Размышления о печальной судьбе девушки не помешали мен обрезать несколькими выстрелами канаты, на которых крепился гранатомет. Дождавшись, пока он плюхнется в воду и омоет забрало скафандра грязной волной, подхватил тяжелое даже, несмотря на закон Архимеда, играющий на моей стороне, оружие и попробовал как можно быстрее убраться из под раскрыто люка вражеского корабля. Поучилось. Отметив на бегу, по скорости едва напоминавшем шаг, какое-то шевеление в дверном проеме, рывком погрузился в воду почти с головой и направив ствол в раскрытые створки, в которые минутой раньше утопал десант, три раза нажал на гашетку, саму прыгнувшую под пальцы.
— Пом! — негромко, но очень веско сказало дуло, попытавшись вывернуться из рук, а в механизме что-то клацнуло. Наверное, встал на место следующий заряд. — Пом! Пом!
Три железных мячика улетели в цель, один, правда, отскочил обратно, врезавшись в грудь вышедшего узнать, что тут за шум, абордажника. Взрывы почти слились, но их звук быстро затмила жуткая боль в плече. Скосив глаза, я через мутное от налипшей грязи забрал увидел, какое-то рваное отверстие на левом рукаве. Вероятно одна из шрапнели от заряда, оставшегося в отсеке с растениями, каким-то образом угодила именно туда. Да уж…страшно даже представить, что творится там, где взорвались две оставшихся гранаты.
— Аааа… — мой стон больше напоминал визг. Да уж. с поры моего предыдущего серьезного ранения прошло много лет…хронологически правда больше, чем по личному счету, но сейчас значения это имело мало. Успел отвыкнуть. Впрочем, и не привыкал, если честно, никогда. Да уж, жаль, что у меня не боевой скафандр. Там хоть аптечка с автоматическим впрыском обезболивающего в место ранения имеется.
Очень хотелось пальнуть в открытый абордажный отсек корабля, но делать это было самоубийственно. Во-первых, те, кто остался внутри хоть и растерялись по началу, но теперь явно наготове, а во-вторых, вряд ли одному единственному раненному с нормальными мускулами удастся задрать ствол этой бандуры вертикально вверх. Хорошо хоть турелей нет, зря боялся. Хм…а зачем тут такая большая станина? И какая-то подозрительная кнопка на самом видном месте имеется.
Стоило щелкнуть тумблером, как с основанием гранатомета стали происходить метаморфозы. Секунду, другая третья…механизм раскрывался в сторону, будто гигантский цветок. Раньше, чем я успел понять, что происходит, передо мной оказалась почти глухая стена с несколькими щелями на уровне груди и глаз. Это что за бункер передвижного пользования такой?! Как обратно свернуть то?!
Резкий звук шипящей воды отвлек меня от обалделого любования экзотическим оружием. В дверном проеме монументально, как скала, стоял исцарапанный, но и исправный штурмовой робот. Четыре спаренных мелкокалиберных лазера, заменявшие ему руки, извергали из себя потоки импульсов, впустую кипятящих воду. За их огненным буйством приземистое тело, нужное главным образом как держатель для шасси и склад атл-батарей было плохо видно. Наверное, прицельные механизмы этой груды жестянок после пары взрывов в замкнутом пространстве сбоили. Иначе почему я еще жив? Ойёё!
Луч, попавший в бойницу на уровне груди, заставил меня взывать от боли и рефлекторно вцепиться в гашетку
— Пом! Пом! Пом! — гранатомет посылал туда, куда был направлен его ствол, гранату за гранатой. Три взрыва сбросили машину-убийцу в воду, откуда та не вынырнула. Град осколков пробарабанил по щиту.
— Из чего же сделана это штука?! — подумал я, стуча зубами от ужаса. Дышать с каждым вздохом становилось все тяжелее. Пробитое легкое явно наполнялось кровью. Если ничего не предпринять, жить мне осталось очень недолго. А с места я с этой неподъемной хренью не сдвинусь. И без нее пристрелят в момент.
Лежать в госпитале скучно. А у меня еще и соседи подобрались такие, что хоть на стенку лезь. Какой-то дебил-наемник, непонятным образом умудрившийся в бою заработать закрытый перелом обеих ног и почти постоянно просматривающий с помощью с своего наручного компьютера какую-то порнографию и дочка моего старого знакомца Джона, лежащая в тяжелом состоянии и очень очень медленно отходящая от того коктейля из разнообразных стимуляторов, болеутолителей, кровезаменителей и даже не знаю чего еще, какими ее напичкал собственный истребитель после того как в него попали, причем, весьма серьезно. Девушке 'повезло' отделаться незначительными ранами, самой тяжелой из которых оказалась утрата кончиков двух пальцев на левой руке, но вот ее кораблю досталось куда хуже, и из сражения он выбыл. А потом дрейфовал в космосе до тех пор, пока у победителей до него руки не дошли. А это случилось нескоро. Промедли спасатели еще полчаса и наша компания лишилась бы еще одного пилота. В сознание неудачливая космическая воительница приходила редко и, судя по всему, намеревалась продержаться на больничной койке дольше всех. То есть где-то недели две. Медицина времени, в котором меня угораздило жить, мертвых поднимать не могла. Зато если на стол к хирургам попадало что-то еще дышащее или, как минимум, с еще не успевшим умереть от кислородного голодания мозгом, можно было дать стопроцентную гарантию того, что пациент очень скоро снова станет полноценным членом общества. Если, конечно, ему или его близким будет по карману оплатить все расходы на приведение испорченного организма в норму. Мне в этом плане повезло, эскулапы характеризовали состояние героя, сорвавшего своим ударом в тыл абордажной группы почти треть планов захватчиков, как среднее и обработали все раны по высшему разряду. Возможно в знак признательности за то, что у них оказалось намного меньше работы, чем виделось докторам даже в самых смелых мечтах. Окончания боя к сожалению из головы выветрилось. Или вернее было из нее вышиблено. Ударной волной. Когда гранаты влетели в соседней отсек, пережить неожиданный смертоносный душ смогло лишь пятеро. Даже самый большой опыт и высокое мастерство плохо помогает от взрыва снаряда в непосредственной близости, а броня почти всегда проигрывает хорошему удару оружием. Из них одним оказался робот, который предпринял контратаку, вторым матерый диверсант, как раз пытающийся залезть в систему вентиляции, заглушка на которой по идее должна была быть менее прочной, чем переборка, отрезавшая основное пространство станции, ну а трое прочих были выведены моим выстрелом из строя и на ход дальнейшего сражения почти никакого влияния не оказали. Выживший маэстро фатальных подлянок, лишившийся поддержки из ударного кулака основных сил лезть внутрь чужой территории не стал, а развернулся в воздуховоде на сто восемьдесят градусов и рванул в отсек гидропоники. Анализ ситуации он провел за несколько секунд, после чего высунулся из своего укрытия и пульнул в сторону гранатометчика, меня, самой большой боевой хлопушкой которая нашлась в кармане. Поскольку действовал налетчик так, чтобы не привлечь к своей персоне внимания и обстрела, я, занятый борьбой с болью в ранах и контролем дверного прохода, его не заметил. И даже приводнения взрывающегося снаряда, упавшего к счастью в некотором отдалении, уж с очень неудобного угла его запускал диверсант, пропустил. А ударную волну не успел почувствовать, отрубившись под ее воздействием мгновенно.
