- Да, это верно, - улыбнулась она, - но я имела в виду несколько иное, когда говорила, что это неважно, что именно я была матерью Авелию и Кийану. Среди додонов происходит то же вращение бессмертных душ, что и среди людей. Долгий век додона не бесконечен - даже вечно обновляемое тело устает. Время от времени кто-то из нас уходит - это не смерть в вашем понимании. Мы называем это растворением. А душа воплощается в новом теле - рождается додон-ребёнок. Взросление происходит быстро - лет двести по вашим меркам, практически ничто. Ещё лет триста - и обретается полная память, всё прошлое личности. Додоны могут контролировать этот процесс, и потому возлюбленные и друзья никогда не теряют друг друга, всякий раз возрождаясь вместе. На Земле это выродилось в двусмысленную формулу: пока смерть не разлучит нас. На самом деле это означает: до новой встречи. Так что, и ты, Авелий, и Рушер, и мы с Пространственником возрождались не однажды. Вот почему неважно то, что вы оба были нашими детьми - вы были и до этого. По сути, никакая я тебе не мать, а просто дала тебе очередное тело. Эти узы очень слабы, и длятся до тех пор, пока юный додон не обретёт полноту сознания.
- Почему же я не приобрёл его ни разу за то время, пока возрождался в теле человека?
- Слишком мало времени, ты не успевал, - объяснила додонка, - Сначала в людской век было заложено более тысячи лет - у вас это назвали мафусаиловым веком. Это была эпоха "великой цивилизации". Именно её останки приводят ваших учёных в состояние восторга или недоумения. Накопление опыта и знаний шло у человека, благодаря достаточно долгой жизни, вполне успешно. Но внесенные Кийаном в генофонд человека коррективы завели этот процесс в тупик саморазрушения: слишком много в человеке оказалось животного. Мы уже хотели снизить жизненную планку, но всё произошло само собой: геологическая катастрофа, таяние ледников на полюсах, поднялся уровень мировых вод, погибла в этом новом холодном мировом океане большая часть водорослей, производящих кислород, и немалая часть видов на Земле исчезла. Возраст жизни человека начал снижаться и дошёл сначала до двухсот лет, потом до сотни, и опустился до черты возможного вымирания вида. Вот почему ты никак не успевал более вспомнить себя. Ты затерялся, Авелий, ты пропал среди людей. Тысячелетиями шаари-искатели отыскивали тебя, чтобы вернуть к додонам.
- Разве они искали не Избранных?! - изумился Уилл.
- Они искали тебя. Не имело смысла объяснять шаари, которые есть не что иное, как метисы во многих поколениях, и оттого быстро живущие существа, кого они ищут на самом деле - не поймут. Они приводили к Стамуэну других Избранных, твоих потомков, поскольку вся человеческая раса есть твои потомки, но в иных сильнее запечатлевался ген Пространственника.
- Но никто из них не прошёл, - завершил эту речь Уилл.
- Да.
"Додоны лгут, мой милый. Додоны лгут, как последние из людишек! Они полагают, что солгать и не сказать всей правды - не одно и то же!" - всплыли в памяти слова насмешливые Рушера.
Варсуйя умалчивала какую-то правду, чего-то говорить не хотела. И Уилл верил ей лишь наполовину. Нет, прекрасная хозяйка звёздной гостиницы, не Избранных искали твои шаари, выращенные специально для этой цели. Они искали именно его, Уилла, Авелия - того единственного, кто попадёт не в ловушку смерти, а во дворец. Не потому ли Уилл вынес из своих "воспоминаний" смутное ощущение того, что он всё время прятался, бежал, скрывался?! Вот почему он избегал известности, старался оставаться в тени, всё время прячась за более удачливыми товарищами. Он рвался открывать неизведанные земли, скитался по диким местам, исследовал пустыни, бежал на восток, на запад, только не на юг! Он убегал, чтобы не быть принесённым в жертву!
- Если я и Рушер были единственными додонскими душами среди людей, - медленно и напряжённо исторгал Уилл из своего рассудка, - то что за души все остальные?
- На этот вопрос ты должен ответить сам, - тут же ответила Варсуйя, - если я скажу тебе, ты не поверишь. Ищи в себе, спрашивай Память - только найденные самостоятельно знания достойны доверия. Я и так уже вижу в твоих глазах сомнение.
Она встала с кресла, провела рукой над столиком с угощением, и тот исчез.
- Пойдём, Авелий, я покажу тебе кое-что из того, что тебе надо знать. Тебя слишком долго не было дома.
Ясная звёздная ночь, нежный тёплый ветер, упоительные запахи исторгает безгрешная земля, не осквернённая присутствием беспокойного человечества. Новое ощущение испытывает Уилл - как будто от него на много миль вокруг распростёрлись невидимые нити-зонды, продолжение органов восприятия. Он не видит, но ощущает как дышит и живёт пустыня, как носится по ней горячий ветер, тревожит кроны фантастических деревьев и мнёт траву, разносит волны дивных ароматов. Как чутко спят стада вилорогих травоядных, похожих на африканских антилоп. Как рыкают во тьме и ищут пищи чешуйчатые твари, похожие на помесь львов и динозавров. Как упиваются ночной руладой яркие, светящиеся в темноте тропические бабочки и исполняют сложный танец под светом лун стаи необыкновенных птиц. Как восходят от земли тонкие, трепещущие потоки водяного пара, как сонно дышат тысячелетние древесные гиганты, каждым вздохом наполняя атмосферу кислородом. Какое бурление жизни происходит в океанских водах! Проносятся неясным видением перед внутренним взором длинные, гибкие тела, скользят серебряным потоком стаи рыбы, беззвучно поют среди подводных голубых садов колонии многоруких русалок-анемон. И тихий город, обитель звёздного племени, как жемчужина на краю Вселенной!
Он вышел вслед за хозяйкой гостиницы, вечной и неизменяемой Варсуйя, той, чье племя почитали за богов цивилизации галактик. Ночь вовлекла его в себя, обволокла томным запахом экзотических деревьев и цветов додонского сада. Свет двух лун создавал в городе призрачное сияние, отражённое дворцами, башнями, тонко инкрустированными дорожками. А внешняя стена как бы собирала свет внутри себя, отчего город казался насыщен этим нежным светом.
Варсуйя легко ступала своими стройными ногами по удивительной мостовой этого нового города, не менее прекрасного, чем прежний Стамуэн. Слабый морской ветер чуть трогал её длинные прямые волосы, и Уилл ощущал разгорячёнными щеками его нежное прикосновение. Хотелось забыть все свои заботы и размышления, а побежать сейчас на берег, раздеться и броситься в воду, чтобы от души накупаться в этом первобытно-чистом океане.
- Варсуйя, зачем стена? - спросил он просто так, чтобы не молчать.
- Чтобы не забредали дикие животные, - не оборачиваясь, ответила она.
