Кулундин действительно устал от долгого чтения и сейчас сидел и наблюдал, как группы наблюдения, психотропной поддержки и прикрытия по одному уходили из зала. "Мать вашу, восемь человек, плюс эта корова в очках. Дать бы вам лопаты, вы тогда за год во всем Энске все дороги отремонтировали бы. Господи, какие силы тратятся ради собственной прихоти. На худой случай, лучше бы вы водку пили, все равно меньше зла принесли бы планете, уроды." В следующий момент его взгляд обнаружил неприметное изменение в молоденькой библиотекарше, которая стала веселее и непринужденнее, чем прежде. Улыбнувшись сам себе, он опять уткнулся в статью.
Уже вторую неделю он изучал все, что было связано с кометами и метеоритами, и для чего он это делал, не знал никто, кроме него самого. Информации было много, но никакой стройной системы из нее не получалось. Точнее, не вырисовывалась та картина, которую он хотел видеть. Поэтому он и просматривал все, что могло дать хоть маленький ключ к пониманию тех вещей, которые могли произойти и о которых он был предупрежден.
Но, наконец, он поймал ниточку логических событий, которые давали ключ к пониманию. Зная, где теперь искать конкретно, Кулундин непроизвольно пытался понять логику Берлиозова, сможет ли он разглядеть то, что все-таки увидел он сам. Думая над этим не ради конкретных действий, а, скорее, просто так, ради отдыха, он отнес книги на стол, предназначенный для этого, и, виновато улыбнувшись ожившей девушке, словно извиняясь, пошел на выход.
Теперь Кулундину предстояло осмыслить все то, что он "всосал" в себя за эти дни. И могло оказаться так, что информации уже вполне хватает. Предстоял второй этап в решении проблемы "Хвост Дракона" - работа с Кладовой Информации Планетарного Логоса и максимальная защита от экстрасенсов и Рабов смерти, поскольку именно они были заинтересованы в том, что бы "Хвост Дракона" остался нетронутым.
На улице он с жадностью вдыхал морозную свежесть вечернего города. Было что-то удивительно неповторимое в этом воздухе. Небо, засвеченное уличными фонарями, освещало недавно выпавший снег легкой синевой морозной дымки. Яркие звезды, зашторенные световой завесой, скучали в гордом одиночестве. "Прошел уже месяц, как над Игнатом висит Гагтрунг. Не заходит и не звонит. Но, впрочем, и вряд ли дозвонится. Люди из НБ сейчас полностью блокируют его телефон, это точно. Включить его все равно будет очень трудно. Если говорить простыми словами, завербовать его будет очень трудно, точнее, невозможно. А раз так, то будут пробовать его сводить с ума, что бы затолкать его в психушку. А там будут его колоть специальными запрещенными препаратами, пытаясь сделать из него психотропного зомби. Если через месяц не появится, сам навещу его, в крайнем случае можно будет наложить табу на посвящение, хотя это и без меня решится. Все равно, страшно за него...."
Думая о Воробьеве, он не заметил, как дошел до д6ома, не обратив внимания на предновогоднюю красочную иллюминацию города.
СТАЛКЕР В ЗОНЕ СМЕРТИ
Игнат пришел домой, лихорадочно дрожа. Голова уже который день была сдавлена, словно тисками. Шатающейся походкой он подошел к приемнику и включил, по обыкновению, радио "Европа-Флюс". Милый, и в тоже время злорадный голос ведущей, ди-джея Агнессы Ворон, как бы невзначай, перед очередной композицией вкрадчиво произнесл: "А способны ли Вы полюбить женщину? Так сказал Бернад Шоу." Игната словно обдало кипятком. Огорошенный странной мыслью, он сел на диван, пытаясь связать мысли воедино. Ничего не получалось. Голова болела, мышцы ныли от непонятной усталости. Но, тем не менее, он заставил себя расслабиться и отвлечься от всего, входя в аутотренинг. Боль, словно нехотя, как мартовский снег под лучами весеннего солнца, таяла. Тело стало ватным и тяжелым. Приятная истома разлилась по рукам и ногам. Рассудок постепенно возвращался. Теперь можно было сконцентрироваться на системном анализе. Игнат спокойно и холодно стал расставлять все факты "по своим полочкам".
"Итак, прежде всего, Марина. Действия ее понять невозможно. Складывается впечатление, словно она - кукла в чужих руках. Причем руки эти грязные руки бандитов. В тот вечер, когда мы с ней поссорились, тринадцатого, в пятницу, она явно была сама не своя. Я, дурак, сам не сдержался, наговорил ей обидных слов, но, ей-богу, она этого все же заслужила. Я совсем не думал ее оскорблять, хотел верить, что она одумается, но вместо этого она меня обвинила во всем. Даже вспоминать не хочется, что она творила. После этого я написал ей письмо-откровение, которое заканчивалось словами: "культура человека выявляется по время ссоры. Так сказал Бернард Шоу". И примерно месяц назад я обнаружил, что какая-то неизвестная тварь рылась в моих архивах и читала копию этого письма! И теперь эту же фразу говорит Агнесса Ворон по "Европе-Флюс"! Последние три месяца мне казалось, что за мной идет постоянная слежка, но я смеялся сам над собой от этих мыслей. И тут еще этот Вова Глухих из Нацбезопасности. Вечные его намеки, что им никто не помогает, что они - самые несчастные, потому что самые честные. Но глаза-то не обманешь! Когда я еду поговорить, точнее, попробовать поговорить с Мариной, он, словно невзначай, встречается то на улице, то в метро. Кроме слежки еще одна деталь: каждый день теперь попадаются экстрасенсы, и каждый день сильные головные боли и неимоверная усталость. Если предположить, что такая же нагрузка давит и на Марину, то понятно, почему она даже по телефону не хочет со мной разговаривать. Но это какие нужны средства, и сколько нужно времени, чтобы проворачивать такие громадные по своему масштабу операции! Ведь я - не вор, не бандит, не резидент, в конце концов! Тем более, кругом такой разгул преступности. А со слов Глухих, у них не хватает ни сил, ни законов, чтобы остановить этот беспредел."
Его мысли прервала Агнесса Ворон: "Да, у каждого свои проблемы, но, может быть, есть смысл обсудить их с капитаном, с человеком, который смог достичь больших высот в этом мире? "Статус Кво", песня "Я служу в армии".
Игнат в рассеянности посмотрел на динамик приемника. Он вспомнил, что на днях в автобусе столкнулся с одним неприятным субъектом, который на вопрос "вы выходите на следующей остановке?" ни с того, ни с сего ляпнул в ответ, что назад дороги нет и что все вопросы можно обсудить. Причем смотрел он на Игната, как генерал на солдата. В автобусе, в разных местах сидели громадные мордовороты и смотрели на Игната, словно "язвенник на редьку". В тот момент он поймал себя на мысли, что примерно таких телохранителей он видел по ТВ около президента.
Песня закончилась. Агнесса Ворон старалась во всю:
-Влюбленный человек всегда думает о своей любимой, и дорожит ею. Не стесняйтесь, говорите, мы услышим. Группа "Нау", Баба Яга.
