Внутри оказалось еще интереснее — оказывается, из кузова можно было не только следить за обстановкой на улицах, но и вести огонь во всех направлениях. Пестрая раскраска бортов маскировала узкие, но достаточные бойницы, прорезанные в легированной стали. Единственное неудобство — во время движения в них задувал ветер.
Едва успели рассесться по скамьям, как бронегрузовичок тронулся. Слева за голыми деревьями сквера показался на миг и исчез памятник Юлии Вревской, поставленный несколько лет назад по настоянию Валентины Шмалько, видного историка феминистического движения и прапраправнучки знаменитой Анастасии. Свернув налево, грузовичок миновал площадь, без сигнала проскочил перекресток на красный свет и, наращивая скорость, пронесся вдоль мокрой и мрачной китайгородской стены. Мелькнул в амбразуре самый жизнеутверждающий из всех дорожных знаков — «Выезд на набережную», секунду спустя последовал несильный удар (Ольга успела заметить, как чей-то частный мобиль отшвырнуло и закрутило волчком), и, с визгом вывернув на набережную, грузовичок наддал.
— Высотный на Котельнической, — пояснила для всех лейтенант. — Там бой, нашим нужна помощь. Действуем по обстановке, начинаем с южного крыла. Побольше решительности и напора, плевать, что эта хреновина — памятник архитектуры. Всем ясно?
Она зря смотрела на Ольгу — Ольге тоже было ясно.
Под Большим Устьинским мостом грузовичок резко присел на передние рессоры — приехали. Сейчас же до слуха донеслись звуки близкого боя и показались совсем не страшными. Будто человек сто сноровисто откупоривали бутылки с шампанским.
У парапета набережной лежал труп спецназовки без головы и плечевого пояса — наверное, пуля угодила прямо в баллончик дыхательного аппарата. Или же у бунтовщиков имелись и гранатометы. Выше по течению громадная самоходная баржа приткнулась к причалу для прогулочных теплоходиков. Баржа была черная, наверное, из-под угля, и пришвартована она была крайне небрежно. А не на этой ли барже заявились сюда взбесившиеся самцы? Очень может быть. Часть их — наверняка. Удобно и безопасно: шлепает по реке этакая стометровая дура, держится фарватера и ничегошеньки не нарушает, отнюдь не провоцируя речную полицию, везет рабочую силу из Южного порта в Северный на разгрузку чего-то там или, скажем, на ликвидацию аварии. Поди разбери, кто стоит за штурвалом. Да ведь бывают, наверное, и эксмены-рулевые…
Где, интересно, капитан? В отгуле? Успела телепортировать и скрыться? Изнасилована в очередь и ушла на дно с грузом на шее? Сохранена как заложница?
А баржа пригодится. Самый удобный вид транспорта для вывоза за пределы города трупов бунтовщиков. Одной баржи, конечно, не хватит…
Праздные мысли. Пресечь. Прыжками — вперед. Ольга старалась не отстать. А хорошо тем, у кого дальность телепортации ограничивается лишь потребностями навигации…
На Малом Устьинском замерла бронемашина, торчащий вверх пулемет выцеливал кого-то в верхних этажах. Длинно прогрохотало. Перескакивая с мокрой брони на мокрый асфальт, со звоном запрыгали стреляные гильзы. Откуда-то с самой верхотуры прилетела ручная граната и, не причинив вреда, оглушительно рванула пониже моста, повыше воды. Хороший бросок…
Яуза вскипела. Летели, чаще с недолетами, и бутылки, заткнутые горящими тряпками, и на асфальте ненадолго расцветали огненные бутоны. Не страшно. Для охваченной пламенем лучшая защита — ненадолго нырнуть в Вязкий мир, не поддерживающий горения. Если не растеряешься, отделаешься ожогами первой степени и сохранишь боеспособность.
Прыжки, прыжки. Восприятие действительности — дерганое, как под стробоскопом. Последний прыжок — на спуск к воде у набережной. Здесь исходный рубеж. Если повезет, найдется время отдышаться…
Тут уже ждало, прижавшись к гранитной стене, отделение десантниц. Не спецназ — армия. Иное оружие, иная амуниция. Только задача одна и та же.
Хохотали над спецназовкой, сгоряча промахнувшейся мимо площадки и бултыхнувшейся в воду. А вода была серая, вся в ряби, как в гусиной коже, она казалась зазябшей от этой проклятой оттепели куда сильнее, чем от предшествующих холодов и снежного торнадо. И из-за ряби на ней не было видно радужных пятен, и казалось, что их не бывает вовсе, хотя еще ни один город не сделал чище ни одну реку. Вдруг недалеко от карабкающейся на уступ мокрой и злой спецназовки по воде пробежала цепочка фонтанчиков. Мимо.
А потом была команда к атаке. И в два нырка Ольга достигла мокрого серого цоколя здания, тогда как другим для этого понадобился один прыжок…
Оказалось, что нижние этажи уже захвачены штурмовыми группами. Кое-где удалось продвинуться до пятого—шестого этажей, но пока не выше. Так было в южном крыле здания, так, судя по всему, и в северном, и по центру. Стремительные прорывы вверх никому не нужны — гораздо надежнее отжимать противника вверх. Куда ему оттуда деться.
Кровь. Тела, и не только эксменские, как кули. А вот девочка. Жильцы. Человекообразные звери успели потешиться…
Ледяная ярость. Слова команды. Обозначенный участок работы.
Пошла.
Нырок. Пусто. Еще нырок. Еще. Стенной шкаф. Сортир. Под кроватью. Осмотреть все, не оставить за собой ни одного живого врага, ни дерущегося, ни прячущегося. Возмездие будет полным, из этого здания не уйдет ни один эксмен.
И это только начало. Позже предстоит большая работа в эксменских кварталах: выявление пособников, сочувствующих, нелояльных… Быть может — акция устрашения.
Нырок.
Пусто.
Нырок.
Ого, тут их аж пятеро! Гранату им в подарок — и нырок. В соседней комнате только один противник. Очередь. Бандит падает, не успев понять, кто в него стрелял. А из-за стенки — вопли! Взрыв. Сыплется штукатурка, жалобно дзенькают стекла. Нырок назад. Дым, пыль, кислый запах. Двое еще шевелятся. Добить. Проверить смежное помещение. Чисто. Ага, тут еще одна комната!.. Так, теперь ванная. Стенной шкаф. Антресоли. Не забыть балкон. Чисто. Можно переходить к той квартире, что этажом выше…
Вот так, монотонно и безостановочно. Вверх, только вверх. Нырок. С дурным воплем шарахается из-под ног чудом уцелевшая кошка. На полу осколки посуды и руины большой люстры. Обрывок разговора из-за тонкой перегородки: «Винтовку бы мне. А с пистолетом в руке — я пацифист, все одно промажу». — «В упор не промажешь, будешь прикрывать сзади, да гляди в оба». Несомненно, эксмены поняли тактику штурмовых групп. Оскалившись, Ольга нырнула к ним, и тот, с пистолетом, действительно оказался ни на что не годен. Как, впрочем, и остальные.
…Она очнулась на десятом этаже. Боеприпасов больше не было. С последним противником пришлось драться голыми руками, как с «куклой». Оставив ему сознание, чтобы в последние секунды жизни он выл от ужаса, Ольга швырнула его через себя прямо в разбитое окно и проследила за полетом.
