У Готтбаума дернулась щека. Губы его чуть заметно зашевелились, точно желая сказать что-то в ответ. Но, о чем бы он ни думал, он, видимо, решил держать свои мысли при себе.
- Я уж давно выучен,- сказал он,- не спорить на эти темы. Пустое сотрясение воздуха.- Тон его не допускал ни малейшей возможности возврата к теме.
Бейли был сбит с толку. Ведь было такое впечатление, что старик вот-вот начнет колоться!
- Это очень плохо,- сказал он.
Готтбаум встал.
- Вернемся же к делу. Минуту.- Он подошел к бежевому металлическому шкафчику - на новенькой полировке не было ни единой пылинки, точно его только что распаковали.- Вы знаете, что это?
Бейли прошел к нему.
- Похоже на Pollenz T - пять-двадцать.
- Совершенно верно. Внутри этой маленькой коробочки содержатся 32.768 сопроцессоров и 520 терабайт молекулярной памяти. А это - полквадриллиона adresses.
- Но я не вполне понимаю...
- Я как раз отвечаю на ваш второй вопрос,- с нетерпением сказал Готтбаум, точно это разумелось само собой.
- Понимаете ли, Уилсон, несмотря на все правила и весь протекционизм, у нас до сих пор каждые 15 лет появляется целое новое поколение компьютерной техники. Да и старая перестраивается. Gallium arsenide заменил кремний, и теперь на очереди квантовая электроника. И такого природа уже не может сделать. Природа - эволюционна и вынуждена жить со всеми своими ошибками. Однако мы всегда можем покончить с делом, чтобы начать его сначала. Мы можем быть революционными.
А на этот счет, вспомнил Бейли, в документации по "ЖС" уже что-то было.
- Вы говорили, однажды мы откроем настоящий искусственный разум - возможно, скопируем мозг. Именно это позволит нам претворять в жизнь революционные усовершенствования?
- Я говорил лишь, что мы сможем этого достигнуть.
Видите ли, Уилсон; те, кто занимается биологией, постоянно увязают в одном и том же старом дерьме. Они все [?] с base-pair sequences, вариациями на тему, но тема всегда одна - ДНК. Зато в физике мы можем изобрести любое дерьмо, какое только захотим. Раз смоделировав разум как сплетение битов, мы сможем расшифровать это сплетение, увеличить, трансформировать возможно, даже запрограммировать на самотрансформацию. Военные применения - просто удобный способ найти источник финансирования. Я говорю о том, что сможет изменить весь этот богом проклятый мир.
- Он слегка склонил голову, устремив немигающий взгляд на Бейли.- Вы, без сомнения, не можете не оценить возможностей.
Очевидно, это и было для Готтбаума целью жизни. Его горящие глаза почти гипнотизировали. У него, безусловно, было "присутствие силы". С виду, точь-в-точь пророк, желающий обратить Бейли в свою веру.
- Однако же,- сказал Бейли, решив проигнорировать интеллектуальную приманку, свободно висящую перед самым его носом,- проблема в следующем. Проект длится 30 лет и, согласно официальному заключению, еще ничего не смоделировал.
Готтбаум бессильно опустил руки по швам.
- Смоделирует. Если только его не свернут. И перестанут срезать фонды.- Он отвернулся.- Извините. У меня еще дела.
И Бейли осознал, что смотрит в спину старика, направляющегося к терминалу (на мониторе какой-то текст.).
- И это... все? что я смог выделить.
- Да, это все, на что я смог выделить время.- Готтбаум сел в кресло, положив клавиатуру к себе на колени.
- Но я надеялся на более удобный случай для беседы.
- В таком случае я, к сожалению, должен вас разочаровать.
- Я... обидел вас?
- Нет. Но если будете продолжать злоупотреблять моим гостеприимством, то безусловно обидите.
Бейли почувствовал, что удивление его уступает место обиде.
- Я полагал, вас интересует будущее проекта,- сказал он.- Я полагал, вы пожелаете сказать мне...
- Не думаю, что обманул ваши ожидания,- перебил его Готтбаум,- но, видно, все это время я только зря сотрясал воздух. Возвращайтесь к себе в Сан-Диего и делайте, что хотите.
- Что-ж, ладно,- кивнул Бейли.- Огромное вам спасибо за то, что пожертвовали толикой вашего бесценного времени.
Он пробрался через путаницу кабелей и прошел к двери. Дверь перед ним отъехала в сторону - и вот он, Бейли, снова на вольном воздухе.
Go-Between
Несколько секунд он постоял в растерянности, пытаясь сообразить, что же, собственно, произошло. Может, пережал? Или наоборот, недожал? А может, следовало выказать побольше "интереса" к Готтбаумовым идеалам?
Тут он увидел Юми. Та сидела в траве, скрестив ноги и уткнувшись в книгу. Черные волосы ее блестели в солнечных лучах.
Он подошел к ней.
- Извините...
Она подняла взгляд.
- Да?
- Можно побеседовать с вами? Совсем недолго.
- О чем?
Он неопределенно махнул рекой.
- Я... Кажется, я рассердил вашего отца.
Она презрительно склонила голову набок.
- Отчего же вам так кажется?
- Оттого, что... Черт возьми, он меня просто выгнал.- Он рассмеялся, только сейчас оценив юмор ситуации: он-то приехал сюда, весь под впечатлением мрачных предчувствий Шерон, а встречен был, в основном, с безразличием.
А Юми, похоже, чувствовала себя посвободнее, чем в куполе. Она пожала плечами.
- Он всегда всех выгоняет. Кое-кто держался дольше прочих, но в конце концов ему становилось - так скучно, и он говорил, чтобы убирались.
- Душа человек...
Бейли все еще чувствовал обиду - на Готтбаума, корчащего примадонну, на себя самого, не сумевшего справиться лучше... Но, может быть так, что даже сейчас еще не поздно чего-нибудь добиться. Он присел на корточки напротив Юми.
- Вы так говорите, точно видели множество прибывающих и отбывающих.
- Да. В детстве, когда я еще жила тут. Журналисты, конгрессмены, выпускники институтов...- Она оборвала фразу, словно подумав вдруг, что слишком уж разболталась с чужим человеком.
- Могу я узнать, где вы живете теперь?
- На Гавайях.- Слова эти она произнесла явно нехотя.
Лицо ее было - само спокойствие и осмотрительность.
Как бы это заставить ее разговориться...
- Нелегко это наверное - быть дочерью гения?
- Двух. Моя покойная мама была блестящим биологом.- Она закрыла книжку, но заложила пальцем то место, где читала.Значит, вы уже уходите?
Бейли поднял брови.
- Вы меня тоже прогоняете?
Она торопливо качнула головой.
- Нет. Просто я хотела спросить, не сможете ли вы подвезти меня до подножия холма. К магазину.
- О, конечно же!
Она поднялась и отряхнула травинки с юбки.
- Понимаете, я, наверное, никогда не научусь водить.
Бейли вдруг стало жаль ее. Фразы ее были кратки и недвусмысленны, точь-в-точь как у отца, и взгляд такой же пристально-настороженный. В то же время присутствовала в ней этакая мягкость, ранимость... Да она же боится отца! А может, и вообще всех мужчин.
