Тут миссис Крэншоу покраснела вся и кинулась вон из магазина. А у порога встала и кулаком погрозила:
- Я вас, сукины дети, в полицию сдам! У меня сержант сосед, он на моей внучке женат, он мне не откажет!
И верно - через полчаса заваливает вместе с сержантом Залески:
- Этот негодяй - тычет в Джима, - грубо оскорбил меня, - арестуйте его!
У Джима аж челюсть отвалилась:
- Это чем же я кого оскорбил?
- Вы оклеветали меня онанисткой!
- Да не было этого! - мы с Джимом в голос.
- Не было?!. А кто мне предложил свой лобок почесывать?
- Да вы что, миссис Крэншоу, - урезонивает Джим, - я же сказал лобик.
- Нет, вы сказали - лобок.
- Я говорю - лобик!
- А вам говорю - лобок! - аж взвизгнула вредная старуха.
Ну, тут я вмешался:
- Джим, не спорь с женщиной, - ей лучше знать, что она у себя почесывает: говорит - лобок, - значит, лобок.
Старуха Крэншоу так и взвилась:
- А, так ты, сволочь, тоже хочешь меня онанисткой ославить на старости лет? Да я никогда и не думала такой гадостью заниматься!
- А мне-то что, - отвечаю, - мастурбируйте на здоровье, ничего тут такого нет.
- А я вам повторяю, что я не мастурбирую!
- А я и говорю - мастурбируйте сколько влезет, мне-то что.
- А я сейчас тебя сержанту сдам, он мой сосед!
Ну, тут уже Джим вмешивается:
- Пит, не спорь с миссис Крэншоу. Зачем ей мастурбировать, когда у ней такой молодец по соседству!
А сержант Залески стоит себе в стороне, весь красный, но не встревает, потому что видит - мы с Джимом ничего такого себе не позволяем. А как он услышал, что Джим сказал, то повернулся и опрометью из магазина кинулся. Сварливая старуха кричит ему:
- Стой, трус!
А его уж след простыл. Тут миссис Крэншоу развернулась да как даст Джиму по уху! Да как даст по другому! И ушла - этак гордо, с достоинством.
- Да, все-таки чувствуется в ней порода, - говорю.
А Джим на меня - х-х-х-ы, х-х-х-ы:
- Чего? - оглох, не очухается никак.
А потом, значит, в себя пришел и говорит:
- Пит, как ты думаешь, если "Справочник онаниста" издать, то как он ходко пойдет?
Джим - он лепит иногда - сам не знает, что лепит, лишь бы брякнуть. Я ему и возражаю:
- Зачем онанистам справочник?
- Ну, как положено все - чтоб статистику знать всякую, и разные примеры из жизни великих людей, и советы там...
- Да кто ж это брать будет?
- А хоть кто, - надо только портреты знаменитых людей на обложку, артистов или там политиков.
Я его спрашиваю тогда:
- Тебе Крэншоу мало? Тебя вон бабулька отметелила, а что с тобой Шварценеггер сделает?
И что вы думаете, - так у нас с ней и закончилось? Ни фига! И недели не прошло, как снова трещала у нас в лавке:
- Ах, ребята, вы мне такой совет дали! Ну просто чудесный! Я сходила к психоаналитику, а он сказал - что ж вы раньше молчали, отличная штука, и дал мне пособия, и я теперь всем рассказываю, какое вы мне средство подсказали, а миссис Кетчуп говорит - это правда, что тебя эти гомики из магазина выставили? - а я говорю - какие же они гомики, Пит всего один раз сосал у орангутанга, да и то по ошибке, а Джим...
Ну, что ты с такой сделаешь? Вот и мы ничего не могли. Так опять же, я ведь и не отрицаю - были и у нас неудачи. Зато с капитаном Вильямсом все отлично получилось. День неприемный, сидим мы с Джимом, посматриваем сериал какой-то, пивко потягиваем - вдруг слышим - кто-то в дверь ломится. А это старый капитан Вильямс! И на ногах едва стоит, а ведь прорвался - и дверь как-то открыл, и полосу препятствий миновал, и на ногах удержался. Обрушился на прилавок да как заорет:
- А! Полундра! Думали, спрячетесь от старого капитана за парой мешков! Виски мне!
