Беда была в том, что все семь постулатов никуда не годились, и Атор это знал. Каждый из них возник не потому, что имел под собой какое-то основание, просто ситуация требовала хоть каких-то гипотез, позволяющих задаче сойтись с ответом. Ни одна из этих теорем не доказывалась, ни одна не подтверждалась. Атор как будто надеялся, что на каком-то этапе рассуждений явится добрая фея и укажет, какие взаимодействия гравитационных сил ответственны за отклонение. Именно это Атор и стремился обнаружить – но без феи было не обойтись.
Итак, постулат номер восемь…
Атор начал вводить в компьютер результаты Йимота. Несколько раз дрожащие пальцы подводили его, и он нажимал не те клавиши; но голова работала достаточно ясно, чтобы вовремя заметить ошибку, и он исправлял ее. Дважды он чуть было не потерял сознание от нервного напряжения, но заставил себя продолжать.
Ты единственный человек на свете, которому это под силу, говорил он себе. Это твой долг.
Крайне эгоцентричные, даже глупые слова. И в них, возможно, нет правды. Но в такой стадии изнеможения Атор мог поддержать себя лишь сознанием собственной незаменимости. Все основные положения проекта хранились в его голове и больше ни в чьей. Надо держаться, пока он не замкнет последнее звено цепи. Пока он…
Ну вот. Последняя цифра введена в компьютер.
Атор нажал клавишу, вызывающую на экран обе орбиты, затем другую, добавляя к этим двум значениям новый результат.
Ярко-красный эллипс теоретической орбиты вдруг заколебался и исчез. То же произошло с желтой реальной орбитой. Теперь на экране светилась только одна кривая – ярко-оранжевая. Обе орбиты сошлись до Последнего тысячного знака!
Ученый ахнул. Он долго смотрел на экран, потом закрыл глаза и уронил голову на стол. Оранжевый эллипс продолжал пылать перед его сомкнутыми веками.
Его охватил странный, смешанный с горечью восторг.
Он получил свой ответ, нашел гипотезу, которая сможет выдержать самую строгую проверку. Теория всемирного тяготения подтвердилась; гениальная цепь рассуждения, прославившая его, оказалась неопровержимой.
Однако модель солнечной системы, с которой он оперировал до сих пор, была, как выяснилось, неточной. Искомый неизвестный фактор, дракон в небесах, действительно существует. Атора глубоко уязвил этот факт, хотя и спасающий его знаменитую теорию. Многие годы старый ученый считал, что полностью постиг небесный ритм, а теперь оказалось, что его знания несовершенны, что среди знакомой ему вселенной существует огромное белое пятно, что все обстоит не так, как ему представлялось. Тяжело переживать подобные открытия в его возрасте.
Атор поднял голову. На экране ничего не изменилось. Он ввел несколько проверочных уравнений, но все осталось по-прежнему. Одна орбита вместо двух.
Ну что ж, сказал он себе. Вселенная оказалась не совсем такой, как тебе думалось. Значит, придется тебе пересмотреть свою точку зрения – не можешь же ты переделать вселенную.
– Йимот! – позвал он. – Фаро! Биней! Где вы там?
Кругленький Фаро вбежал первым, долговязый Йимот за ним, а следом весь астрономический факультет: Биней, Тиланда, Клет, Симброн и другие. Все столпились у входа. По выражению их лиц Атор мог представить, какое жуткое зрелище собой представляет: осунувшийся, взвинченный, с торчащими во все стороны белыми вихрами, бледный – словом, старик, который того и гляди рухнет замертво.
Следовало немедленно рассеять их страх. Момент для мелодрамы сейчас неподходящий.
– Да, знаю, у меня очень усталый вид, – спокойно сказал Атор. – И я, должно быть, похож на демона из преисподней. Но задача, похоже, решена.
– Оправдалась гипотеза о гравитационной линзе? – спросил Биней.
– Гравитационная линза – совершенно безнадежное направление, – отрезал Атор. – Так же, как погасшее солнце, складка пространства, зона отрицательной массы и прочие фантастические идеи, с которыми мы носились всю неделю. Эти идеи очень оригинальны, но никакой проверки не выдерживают. Есть только одна, которая выдержала.
Атор посмотрел на удивленные лица своих подчиненных, повернулся к компьютеру и снова вывел на экран данные восьмого постулата. Всю его усталость как рукой сняло – он больше не ошибался, и все его боли прошли. Открылось второе дыхание.
– Предположим, что существует некое несветящееся планетарное тело, подобное Калгашу, которое вращается не вокруг Оноса, а вокруг самого Калгаша. Оно обладает значительной массой, почти равной массе Калгаша – достаточной, чтобы силой своего притяжения вызывать пертурбации нашей орбиты, на которые обратил внимание Виней. – Атор включил на экране изображение солнечной системы: шесть солнц, Калгаш и его предполагаемый спутник.
Астрономы сконфуженно переглядывались. Хотя все они вдвое, а то и больше, моложе его, им, наверное, так же трудно воспринять умом и чувствами идею еще одной планеты во вселенной, как и самому Атору. А может быть, они просто думают, что он выжил из ума и что-нибудь напутал в расчетах.
– Расчеты, подтверждающие восьмой постулат, верны, – сказал он. – Ручаюсь вам. И он выдержал все методы проверки, которые только пришли мне в голову. – Старик обвел всех вызывающим, почти гневным взором, будто желая напомнить, что он – Атор 77-й, давший миру теорию всемирного тяготения, и пока еще находится в здравом уме.
– Отчего же мы не можем наблюдать этот спутник, доктор? – осторожно спросил Биней.
– По двум причинам, – не смутился Атор. – Это планетное тело, как и Калгаш, само не излучает света, а лишь отражает его. Если допустить, что его поверхность в основном состоит из породы голубоватого цвета – с точки зрения геологии это возможно – тогда отраженный им свет располагается в спектре таким образом, что вечное сияние шести солнц в сочетании с рассеивающими качествами нашей атмосферы делает данное планетное тело совершенно невидимым. В небе, на котором постоянно светит несколько солнц, такой спутник незаметен.
– В том случае, если его орбита чрезвычайно велика, не так ли, доктор? – спросил Фаро.
– Верно. – Атор включил следующий кадр. – Вот более близкая проекция. Как видите, наш неизвестный и невидимый спутник кружит вокруг нас по огромному эллипсу, а потом на протяжении многих лет удален от нас. Не настолько, чтобы мы не ощущали эффекта его присутствия, но достаточно, чтобы эта темная скальная масса не различалась невооруженным глазом и была почти недоступна даже для наших телескопов. И поскольку мы не имеем возможности наблюдать эту планету, открыть ее нам удалось лишь по чистой случайности.
– Но теперь-то ее можно и поискать, – сказала Тиланда 141-я, чьей специальностью была астрофотография.
