— Это ваши проблемы, — заявила Елена, с аппетитом принявшись за уничтожение морепродуктов и потягивая винцо. — В принципе, мне все равно, кто будет моей крышей — они или вы. Договаривайтесь между собой, но платить мы будем кому-то одному. Если хотите, я могу обсудить с Грузином перспективы нашего сотрудничества, долю, которую он получит в случае развития моего бизнеса.
— Хорошо, я передам.
— Не затягивайте, пожалуйста, с этим. Если со мной что-нибудь случится, поверьте мне, вы потеряете очень большие деньги.
— Передам, без базара!
— Большое спасибо.
— Не за что. Извините, я вас оставлю, надо идти. — Григорий поднялся. Видно было, что он озабочен разговором. Даже блюдо не доел, хотя такую вкуснотищу по Москве еще поискать надо. Заплатить, разумеется, и не подумал. Наверное, еще и считает, что одолжение сделал, что соизволил откушать с ней за ее счет… Вон как чешет! Наверняка докладывать своему «крестному отцу».
Гриша и вправду был взволнован. Запросто можно было потерять значительную часть доходов, если спустить дело на тормозах.
Грузин был в игровом зале, на автоматах. Он не был игроманом, излечился от этой болезни несколько лет назад, но обязательно каждый месяц выделят на автоматы определенную сумму. Либо ее проигрывал, либо что-то выигрывал, педантично просаживал до конца номинал — назначенную сумму — и дальше не играл. Чаще всего проигрывал. Сейчас он был в выигрыше, так что к нему можно подойти с любыми вопросами, даже самыми паршивыми. Гриша начал непосредственно с «сути проблемы»:
— Грузин, наше бабло под угрозой!
— Чушь, я больше не играю по-крупняку!
— Я не об этом. Конкуренты наступают на пятки. Вмешиваются в нашу сферу. Кажется, я узнал, кто это сделал, Семкина сказала. Это мебельщики.
— Значит, все-таки Гусь… Не хотелось бы с ним вести войну, силы неравные. — Грузин прекрасно знал вора в законе Гуся, который теперь имел официальное прикрытие — действовал под вывеской мебельной корпорации. Начало своего срока Грузин начал отбывать во Владимирском централе, где как раз тогда и был коронован Гусь, находившийся в то время в большом авторитете, который он снискал себе за строгое выполнение воровских законов, жестокость и масштабность мышления. С тех пор воды много утекло.
— Тогда придется им отдать «Эванс», — задумчиво ответил Григорий. — Кстати, Семкина хочет с тобой встретиться. Собирается бизнес расширять, будет расклад показывать.
— Набери ее номер, забью стрелку, — Грузин, не отрываясь от игрового автомата, протянул свой мобильник. Григорий набрал номер Семкиной. Передал мобильник Грузину.
Встречу с Грузином Елена Станиславовна провела на высоте. Чего-чего, а уж убеждать она умела. Особенно умело представленными фактами. Грузин понял, что, уступив Гусю, он навсегда упустит верную возможность «стать человеком». Мелким шишкарем криминального мира — это тоже, конечно, почетно, но как же тогда подниматься по жизни, если всем ж… лизать?
Конечно, Гусь — авторитетный вор. Но, во-первых, он сам пошел против понятий, воровского закона — неправильно замочил не своего человека. Правду сказать, скосорезил. Семкин был честным фраером, исправно платил дань, был под крышей Грузина. Ежу понятно, никакого права Гусь его мочить не имел, должен был все решать с ним, Грузином. Во-вторых, Гусь пытается наложить лапу на его бизнес. Зело борзо, однако! Мебельное производство, которое находится под контролем вора в законе Грузина, расширяется. С чего это, с какого перепуга теперь контроль упускать, передавать другому вору в законе? Это что же получается, Гуся нужно больше уважать, чем Грузина? Так можно и весь авторитет растерять. А вот дудки, не за то боролись!
Грузин принял решение назначить сходняк, попробовать по-хорошему договориться, а если не получится, тогда война. Трудно будет, но другого выхода нет. Иначе не только другие, но и сам Грузин перестанет себя уважать, а это самое страшное. С самим собой надо в ладу жить.
Отыскать координаты Гуся было делом техники. Но прежде чем стрелку забивать, нужно еще потрудиться. Последние четыре года Грузин жил тихо, как тортилла в болоте. Никто его не трогал, и он никого не трогал. Он уже, было, заскучал. И тут судьба подкидывает такое развлечение. А почему бы и нет!
Через Григория Грузин отдал распоряжение бригадирам готовиться к войне. Это было немного сложновато после нескольких лет затишья — нужно организовывать братков, — но вполне реализуемо. Впрочем, оставалась надежда, что до войны не дойдет.
Грузин, несмотря на свой несколько простоватый вид, имел острый ум и умение весьма эффективно, а временами даже и эффектно устраивать дела. Он знал, что до войны еще по меньшей мере два этапа.
Первый — стрелка с постановкой проблемных вопросов.
Второй — слушание позиций сторон и, если надо, бряцание оружием. Ну а если до третьего дойдет, хоть повеселее будет. Откинуться Грузин не боялся, все равно когда-нибудь там будем.
Когда все было более-менее готово, Грузин сделал звонок:
— Алло! Гусь! Я тебя приветствую! Это Грузин!
— А, очень рад, очень рад! Чем обязан? — Гузьков слегка лукавил. Радости он не испытывал абсолютно никакой. Тем более что погоняло «Грузин» вспоминал весьма смутно. Да и то, что это погоняло, понял только по тому, что тот сам его погоняло «Гусь» употребил. Еще надо будет справки наводить, что это за Грузин такой.
— По крайней мере, встречей, — Грузин отвечал по существу. — Боюсь, ты затронул мои интересы. Надо перетереть эту тему.
— Не возражаю. Через четыре дня — нормально?
— Годится, договорились.
Гузьков еще раз попытался напрячь память, но так и не вспомнил Грузина. Не страшно. На то и нужна целая армия своих и «общественных» сотрудников.
Плюс неписаные законы, согласно которым, если о требуемой личности хоть что-то кому-то из воровского мира известно, уважаемый вор получит любую информацию — буквально о любом человеке, который так или иначе в нем, этом мире, фигурирует.
А даже если и не фигурирует, ментовская база для чего? Благодаря своему «авторитету» вор в законе может и туда залезть. Будь то осужденный, будь то подследственный, даже мент. А уж тем более — вор в законе. По нему будет исчерпывающая информация, откуда бы тот ни взялся. Роль играет только фактор времени, нужная информация может не скоро прийти, так как передается разными способами, вплоть до медленной воровской почты, перевозимой нарочным.
Ну а собственно по Грузину будет все гораздо проще. Логика здесь элементарная. Гусь о нем слышал. Это раз. Грузин не сказал, откуда он. Это два. Два аргумента в пользу того, что «работает» в Москве. Иначе он, по неписаной воровской этике, хотя бы намекнул, откуда взялся, чтобы не слишком напрягать титулованного собеседника.
