— Твои дети могут получить способности ревенанта. Если их не будет у твоей сестры.
— Я не хочу быть носителем благородного гена! — злобно огрызнулся Валентин, но тут же сообразил, что, беседуя с мастером Смерти, вряд ли можно позволять себе повышать голос, и сбавил тон. — Я не хочу жить пустой смертной жизнью. И умереть, так ничего не создав и не поняв.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать.
Кристоф понял — младший Корвинус добавил себе пару лишних лет, видимо, полагая, что не слишком юный возраст даст ему больше шансов оказаться среди некромантов. Колдун отвернулся от юноши, с нетерпением ждущего решения мэтра, и обратился к Доне по-валашски:
— Я не хотел бы принимать его в клан.
— Крис, — улыбнулась вилисса, рассматривая Корвинуса, явно смущенного ее пристальным вниманием. — Быть может, Вольфгер тоже не хотел, чтобы ты был его учеником. Но ты добился своего. И, по-моему, мэтр никогда не жалел, что обратил тебя.
— Тушé,— отозвался колдун и снова обратил внимание на напряженного Валентина: — Я не беру учеников. Ты об этом знаешь?
— Да. Но, может быть, кто-то другой… — Он жадно глянул на Дону и тут же отвел взгляд.
— Ты знаешь, что больше не сможешь видеться с сестрой и матерью? — жестко продолжил колдун. — Скорее всего, следующие десять — пятнадцать лет ты вообще не выйдешь из этого дома.
Лицо сына Судьи застыло на мгновение, но Валентин снова покосился на Дону и решительно наклонил голову:
— Я готов к этому.
— Тебе придется выполнять сложные, часто неприятные задания.
— Я возьмусь за любую работу.
«Он либо не понимает, на что идет, — неожиданно поняла вилисса. — Либо действительно готов на все».
— Ты знаешь, что из себя представляет некромантия? — спросила она.
Валентин подался вперед, не сводя глаз с ее лица.
— Вилисса, неужели вы думаете, я осмелился бы прийти к вам, ни разу не побывав в морге? Не изучив особенности вашей магии. — Он крепко сжал пальцы в кулаки. — Я не передумаю. Прошу, не пытайтесь уговорить меня.
Кристоф, внимательно наблюдающий за ними, улыбнулся едва заметно. Он уже сделал для себя вывод:
— Хорошо. Ты станешь кадаверцианом, если пройдешь испытание.
— Я готов, — тут же откликнулся Валентин, поднимаясь.
— Сейчас ты спустишься вниз, пройдешь по левому коридору и откроешь последнюю дверь. За ней начинаются пещеры. Мы называем их дорогой Смерти. Ты должен дойти до их центра. Там увидишь могилу. На ней растут асфодели. Сорви и принеси пару цветов. Если справишься, мы примем тебя в клан.
Валентин побледнел, напрягся, но уже был готов согласиться. Дона остановила его жестом:
— Крис, он не сможет этого сделать.
— Сможет, если так хочет стать одним из нас.
— Но он слишком… молод, и у него нет…
— У него есть воля и решимость. Если он так много знает о нашем клане, должен быть в курсе, каким испытаниям мы подвергаем неофитов.
— Кристоф, это слишком…
— Он Корвинус. Испытание должно быть достойно имени, которым он так гордится.
— Это слишком жестоко!
— Если ты беспокоишься за него — иди и помоги ему.
— Ты слишком долго общался с даханаваром, — резко сказала Дона, поднимаясь. — Начинаешь манипулировать людьми. Задумайся над этим.
— Валентин, ты можешь идти, — приказал Кристоф, не обращая внимания на упреки вилиссы.
Корвинус еще раз взглянул на девушку и вышел.
— Он в любой момент может повернуть назад, — успокаивающе произнес некромант.
— Он не повернет.
Не прощаясь, Дона тоже вышла из комнаты. Она догнала Валентина в середине коридора. Он нервно оглянулся, но, увидев мистрис, просиял и тут же принял излишне самоуверенный вид.
— Если вы хотите отговорить меня, — небрежно заметил он, — то лучше не тратьте время.
— Я хочу, чтобы ты выслушал. Путь Смерти — фактически часть мира кадаверциан, но более иллюзорный. Он предназначен для того, чтобы выявить, к какому именно искусству некромантии неофит более всего пригоден. А также чтобы проверить его решимость и волю.
— Ну, этого у меня достаточно! — самоуверенно заявил Валентин, однако тут же добавил, заметив, как нахмурилась Дона: — То есть я думаю, что достаточно.
— Ничего не бойся, — продолжила она. — Что бы ты ни увидел, помни — все это иллюзия. Она не сможет убить тебя. Старайся не оглядываться. Возле старой оливы можешь отдохнуть. Но недолго…
Она продолжала рассказывать обо всем, что видела сама, а также слышала от Кристофа, Вольфгера и всех, кто был в пещерах, стараясь не упустить ни одной мелочи. Жалея, что не знает больше. Валентин внимательно слушал, не отрывая взгляда от ее лица.
— Когда ты вернешься, — добавила Дона в конце рассказа, — я возьму тебя в ученики.
Глаза юноши засияли. Он с трудом сдержал широкую улыбку и произнес с достоинством:
— Я очень хотел быть с вами, но не смел надеяться.
Дона сдержанно улыбнулась:
— Идем. Я провожу тебя.
Возле тяжелой двери, окованной металлом, решимости у Корвинуса явно поубавилось. Он остановился, глядя на тонкую полосу зеленого света, пробивающуюся из-под порога.
— Дона, скажите, людей, которые входят туда, убивают сразу или заставляют немного помучиться? — Он старался говорить нарочито насмешливо, но вилисса поняла — Валентин боялся.
— Тебя убьют, только если ты сам захочешь умереть.
— Очень обнадеживающе.
— Ты всегда можешь повернуть назад.
Он кивнул. Взялся за кольцо и потянул дверь на себя. За ней клубился зеленый туман…
Жизнь — слишком серьезная вещь, чтобы воспринимать ее чрезмерно серьезно.
Оскар Уайльд. Вера, или Нигилисты.
5 марта
Он всегда был самым лучшим. В учебе, в спорте, в дружбе… вообще в жизни. Всегда с легкостью сдавал экзамены, не унижаясь скучной зубрежкой. Играючи выполнял сложные упражнения на турниках, никто из приятелей не мог обогнать его на плавательной дорожке и не играл лучше в баскетбол. Ни одна девчонка, с которой он хотел познакомиться, не могла отказать ему.
Валентин принимал свои успехи с равнодушной снисходительностью, потому что «не могло быть по-другому». Ведь он сам был другим.
Старший сын господина Белова рассеянно выслушивал завистливые похвалы друзей и думал, что все это пустяки, мелкие бонусы по сравнению с тем, что ждет его впереди. Способности ревенанта! Они гарантировали полную свободу, власть, уважение, поклонение… не только людей…
