Однако сознание наше работало ясно.
Направив на небезов адские трубочки, везы заставили их поднять нас и протащить по тоннелеобразным коридорам на изрядное расстояние.
На плечах небезов мы спускалась все ниже и ниже и наконец, достигли большой круглой залы, по середине которой возвышался на стержне купол, прикрывающий собой круглый и широкий ход вниз. Назначение подобных сооружений нам уже было известно.
Пока один вез, отличавшийся более развитыми мышцами, возился и кряхтел под сводом купола, а другие с интересом следили за ним, я успел разглядеть невдалеке ковыляющую к нам согбенную (не от моего ли удачного выпада?) фигуру Вепрева. Он, никак не доверяя лунным жителям, всюду желал присутствовать вместе с ними…
В глубине колодца раздался лязг; по тому, как медленно он приближался к нам, я заключил, что колодец глубок. Поднялся ящик-лифт.
Одновременно обоими кулаками я обрушился на уродливые головы везовНебезы положили нас бережно на пол лифта. Двое из них поместились тут же. Вепрев, охая и пуская молниеносные взоры на виновника своего недомогания, опустился рядом.
Из везов один влетел в лифт, он парил неподвижно у потолка с трубочкой в руках.
Завизжали канаты, и мы плавно поплыли вниз.
Около моей головы сидел небез с весьма интеллигентной физиономией. Я заставил его смотреть на себя и постарался внушить ему мысль.
— Хорошо бы хватить кулаком по черепу веза и по уху Вепрева…
Небез понял меня, но… испуганно потупился.
Я произвел тот же опыт внушения с другим не менее интеллигентным небезом — такой же результат!
— Не пытайтесь, друг мой, — заскрипел гнусавый голос, конечно, Вепрева, — не пытайтесь производить свои эксперименты… Это вам не стеклянные шарики!..
Подлец нашел мое больное место!.. Я бессильно заскрипел зубами, а он зло-довольно расхохотался, видимо, мстя мне этим воспоминанием за удар.
Лифт остановился. Такая же круглая сводчатая комната, но без выходов — сплошные металлические стены окружали ее. В полу — три на крепких засовах плиты.
По приказанию веза средняя плита была поднята. Нас положили с краю открывшегося провала. Вез отдал новое приказание. Небезы приблизились к нам и вдруг с отчаянной решимостью бросились на своего господина…
Тот стрелой метнулся кверху и направил свое оружие; небезы опрокинулись навзничь и застыли с поднятыми кулаками.
Вез снизился и попытался сам столкнуть в дыру — безуспешно: его слабые мышцы не осилили нашей тяжести.
Тогда Вепрев, криво-напряженно улыбаясь, сбросил вниз сначала Никодима, потом меня.
Сколько времени прошло, не знаю — мои часы при падении разбились — когда я очнулся с ломотой во всем теле. Кругом — ни зги не видно. Я приподнялся с трудом на четвереньки и позвал Никодима.
— Это хорошо, что вы живы, — сразу отозвался он. — Вы очень долго лежали без всяких признаков жизни…
— Где мы?
— А вот смотрите. — В его руках блеснул луч электрического фонарика (нас до сих пор ни разу не обыскивали) — перед глазами обрисовалось тесное, сдавленное со всех сторон вогнутыми внутрь стенами помещение. Настоящая крысоловка!
— Ну-с, ваше самочувствие? — мрачно вопросил мой друг, осветив мое лицо.
Я взял у него фонарь и стал внимательно исследовать каждую пядь пола, потолка и стен.
— Лишнее! — безнадежно бросил Никодим, — я уже вполне ознакомился с нашей квартиркой…
Базитом, кажется, называли авторы письма тот металл, которым бронировались их тайники. И наша крысоловка, по всей вероятности, была оштукатурена им.
— Кушать-то нам что-нибудь полагается? — насмешливо-злобно прервал гнетущее молчание Никодим.
— Вы очень больно ударились при падении? — вместо ответа спросил я его.
Тот расхохотался:
— Я упал на ноги!.. Вы напрасно думаете, что из моей головы выскочило немножко мозгов! — А потом, внезапно набравшись бодрости, спросил меня в свою очередь:
— Итак, что утешительного нашли вы при осмотре?
— Ничего не нашел.
— Напрасно, — поднимаясь и беря у меня фонарь, сказал мой друг. — Смотрите, — направил он на потолок луч света.
— Ну, что ж? Та самая плита, через которую мы прибыли…
— А вот рядом… Отмерьте приблизительно аршина два…
Рядом в потолке помещалось круглое сито. Я не заметил его в первый раз.
— Через него, должно быть, воздух попадает в нашу камеру, — сделал я предположение.
Очень просто, — подтвердил Никодим и объяснил мне, что он уже пытался взывать о помощи посредством концентрации мыслей к нашим союзникам, но не получил никакого ответа.
— Это потому, что нас окружают не пропускающие психической энергии стены.
Теперь возьмем это сито, — продолжал Никодим. — Если через него проходит воздух, — а он проходит, я проверил — то нужно обязательно предположить, что он течет по какой-нибудь трубе с какого-нибудь завода… А если с завода, то там должны быть наши единомышленники… Я ждал вашего пробуждения. Если бы вы совсем не пробудились, я не стал бы ни черта предпринимать… Но раз вы живы, можно попытаться…
Идея Никодима была такова: воспользоваться воздухоносной трубой, как псиxo-телефоном для подачи о себе весточки.
— Ах, ты, мой умница! — похвалил я его, шутливо привлекая к себе.
Ну… ну… целоваться будем потом, — так же шутливо отвечал мой товарищ, бережно отстраняясь.
В общем наша бодрость была найдена. Я даже забыл о своей ломоте.
Несколько прыжков к потолку убедили меня в функциях сита. При последнем прыжке я удачно проткнул его ножом, а затем вырезал совершенно. Обнаружилась ямка диаметром в поларшина с круглым отверстием посредине.
Теперь Никодим освещал потолок, а я, фиксируя взглядом затененное на общем белом фоне отверстие и вспомнив невольно уроки «незабвенного» учителя, стал посылать психо-волны своего мозга, вызывая Аи 21-го и Ра 30-го.
Никодим наполовину растерял терпение, когда я ощутил первую ответную волну.
— Кто вы? Кто вы? — так перевел я ее.
— Люди с Земли, попавшие на Луну, — радиировал я. В ответ задрожала радость, очевидно, охватившая моего невидимого собеседника.
— Могу ли я переговорить с Аи 21-м или Ра 30-м? — спросил я.
Меня попросили подождать…
Никодим заметил мое возбуждение и, сам хватив его через край, прерывающимся голосом тихо кинул:
— Отвечают?..
— Да.
Вдруг я почувствовал мощную радиацию — это Ра 30-й стоял у «телефона».
«Где вы находитесь?»
Я описал ему подробно наш тернистый путь от дверей первого каземата до настоящей «Голгофы».