А Джим и не потерялся нисколечки - как подскочит к прилавку с противоположной стороны, да как встанет нос к носу со старым пьяницей, только ростом пониже:
- Чего?!.
- Виски!
- Сколько?!.
- Бутылку!
- На!..
И стоят, дышат друг на друга - х-х-х-ы, х-х-х-ы - Джим чесноком, а капитан перегаром. Я прямо залюбовался ребятами, говорю:
- Вы двое прямо как тигр и леопард в поединке!
Тут капитан Вильямс и загремел на пол, подскользнулся. Поднялся и говорит:
- Ваша взяла, мужики! Хорошие вы люди, хоть и сухопутные крысы. Разливай на троих, так вас распротак!
А тут и сержант Залески подскочил. Хорошо расслабились! И что же - не зря ведь мы подружились со старым капитаном, подсказал он нам. Внес, так сказать, завершающий штрих в нашу концепцию сервиса.
- Вы, - говорит, - охламоны, пошевелиться лишний раз не хотите. И это - правильно. Только зачем же вам самим-то шевелиться, олухи?
- Так а как?..
- А так, салаги, что нанять вам надо козлов каких-нибудь и поставить на живое дело, а самим сидеть на заднем дворике да со мной, старым мудаком Вильямсом, в преферанс дуться! Ну, ты теперь меня будешь учить, что козлов нынче нету! Есть! И где взять скажу. Тут у меня четверо русских эмигрантов на примете, сами спрашивали, нет ли работенки какой. Вы им дайте треть выручки, они и за это спасибо скажут, а вам, небось на пиво-то хватит!
И ведь прав оказался старый пират - отличное дело с этими русскими вышло. Вот говорят, японцы трудоголики. Куда им до русских! До того жадны на работу - меня прямо страх взял. Да, думаю, если бы не большевики ихние, давно бы нас русские задавили! С их-то трудолюбием, с их стремлением к порядку, с их честностью какой-то ненормальной, с их поголовной культурностью и вежливостью! Вот говорят ещё - мол, выпить русские не дураки. И опять брехня! То есть, может быть, и такие встречаются, а вот наши были полные трезвенники. Зато насчет другого верно - все, как один, писатели. Как только кончат работу или перерыв какой наступит - сразу за бумагу хватаются и строчат. Все четверо. Я попросил одного мне перевести о чем хоть вирши-то? Он мне пересказал, так ничего и интересного: жизнь, мол, штука хреновая, все помрем и к чертям пойдем. Это верно, да зачем ради этого бумагу-то марать? Ну, у них оно, видно, вместо выпивки. И ещё намаялись мы, пока концепцию сурового сервиса им растолковали. Ну, не воспринимают! Все, стервецы, поначалу норовили с улыбочкой этой вежливой к покупателям да расторопненько так. Пришлось им внушение сделать, чтоб стиль нам не портили. Уж Джим их отчитывал:
- Это вы у себя в России можете извращаться насчет нежного сервиса. А здесь эти привычки бросьте. Здесь Америка!
- Ты, Иван, - я втолковываю, - пойми: миндальничать с покупателем это значит в слабости своей расписываться. А надо наоборот - пусть он перед тобой себя должником чувствует, что облагодетельствовал ты его! Вот тогда дело пойдет.
Ну, и славно зажили. Сидим, как старый капитан сказал, на заднем дворике, видик сюда же притащили, загораем, пиво пьем да в картишки перекидываемся - с сержантом Залески или тем же капитаном. А тут на нас Зоркий Орел свалился. Лежу я, значит, с баночкой на солнышке в шезлонге и спрашиваю Джима:
