Мы произвели испытания на машине и позвали Меершрафта. Мой толстый друг влетел в лабораторию в состоянии крайнего возбуждения.
— Белов, — закричал он с порога, — ты гений! И хлопнув меня по спине, добавил: — Я знал, что ты справишься. Ты же мне сам говорил об этом.
— Разве? Что-то не припомню, — ответил я. — Но оставим лавры, мне они ни к чему. Заплатите то, что мне, по-вашему, причитается за работу, и я пойду.
— Миллион фунтов осилишь? — спросил Меершрафт, ухмыляясь. — Ты только не подумай, что мы заплатим тебе столько. Но миллион фунтов стерлингов лишь ничтожная доля того, что эта проблема значит для нас. Кстати, как тебе удалось решить ее?
Пока я рассказывал о своем методе безумных идей, профессор Рэтофф задавал СИМу вопрос за вопросом и придирчиво оценивал ответы.
— Обучаемость необычайно быстрая, — вынужден был признать он. — Наконец-то мы имеем то, что, признаться, отчаялись иметь. Кстати, вам следует знать, что это правительственный проект, а потому он совершенно секретен.
— За меня не беспокойтесь, — заверил я. — Я умею держать язык за зубами.
— Это еще не все, — добавил Рэтофф и как-то странно посмотрел на Меершрафта. — Может быть, вы сами объясните все своему приятелю? Ведь идея пригласить его исходила именно от вас, а не от меня.
— Хорошо, — согласился Меершрафт, не без робости поглядывая на меня. — Начну издалека. Вера способна сдвинуть даже горы. Я хочу сказать, что если в осуществимость какой-нибудь затеи очень верить, то она становится осуществимой. Ты только что доказал это сам. Знаю, не у всех так получается. Среди людей немало природных скептиков. Есть и такие, что мыслят чрезмерно жесткими категориями или стеснены раз и навсегда выработанными схемами поведения…
— Ты хочешь сказать, что я не первый из тех, кого приглашали исправить эту машину? Если так, то не трать слов понапрасну. Об этом я догадался и сам.
Меершрафт кивнул головой.
— Да, это абсолютно очевидно. Ты был, наверное, двадцать первым. Анализируя причины неудач, мы пришли к выводу, что нам необходим человек с несколько бессистемным мышлением. Человек, любящий необычное. Этакий индивидуум, действующий методом тыка, с самыми элементарными познаниями. Мы хорошо сознавали, что дело не столько в инженерных решениях, сколько в методе введения информации.
— Ясно, — сказал я, еле сдерживая себя, — и поэтому вы обратились к старине Белову. Индивидуум, действующий методом тыка, с минимальным запасом профессиональных познаний! Меершрафт, ты подонок, грязный пес! Вся эта затея — сплошное надувательство. Сомневаюсь, чтобы тебе грозило увольнение.
— По правде сказать, вовсе не грозило. Но я могу добавить кое-что и в свое оправдание. Ты обладаешь даром, которого лишено большинство из нас. Это — особое чутье. Человек, сконструировавший СИМа, не успел достроить машину и умер, так и не найдя ответ на вопрос, каким образом можно наделить искусственный мозг способностью к самостоятельному мышлению. Все мы лишь наполовину верили в то, что это возможно. Поэтому-то я и решил, что наибольшие шансы на успех у того, кто убежден в разрешимости проблемы.
Как убедить человека в разрешимости проблемы? Проще всего сообщить ему, что проблема была решена до него. А то, что было сделано один раз, можно повторить и даже улучшить. Классический пример тому — четырехминутный результат в беге на одну милю. Считалось, что пробежать милю за четыре минуты невозможно, но стоило одному бегуну преодолеть заветный рубеж, как он стал доступным для многих спортсменов. Отношение к проблеме имеет, как видишь, решающее значение. Этим я хочу сказать, что пока ты, Гек Белов, не нашел способ преодолеть разрыв между полной автоматизацией и независимым мышлением, СИМ был самой заурядной вычислительной машиной. А ты бы никогда не сумел сделать этого, если бы не был уверен, что такое кому-то случалось делать и до тебя, не правда ли?
Я не стал ему отвечать. Мне было не до него: я неотрывно наблюдал за Рэтоффом, который фыркал от нетерпения и даже тихо ругался под нос.
— Что-нибудь не так, профессор? — спросил я с невинным видом, улыбаясь про себя и просматривая выходную лепту с ответами.
— СИМ ведет себя плохо, — сообщил Рэтофф. — Вы только прочитайте, что он отвечает.
Я еще раз взглянул на ленту. На ней монотонно до головокружения повторялся один и тот же ответ, затем следовал, по-видимому, ответ на другой вопрос, после чего снова шел первый ответ. Я рассмеялся. Диагноз ясен: тут ничем не поможешь. Эти умники упустили из виду одно важное обстоятельство, а старина Белов — тот самый индивидуум с элементарными знаниями, который действует методом тыка, — взял, да и обнаружил, в чем здесь дело. Их уничижительная «спецификация», признаться, здорово задела меня, но теперь у меня была возможность на прощание основательно натянуть им носы. Кроме того, им не следовало относиться к чужому изобретению так, будто оно не более чем игра случая.
— Джентльмены, — произнес я с несказанным наслаждением, — вы хотели иметь мыслящую машину. Теперь вы ее имеете благодаря старине Белову. Если вы уплатите аванс в счет причитающегося мне гонорара, я хотел бы вернуться в город.
— Не раньше, чем вы исправите дефект или что там еще приключилось, — возразил профессор весьма решительным тоном. — Принимайтесь за дело, Белов. Вам все должно быть ясно. Ведь вы в конце концов отец этой мыслящей машины.
— Отпустите его, — посоветовал шефу Меершрафт. — На сегодня вполне достаточно. Завтра Белов придет и вылечит СИМа. Ведь так, старина?
Я перевел взгляд с одного на другого и одарил их самой любезной улыбкой.
— Ни завтра, ни когда-нибудь еще ноги моей здесь больше не будет, — сказал я твердо. — Вы хотели иметь мыслящую машину и имеете в точности то, что хотели. Когда эта машина погружена в собственные мысли, она выдает ответ на какой-нибудь из старых вопросов как бы по рассеянности. Потом она спохватывается и отвечает на один из ваших новых вопросов, но лишь при условии, что ее мысли не заняты чем-нибудь более важным. Основное же время она занята поиском решений своих собственных проблем и поэтому даже не удостаивает вас ответом. Вдумайтесь в то, что я сказал, джентльмены. СИМ будет теперь размышлять двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, непрестанно углубляя свои познания до тех пор, пока не получит ответы на все вопросы. Его могут заинтересовать, например, проблемы биологии, но вы узнаете об этом, лишь когда он, раскинув мозгами, сцапает вас.
Рэтофф явно забеспокоился, но Меершрафт продолжал безмятежно улыбаться.
— Мы всегда успеем его выключить, — заявил он.
