Рим. Ватикан.
28 августа 2193 года. Среда.
9.50 по местному времени.
На стене зала Реджа Апостольского дворца висел указатель «to Sistine Chapel». Иван Иванович мысленно усмехнулся. Он знал, что за его спиной, на другой стене висит точно такой же указатель, показывающий прямо в противоположную сторону.
«Надо будет распорядиться, чтобы навели в этом деле порядок. А то туристы ходят и смеются. А это плохо. В главном христианском центре, рядом с могилой святого Петра уместно восхищение, поклонение и трепет, но никак не смех», – госсекретарь Ватикана Иван Поддубный неожиданно поймал себя на мысли, что он только что планировал свои будущие действия как папа. А это было далеко не так. Только сегодня начнет работать конклав, и кого предпочтут две трети коллегии кардиналов, одному Богу известно. Кандидатур две. Он и кардинал-камерленго Франсуа Миньон. И, положа руку на сердце, следует признать, что у его визави шансы предпочтительнее. Многие поддерживают взгляды этого французского кардинала на взаимоотношения христианства с другими религиями, в первую очередь с исламом. Взгляды, основанные на компромиссе, на ублаготворении ислама, сдаче ему многих позиций, превращающие христианство чуть ли не одно из ответвлений ислама. Словом, по Миньону, лучше жить на коленях, чем умереть стоя. Многим кардиналам импонирует и то, что француз обещает отменить энциклику Павла X «О второй жизни», где прямо говорилось, что вторая жизнь, полученная по решению Главного компьютера ООН, есть тяжкий грех. И, естественно, не будет настаивать на извлечении чипа сбора информации из голов священнослужителей. Более того, он пообещал ходатайствовать перед Советом развития ООН о восстановлении этих чипов у тех церковных функционеров, которые их уже успели снять. А кардиналы, как показывает история, имеют неплохой, вернее стопроцентный шанс на получение второй жизни. Он же, Иван Поддубный, известен как непримиримый борец за чистоту христианской веры, за отказ от второй жизни, получаемой по решению бездушной машины. За эти взгляды он завоевал большую популярность у простых верующих, но вызвал недовольство у многих кардиналов, которые, увы, и решают судьбу папской тиары. Однако положение его не так безнадежно – и надежду на благоприятный для себя исход дает именно его популярность в народе. Кардиналы не могут не считаться с настроением верующих, на вспыхивающие в толпе на площади Святого Петра, ждущей результаты выборов нового папы, выкрики: «Поддубный! Поддубный!» Как бы то ни было, госсекретарь Ватикана Иван Поддубный, бывший архиепископ Киевский и Львовский, шел в Сикстинскую капеллу, чтобы в последний раз убедиться, что там все готово к выборам. Через два часа туда, с пением древнего григорианского гимна «Veni, creator spiritus»[20] проследуют кардиналы-выборщики.
Выйдя во внутренний двор Апостольского дворца, госсекретарь Ватикана взглядом уперся в знаменитую статую Лаокоона.
«А я ведь могу разделить судьбу троянского прорицателя и жреца, – эта неожиданная мысль заставила Поддубного остановиться. – Тот предостерегал защитников Трои от того, чтобы доверять коварным грекам. Я предостерегаю христиан от того, чтобы они верили, будто уступки в вопросах веры уменьшат агрессивность мусульман. Тот погиб от двух морских змеев, посланных греческими богами. А я от рук убийц, посланных Аллахом?»
Щедрое итальянское солнце не в силах было стереть с лица мраморного Лаокоона предсмертный ужас человека, задыхающегося в смертельных объятиях страшных рептилий. И тут русичу вспомнилось другое лицо. Лицо святого Петра с росписи Микеланджело в капелле Паолина, где он привык молиться каждое утро.
Пустынная холмистая местность – там сейчас высится громада собора Святого Петра. Недоброе светлое небо с рваными тучами. Толпа людей окружила массивный крест. У подножия креста землекоп. Зияет черная яма. На кресте, вниз головою, распят человек – апостол Петр, бывший рыбак и будущий святой. Немолодой, седоголовый, он яростно, невзирая на боль, широко открытыми глазами смотрит на этот грешный мир, на римских центурионов. Народ в ужасе толпится вокруг. Ужасен, невыносим гневный взор сподвижника Христа. Надбровья сомкнулись. Две жесткие морщины прочертили крутой лоб. И ни капли страдания. Ненависть, одна только ненависть и ярость в светлых, широко открытых глазах. Вой ветра. Топот и ржание коней. Апостол могуч. Еще бурлит горячая кровь по жилам. Еще ходят буграми могучие мышцы, напряженные до предела. Он молчит. Но взор его поражает сильнее крика. От этого взгляда не уйти никуда. Он словно пригвождает тебя к невидимому кресту – и ты ощущаешь всю мелочность и ничтожность своего бытия. Пусть гвозди пробили его живую плоть, но он еще жив и готов принять лютую казнь без содрогания. Дух Петра не покорен!
«Вот так надлежит встречать смерть – не покорно и кротко, а так, чтобы содрогались твои враги. Вот так следует относиться к врагам – не «возлюби ближнего своего», а с ненавистью и яростью. И тысячу раз я, Иван Поддубный, прав, заявлявший и заявляющий – Европа была, есть и будет христианской. И если надо, христиане, как их предки, не побоятся пролить за это и свою кровь. Но если не побоятся своей крови, то не испугаются и чужой», – ободренный этими мыслями госсекретарь Ватикана русич Иван Поддубный зашагал по направлению к Сикстинской капелле.
Ровно в поддень по среднеевропейскому времени камерленго Франсуа Миньон произнес традиционное: «Extra omnes!»[21] Небольшие двери Сикстинской капеллы закрылись. Щелкнули замки по обеим сторонам дверей. Выборы двести восемьдесят пятого Папы Римского начались.
Пекин. Чжуннаньхай. Рабочий кабинет
Председателя КНР Ли Чжаосина.
19.01 по местному времени.
За многие века цивилизации строители многому научились. И если ветхозаветные представители этой специальности обожглись на строительстве легендарной Вавилонской башни, то их потомки уже уверенно возводили египетские пирамиды и висячие сады Семирамиды. А потомки этих потомков оставили после себя огромный купол собора Святого Петра в Риме и ажурную красоту Эйфелевой башни в Париже. Следующие поколения возводили небоскребы, уносящиеся ввысь на сотни метров, прокладывали тоннели и мосты, соединяющие континенты.
Многому научились строители. Научились они строить и рабочие кабинеты для сильных мира сего. От помпезной роскоши кабинетов древних владык к неуловимой изысканности, наглядной простоте современных центров управления государствами. Но простоте кажущейся. Это простота когтей на лапах льва. Да, здесь не увидишь золота на мебели и портьерах. И на стенах не висят тяжеловесные холсты с ликами античных героев, а в нишах не стоят мраморные, бронзовые или золотые статуи богов или тех же героев. Вместо золота кабинеты наполнила хитроумная электроника, следящая как за поведением и даже мыслями посетителей, так и за самочувствием хозяина. А вместо золотой статуи Зевса неброский чемоданчик в соседней комнате с красной кнопкой внутри. Нажатие на эту кнопку приведет в действие такие силы, по сравнению с которыми бог-громовержец выглядел бы просто мальчиком с коробком спичек. Но как раньше, так и сейчас в этих кабинетах решались судьбы людей, народов и государств.
