник субъект в морковном свитере, тут же прозвучал ответ на мою мысль:
— Это не человек — это фантом. Некий образ, рожденный в вашем сознании мощным внеземным умственным потенциалом. Таким потенциалом снабжены и мы, секретные сотрудники Центра, и потому способны создавать подобные фантомы для отдельного индивидуума или для группы индивидуумов. Вы такой способности лишены.
Одно мне все же оставалось непонятным: зачем вообще понадобилось подсовывать мне этого типа?
— А вот зачем, — объяснил Евграф Юрьевич. — Вы иногда чересчур приближались к опасному пределу. Мы были вынуждены периодически напоминать о себе, о своем контроле. Не правда ли, фантом всегда появлялся в критических ситуациях, когда вы готовы были проговориться о своем шестом чувстве или своими действиями раскрыть общую тайну? Этим наше воздействие не ограничивалось. — Я вспомнил верблюдов, царский червонец, шаровую молнию. — Времени в обрез. У вас, возможно, возникнет еще ряд вопросов. Предупреждая некоторые, я расскажу вам кое-что. Как я уже говорил, цель нашего присутствия — наблюдение за процессами, происходящими как в социальной сфере, так и в жизни всей планеты. Судьба Земли как астрономической единицы неразрывно связана с судьбой человечества. Но, повторяю, наблюдение пассивное. В какие бы переделки ни попадали наши разведчики, им под страхом смерти запрещено вмешиваться в естественный ход событий. И на эту ответственную работу отбираются только самые надежные, самые выдержанные сотрудники. Мы знаем о Земле все. Честно признаюсь, порой трудно сдержаться, видя несправедливость, беззаконие, горе, и не вмешаться!.. Правда, однажды Совет в виде исключения решил вмешаться в ход земной истории, и сделано это было из исключительно гуманных соображений. Это произошло в тысяча девятьсот сорок четвертом году, на исходе второй мировой войны. В Германии и России почти одновременно была создана атомная бомба…
— Что?! Бомба?!
— Да. Я не оговорился… Не волнуйтесь, у нас нашлось средство навсегда вычеркнуть из памяти людей все, что связано с этим открытием.
— Но ведь это невозможно!
— Возможно. Мы сумели предотвратить катастрофу. Тогда, в сорок четвертом, земной мир был на грани уничтожения. Совет не сразу пошел на вмешательство в ваши дела, взвешивая все «за» и «против». Наши специалисты сказали свое веское слово в решающий момент. Они уничтожили даже память о страшной бомбе…
— Но ведь через год она была создана американцами!
— Совершенно верно. Но Совет не счел нужным вмешиваться на этот раз. Не вмешался он и когда ядерное оружие было создано в вашей стране вторично. Анализ ситуации показал: миру не грозит катастрофа.
— А как же Хиросима? И разве ваша пассивность не стала причиной ядерной трагедии?
Евграф Юрьевич покачал головой.
— Не стоит перекладывать собственную вину на других. Причина той трагедии не в нашей пассивности, а в вашей агрессивности.
— Но ведь вы могли вмешаться, и не было бы…
— Да, могли бы, если бы триста пятьдесят лет тому назад не вступили в Межгалактическую конвенцию и не подписали — Космический пакт о невмешательстве во внутренние дела инопланетных цивилизаций. Возможны только два исключения: просьба о помощи и угроза гибели цивилизации. Ситуация сорок четвертого года как раз отвечала второму исключению.
— Полагаете, наша цивилизация могла погибнуть?
Евграф Юрьевич снова покачал головой.
— Не я полагаю, и даже не Совет. Возможная катастрофа была смоделирована, просчитана до мельчайших подробностей. Были учтены незначительные, на первый взгляд, факторы, включая характеры, намерения и хронические заболевания лидеров обоих враждующих государств. Только получив стопроцентное подтверждение того, что катастрофа неизбежна, Совет принял решение о вмешательстве. Оно осуществлялось под строжайшим контролем со стороны участников Межгалактической конвенции.
— Да что это за конвенция такая? Почему нам, землянам, о ней ничего не известно?
Евграф Юрьевич снисходительно улыбнулся.
— Вам еще надо научиться разбираться в собственных делах… Однако, раз уж вы спросили, отвечу. Межгалактическая конвенция — орган, объединяющий высокоразвитые цивилизации на основе миролюбия, равноправия, взаимопомощи и взаимовыгоды. Цель — решение вопросов, выходящих за рамки отдельных цивилизаций, а также координация совместных действий. Конвенцией принят ряд документов, один из них — пакт о невмешательстве. Все эти документы составляют Единый космический кодекс, выполнять который обязаны все члены конвенции. Что же касается Земли, то ваша цивилизация сочтена незрелой, примитивной, к контактам с иными мирами не готовой. По крайней мере так считалось до сих пор.
— Есть надежда, что эта оценка будет пересмотрена? — с волнением спросил я.
Евграф Юрьевич не ответил. Он внимательно посмотрел на меня, отошел к окну, сокрушенно покачал головой и вдруг сказал, не оборачиваясь;
— А розы, Николай Николаевич, все еще стоят. Это хорошо. Очень хорошо!
Действительно, цветы по-прежнему стояли в хрустальной вазе. Они выглядели так, словно их только вчера срезали с куста — свежие, небесно-голубые, приветливые. Мне казалось, что они улыбаются.
Шеф отошел от окна. Остальные молча наблюдали за нами.
— Вы задали очень непростой вопрос… Над ним задумываются величайшие умы Большого Колеса. Эксперимент с вами, надеюсь, поможет в решении этой проблемы.
— Я и не думал, что все это так серьезно…
— Хорошо, еще немного приоткрою завесу тайны… А может, кваском угостите, а, Николай Николаевич?
— Действительно, кваску бы неплохо. Пить страсть как охота, — подхватил Стоеросов.
Про квас я совсем забыл. Еще утром Маша ходила с двумя бидонами в палатку на углу, где в дождливую, прохладную погоду квас бывал всегда.
Я принес с кухни бидон с пятью большими пивными кружками.
— О! — обрадовался шеф, потирая руки. — Вот это по-нашему!
— За успех нашего предприятия! — провозгласил Стоеросов.
— Всегда бы так, — крякнул Мокроносов, — а то приходится пить всякую гадость…
