Обидно, блин, останавливаться так близко.
Я откинул одеяло и встал с кровати. Ковров здесь не было. Тут и половиков-то не наблюдалось. Пол оказался холодным, просто ледяным. По коже пробежали крупные мурашки. Я задрожал всем телом.
А сейчас, дамы и господа, предстоит выяснить, сможет ли человек, руки которого в гипсе, открыть шкафчик? Ага, вон тот шкафчик, возле окна, между желтой батареей. Не стоит забывать, что есть бонус! Три свободных пальца! Случай, можно сказать, уникальный! Случайное ли совпадение или закономерность?.. Я бросил взгляд на белый потолок, но что-то не заметил ангелов, которые должны были все разъяснить. Усмехнулся.
О, юмор. Кто-то из философов точно заметил: ничто так не продлевает жизнь, как щепотка юмора в чашку чая перед сном. В моем случае — после сна. Тоже неплохо бодрит.
А за окном темнеет. Уличные фонари не зажглись, но сумрак уже удлинил тени, нагреб сугробы темноты по углам.
Я подошел к шкафчику, ухватился пальцами за металлическую ручку, потянул на себя. Дверца со скрипом отворилась. Две полки. На верхней лежит моя одежда. На нижней — стоят ботинки. Рюкзака нет. Значит, нет документов, тетрадей, денег.
Ну и черт с ними. И так доберусь. Я мог представить заснеженную дорогу, промерзлые деревья, тусклые фонари, тихий спящий городок на краю света, но как-то не мог представить посреди всего этого снежного бархата мерзнущего милиционера, которому вдруг вздумается проверить мои документы. Хорошие милиционеры в такую погоду дома сидят.
Я усмехнулся и стал торопливо переодеваться. Теперь я дрожал не от холода, а от возбуждения. Шальная мысль сверлила мозг, подталкивала, торопила…
В шаге от мечты. И как я мог остановиться? Как мог потерять два дня жизни?
Надеть ботинки оказалось сложнее всего. Еще я боялся, что стоит нагнуться, как откроется дверь и войдет медсестра, или Катя, или еще кто. Забавное вышло бы зрелище. На подошвах оставалась грязь.
Рукой со свободными пальцами, я обыскал карманы и обнаружил пятисотрублевую купюру. Это хорошо. Будет на что перекусить…
Перед тем как выйти, я прислушался. За дверью царила тишина. Не знаю, работает ли больница в такое время или уже нет. Сердце билось в груди, словно сошедшее с ума. Я вдыхал носом и выпускал воздух сквозь губы, стараясь успокоиться. А успокоиться-то не получалось.
Итак, дамы и господа, смертельный номер. Сейчас я вам продемонстрирую! Закачаетесь! Для начала откроем дверь! Да-да, эту самую дверь! Вот мы легко толкаем ее, проворачиваем ручку, и… вуаля! Коридор пуст. Лампы дневного света на потолке отражаются от недавно вымытого пола. Пол — зеленого цвета. А чуть дальше — кафельные плитки. Это перед поворотом. Смертельный номер в самом разгаре! Нужно добраться до участка кафельных плиток (назовем его Смертельный Участок), там свернуть налево и — если повезет — незаметно спуститься по лестнице к выходу. Меня здесь никто не знает в лицо кроме чудесной Кати, начальника больницы и пары медсестер. В этом-то и заключается смертельный номер — добраться до выхода, не наткнувшись ни на кого. А у дверей меня уже не задержат. Это же не психушка. А парень с загипсованными руками вряд ли вызовет серьезные подозрения.
Моя логика верна? А черт его знает. Это же смертельный номер! Здесь нет вразумительной логики. Здесь есть только трюк, который следует выполнить.
Итак. Всего пятнадцать-двадцать шагов по коридору. Я сделал несколько и поймал себя на мысли, что задержал дыхание. В груди вздулся свинцовый шар. Перед глазами стремительно потемнело. Так, наверное, чувствовали себя беглецы из концлагерей.
Еще несколько шагов. Я облокотился рукой о стену, чтобы не упасть. Ноги предательски заплетались одна за другую. Еще несколько шагов…
Кафельная плитка. Едва я ступил на нее, как почувствовал невероятнейшее облегчение.
А ведь все не так-то плохо в этой жизни. Вот и дверь на лестничный пролет. Она стеклянная, а за стеклом видны ступеньки. Божественные ступеньки вниз!!
Я открыл дверь. Ниже, еще ниже, по пролету налево — затем снова по ступенькам вниз! Где бы еще купить черные очки и чтобы сдача осталась?..
А вот и первый этаж. Больницы везде одинаковы. Типовые строения — благодарю старый советский режим за однообразность жизни!
Регистратура была уже закрыта. Вдоль стены справа сидели в ряд несколько пожилых людей. В воздухе пахло свежим ветром с улицы… морозным воздухом. Я остановился, прикрыл глаза, наслаждаясь чудесным мгновением. А когда открыл, увидел перед собой тучное лицо пожилой женщины.
Женщина вглядывалась в меня так, словно на моем лице была написано что-то довольно оскорбительное. Я даже сам вначале испугался.
На медсестру женщина похожа не была.
— Слушай, — сказала женщина мрачно, — мы тут из-за тебя торчим целый день, а ты шляешься по больнице, как будто и не болеешь совсем!
— Я…
— Я тебя знаю, — пухлый палец женщины уперся мне в грудь. Сама женщина, к слову, тоже была довольно пухлой, — ты из той палаты, в которую все время бегает Екатерина… как ее там. Наша девка-врач, которая никак не может выкроить свободную минутку, чтобы посмотреть моего сына. А у него армия на носу, между прочим. Ты думаешь, я тут просто так сижу?
— Не думаю…
Кто-то вошел в больницу, впустив следом за собой морозный ветер. У меня слегка закружилась голова. Происходящее в эту минуту выглядело сном, неестественным и непонятным.
Река времени вновь хватает цепкими пальцами за плечи?
Или вернулся паук?
А женщина вдруг крепко взяла меня под локоть.
— Пойдем, — сказала она.
И добавила:
— Мне очень хочется выяснить, почему это наша любимая Екатерина не может уделить время моему сыну, ссылаясь на вас, а вы тут бегаете, как ни в чем не бывало. Похоже, вы вообще не больны. Может, у вас и руки не сломаны, а?
Я постарался вырваться, но женщина еще крепче сжала локоть.
— В любом случае, кто-то из вас врет, — произнесла она громко, — не в моих правилах тыкать носом всевозможных врунов, но я не потерплю, чтобы обманывали меня и моего сына. Тем более, когда вопрос стоит ребром.
— Я не могу понять, что вы от меня-то хотите!
— Пойдемте! — повторила женщина решительно, — к директору! Прямо сейчас! И пусть эта ваша докторша хотя бы напишет объяснительную! Почему я должна тратить свое личное время, чтобы сидеть и ждать ее целый день? Скажите мне?
Я беспомощно огляделся по сторонам. Голова кружилась. Вдобавок под гипсом зародилась неприятная ноющая боль. Люди не обращали на нас внимания, а вот дежурный охранник, облокотившийся о стойку регистратуры, напротив, казался весьма заинтересованным.
