Девочка уже двинулась к дому, но Санди все еще оставался на месте. Заметив, что он не идет за ней, она повернулась к нему. Пришлось мне идти за ними обоими.
– Пошли, – сказал я. Взяв Санди за шкирку, я повел его к дому. Он подчинился – немного неохотно, но все же подчинился. Собаки, оказывавшиеся ближе всего к нему, при нашем приближении старались отползти назад, те же, что лежали подальше, скулили и старались подползти как можно ближе, натягивая поводки, скаля зубы и тяжело дыша.
– Лежать! – скомандовала женщина с крыльца, и, услышав ее голос, я понял, что, будь я собакой, то незамедлительно сделал бы так, как она приказывает. В мягком сопрано теперь слышались острые как нож нотки. Этот голос колол и резал. Он был отчетливо слышен, хотя она вроде бы говорила совсем негромко:
– Ну-ка, все вы – лежать! Тихо!
Собаки следили за девочкой и Санди – я буквально ощущал их частое влажное дыхание, – но с земли не вставали и лежали молча.
Мы все вошли в дом, и женщина закрыла за нами дверь. Стоило двери закрыться, как одна из оставшихся на улице собак негромко тявкнула. Женщина снова открыла дверь и выглянула наружу. Теперь все было тихо. Она снова закрыла дверь, и на сей раз тишину больше ничто не нарушало.
– Привет, – сказала она девочке. – Меня зовут Мэри Уолкотт, а это моя дочь Уэнди.
Девочка – моя девочка – ничего не ответила. На лице ее застыло выражение, судя по которому она просто не поняла того, что ей сказали, но которое на самом деле, как мне было прекрасно известно, свидетельствовало лишь о том, что она упрямится.
– Она не говорит, – объяснил я женщине. – То есть, она умеет говорить, но просто не любит – думаю, это частично из-за потрясения. Но она слышит и понимает вас, это точно.
Девочка при этих моих словах обошла меня и опустилась на колени рядом с Санди, обняв леопарда рукой за шею.
– Бедняжка, – заметила женщина, глядя на нее. Выражение на лице девочки не изменилось. Женщина снова взглянула на меня. – И какие у вас планы?
– Двинемся дальше, – сказал я. – Я ведь вам уже говорил. И учтите: я возьму с собой это ваше ружье. А вам оставлю свой «двадцать второй» – брошу его ярдах в ста от дома так, что, когда вы доберетесь до него, мы будем уже далеко. Оно не такое тяжелое, и вам будет легче с ним управляться. Настоящей вашей защитой являются собаки, и их я вам оставляю, притом живыми. Но только попробуйте натравить их на нас, и я перестреляю всех тех, с которыми не успеет разобраться Санди.
– Да нет, у меня ничего такого и в мыслях нет, – сказала женщина. – Кстати, куда вы направляетесь?
– В самый будущий сегмент времени, который смогу найти, – сказал я. – Туда, где может найтись человек, понимающий, что случилось с миром.
– А почему вы так уверены, что такой человек существует?
– Что ж, – ответил я, – если такого человека и нет, то мы все равно будем искать либо наилучшее время, в котором можно осесть, либо какой-нибудь способ жить при сдвигах времени. Раньше я убегал от туманных стен, теперь же собираюсь проходить сквозь те, которые попадутся на пути, – хочу выяснить, что там, на другой стороне.
Она выглянула в окно на две туманные стены, нависающие над ее собаками и домом.
– А что там по другую сторону? – спросила она.
– Вам бы это не понравилось, – ответил я. – А что там дальше? – Я указал на подступавший к дому лес.
– Не знаю, – сказала она. – Раньше там был городок с пятьюдесятью тысячами жителей – Грегори, штат Иллинойс – милях в десяти дальше по дороге. Но теперь даже и дороги больше нет. Так что не знаю.
Я внимательно взглянул на нее.
– Выходит, вы не трогались с места с тех самых пор, как начались штормы времени?
– Точно. – Она помрачнела. – Мы с Уэнди сидели здесь и молились с тех самых пор, как произошел первый сдвиг времени. Сначала мы молились, чтобы Тим – это мой муж – поскорее вернулся. Но потом мы стали молиться, чтобы нас оставили в покое туманные стены.
– Но ведь две из них прямо у вас под носом, – напомнил я. – Вы не думали о том, чтобы уйти подальше от них?
– Куда? – ответила она вопросом на вопрос и пожала плечами. – У меня в погребе полугодовой запас продуктов – так уж получилось, поскольку до города довольно далеко. Если они надвинутся на нас, тогда конец всему и сразу. А пока мы здесь в большей безопасности, чем где-либо еще. Я держала собачий питомник, поэтому здесь жили собаки, которые теперь нас охраняют. А еще был шанс – или мы просто надеялись, – что мой муж...
Она снова пожала плечами и замолчала.
– Хорошо. – Я прихватил оба ружья и повернулся к двери. – Санди, девочка, нам пора. А вы, миссис Уолкотт, подождите минут пятнадцать, а потом можете выходить. Вы найдете «двадцать второй» прислоненным к дереву вон там, на опушке.
Я открыл дверь. За спиной у меня раздался голос женщины, которая повелительно скомандовала собакам:
– Тихо! Лежать! – Затем тон ее голоса изменился. – Мы могли бы отправиться с вами.
Я развернулся. Сначала я непроизвольно решил, что она шутит, но тут же понял свою ошибку. И тут я неожиданно увидел и понял множество разных других вещей.
Я почему-то сразу решил – даже особенно не приглядываясь к ней, – что она обычная домохозяйка средних лет. На ней были брюки, мужская рубашка и, конечно же, никакой косметики. Волосы ее были коротко острижены – причем довольно неуклюже, а под глазами лежали усталые тени. По контрасту с девочкой, единственной представительницей противоположного пола, которую я видел со времени первого шторма времени, Мэри Уолкотт выглядела зрело-женственной, хотя и ничем не примечательной. Теперь же я вдруг понял, что она, скорее всего, не старше меня. Дайте ей возможность вернуться к цивилизации, и она станет чертовски привлекательной. Это была взрослая женщина, причем одних со мной лет, с телом женщины, а не девочки-подростка, с трезвым взрослым рассудком и даром речи. Я внезапно осознал, как давно у меня уже не было женщины...
Я заметил все это за какое-то мгновение и в то же самое мгновение понял: она и добивалась, чтобы я все это заметил, – сделала все, чтобы это произошло. Это сразу изменило всю картину.
– Отправиться с нами? – переспросил я, больше для себя, чем для нее.
– Чем больше группа, тем больше безопасности, – сказала она. – Да и еще один взрослый человек вам не помешает. И, конечно же, собаки.
Насчет собак она была совершенно права. Такая свора, да еще как следует выдрессированная, могла бы оказаться просто бесценной.
– Но ведь у вас дочь, – сказал я. – Она еще слишком мала, чтобы ежедневно совершать длинные переходы.
– У меня есть тележка, которую могут тащить собаки, кроме того, нам наверняка будут попадаться дороги и рано или поздно найдется какой-нибудь транспорт, разве нет? А тем временем мне.., нам обеим будет гораздо спокойнее, если рядом окажется мужчина.
