Баррент попытался убежать, но огромная черноголовая фигура метнулась вперед и поглотила его. Он попал в ослепительный вихрь излучения, темный сверху и снизу. А в центре свет выжигал ему мозги. Баррент попытался закричать, а затем потерял сознание.
Когда Баррент пришел в себя, он лежал в постели в плохо освещенной комнате с высоким потолком. Возле его постели громко спорили два человека.
— У нас больше нет времени ждать, — говорил мужчина. — Ты не понимаешь, насколько опасно складывается ситуация.
— Доктор считает, что ему нужно, по меньшей мере, еще три дня отдыха, — возразила женщина. Баррент почти сразу же узнал голос Мойры.
— Три дня у него есть.
— Нам еще потребуется время, чтобы его индоктринировать.
— Ты говорила мне, что он не без способностей. А индоктринирование не должно занять много времени.
— Оно может занять недели.
— У нас нет столько времени. Корабль приземлится через шесть дней.
— Эйлан, — предупредила Мойра. — Ты слишком торопишься. Но нам не удастся сейчас провернуть это дело. К следующему Дню Высадки мы будем подготовлены намного лучше…
— К тому времени ситуация полностью выйдет из-под контроля, — ответил мужчина. — Сожалею, Мойра, но нам придется или использовать Баррента немедленно, или вовсе отказаться от его услуг.
Баррент решил вмешаться в разговор.
— Для чего вы собираетесь меня использовать? Где я нахожусь? И кто вы такие?
Мужчина повернулся лицом к постели. В слабом свете Баррент разглядел высокого худого старика с пушистыми усами.
— Рад, что вы очнулись, — сказал старик. — Меня зовут Свен Эйлан. Я командую Второй Группой.
— Что за Вторая Группа? — спросил Баррент. — Как вы вытащили меня с Арены? Вы агенты Черного?
Эйлан усмехнулся.
— Не совсем агенты. Скоро мы вам все объясним. Но для начала, я думаю, вам стоит что-нибудь поесть и выпить.
Медсестра принесла поднос. Пока Баррент ел, Эйлан пододвинул к кровати стул и стал рассказывать о Черном.
— Наша группа отнюдь не претендует на лавры основоположников религии Зла. Похоже, поклонение Злу началось на Омеге совершенно спонтанно. Но раз такая религия уже существовала, мы ею при случае пользовались. Священники проявили замечательную склонность к сотрудничеству. В конце концов поклонники Зла признавали за коррупцией большую положительную ценность. Следовательно, на взгляд омегеанского священника, явление фальшивого Черного — вовсе не богохульство. Как раз напротив, ибо в ортодоксальном поклонении Злу большое значение придается ложным образам — особенно, если это крупные, огненные, впечатляющие образы вроде того, который спас вас с Арены.
— Как вы его создали? — поинтересовался Баррент.
— Это связано с трением поверхностей и плоскостей силы, — ответил Эйлан. — За детальными объяснениями вам лучше обратиться к инженерам.
— Но почему вы спасли меня? — спросил Баррент.
Эйлан взглянул на Мойру, которая пожала плечами.
Явно испытывая неловкость, Эйлан сказал:
— Мы хотели бы поручить вам очень важное дело. Но прежде, чем я расскажу о нем, я думаю, вам следует кое-что узнать о нашей организации. Вас, разумеется, не может не интересовать, кто мы такие.
— И весьма интересует, — подтвердил Баррент. — Вы своего рода преступная элита?
— Мы — элита, — согласился Эйлан, — но отнюдь не преступная. На Омегу высылают два совершенно различных типа людей. Есть настоящие преступники, виновные в убийствах, поджогах, вооруженных грабежах и тому подобном. В их обществе вы и жили. Но есть люди, чье единственное преступление состояло в политической неблагонадежности, научной неортодоксальности или нерелигиозном мировоззрении. Эти люди, заметно отклонявшиеся от общепринятых догм и норм поведения земного общества, и составляют нашу организацию. Мы называем себя Второй Группой — чтобы хоть как-то отделить себя от настоящих преступников. О нашем прошлом мы почти ничего не помним, и поэтому о многом можем только догадываться. Судя по всему, на Земле мы были нонконформистами, чье мнение зачастую расходилось с мнением большинства. И, вероятно, своей непредсказуемостью мы представляли определенную опасность для земного общества в целом, и для власть предержащих в особенности. Поэтому-то нас и депортировали на Омегу.
— И здесь вы отделились от других депортированных, — заключил Баррент.
— Да, мы вынуждены были это сделать. Преступники из Первой Группы почти не поддаются управлению. Но, с другой стороны, влиться в их общество и допустить, чтобы нами правили преступники, — нет, этого мы не могли себе позволить. Кроме того, мы поставили перед собой задачу, для выполнения которой необходимо было соблюдать полнейшую тайну. Мы не имели ни малейшего представления о том, какие устройства применяют сторожевые звездолеты для слежения за поверхностью Омеги. И ради соблюдения секретности мы ушли в подполье — в буквальном смысле этого слова. Комната, в которой вы сейчас находитесь, расположена примерно в двухстах футах под поверхностью Омеги. Обычно мы не вступаем в контакт с представителями Первой Группы, И только специальные агенты, вроде Мойры, действуют на поверхности Омеги, отделяя полит- и соцзаключенных, которым место во Второй Группе, от прочих других преступников.
— Меня вы не отделили, — заметил Баррент.
— Конечно, нет. Вы были якобы виновны в убийстве и, следовательно, относились к Первой Группе. Тем не менее, мы считали, что из вас может выйти толк, поэтому время от времени вам помогали. Мы не имели права принять вас в Группу прежде, чем узнаем, что вы из себя представляете. Ваше заявление, что вы были осуждены за убийство, которое не совершали, свидетельствовало в вашу пользу. Мы тоже побеседовали с Иллиарди — уже после того, как вы его обнаружили. У нас не было никаких причин сомневаться, что он совершил убийство, в котором обвиняли вас. Но важнее всего оказалась ваша чрезвычайно высокая способность к выживанию, которая прошла наилучшую проверку во время Охоты и Игр. Мы сильно нуждаемся в человеке с вашими способностями.
— А в чем именно заключается ваша работа? — спросил Баррент. — Чего вы хотите достичь?
— Мы хотим вернуться на Землю, — сказал Эйлан.
— Но это же невозможно.
— Мы так не думаем, — возразил Эйлан. — Мы внимательно изучили этот вопрос. Мы считаем, что, несмотря на сторожевые корабли, вернуться на Землю можно. Через шесть дней мы это выясним наверняка; именно тогда мы совершим прорыв.
— Лучше было бы подождать еще шесть месяцев, — снова повторила Мойра.
