-- Нужно продержаться,--бормотал он.-- На карте наша честь. Это великая война. Наш солдат всегда выполнял свой долг. Мы готовы к последней битве.
Абель был в отчаянии. Майор должен понять! Держа пистолет перед его глазами, Абель схватил майора за плечи, встряхнул:
-- Майор!--заорал он.-- Мы не на войне. Мы -- в казарме. Проснитесь же! Мы не на войне!
Красное опухшее лицо покачивалось перед Абелем. Глаза смотрели бессмысленно. Абель помолчал и выпустил его. Майор рухнул вперед, с грохотом ударившись головой о стол, стоявший возле кровати.
-- Война всегда,--пробормотал он. Его сжатые в кулаки руки расслабились, пальцы дрожали. Словно маленькие зверюшки в смертельной схватке. Рядом лежал пустой пластиковый пакетик.
Руки, голова, стол вдруг как-то странно расплылись -- глаза Абеля наполнились слезами. С пистолетом в руке он прошел к стене, прислонился к ней. Майор задышал громко и хрипло. Рука Абеля все еще сжимала пистолет, но теперь уже он не пытался стрелять. Он признался себе, что не может. Не может, пока майор в бессознательном состоянии.
Мир внутри него рушился. Мир, который он создал сам, один, мир великого его плана, который значил больше, чем искупление или месть,--это была его вера, религия, что-то непостижимое, оставшееся от внешнего мира или от прошлого. Теперь душа его выжжена и беззащитна.
Что делать? Вернуться? А почему нет? Никто его не заметил, путь назад свободен. Он мог проскользнуть в казарму, забиться в постель, натянуть одеяло на уши и сделать вид, будто ничего не произошло. Ненависть его растаяла, а равнодушие --это не опора. Без ненависти или без черных шариков это невозможно.
Может, подождать, пока майор очнется? Но появится ли у него тогда желание выстрелить? И имеет ли смысл этот выстрел? До сих пор он не задавал себе такого вопроса. Возможно, это и не имеет смысла. Возможно, ничто не имеет смысла.
Он вздрогнул. Резкий звонок разорвал тишину. Звук с ночного столика в изголовье: там телефон. Звонок повторился. Майор слегка пошевелился. Абель быстро подошел к телефону и снял трубку. Он хорошо знал голос майора.
-- В чем дело? -- резко спросил он.
-- Говорит дежурный капрал, из караульного помещения. Господин майор, осмелюсь доложить: назначенная инспекция помещений проведена. Мы установили... в комнате пятьдесят шесть, господин майор, отсутствуют двое солдат. Абель пятьдесят шесть дробь семь и Остин пятьдесят шесть дробь восемь. Объявить тревогу? Поднять всех на розыск?
Абель размышлял недолго.
-- Нет,-- пролаял он в трубку.-- Не сейчас. После подъема.
Господин майор... Судя по всему, речь идет о дезертирстве. Не следует ли немедленно...
Вы, кажется, не поняли,---резко перебил его Абель.-- Сосредоточьте посты в помещениях, чтобы люди не разбегались. До подъема ничего не предпринимать! Все.
Он положил трубку.
Итак, решено. У него есть время до шести. Эти несколько часов вместили все, что ему оставалось сделать. Он мог дожидаться здесь или бежать. Застрелить майора, застрелить себя или троих других. Он мог... А что еще он мог?
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. На ней табличка "Вход воспрещен". Он торопливо пересек коридор и отправился тем же путем, каким пришел сюда час назад. Тогда он сгорал от желания убить.
12
Этой ночью Фил почти не спал. Он чувствовал себя нехорошо; возможно, сказались волнения прошедшего дня, возможно, вчерашнее отключение от приборов на несколько минут.
В конце концов, не все ли равно, отчего. Перед обедом к нему вошла Крис, он заметил, что глаза у нее покраснели и опухли.
-- Я не могла прийти раньше,-- сказала она.-- Он все время ходил по коридору, когда я хотела зайти к тебе. Он меня... Он потребовал...
-- Чего?--слабо спросил Фил.
-- О, Фил, что нам делать?
Она села на его кровать, не на табуретку на этот раз, а прямо на кровать. Низко склонившись, она поцеловала его. И снова спросила:
-- Что нам делать?
-- Что-нибудь придумаем.
Фил и сам заметил, как неубедительно звучат его слова. Он думал всю ночь и ничего не придумал. Но нужно было сказать слова утешения.
-- Есть ли на корабле оружие?--спросил он.-- Ты видела у кого-нибудь пистолет? Может, в складских отсеках?
-- Не думаю... Я не обращала внимания на это. Да и зачем тебе?
-- Тогда можно будет диктовать ему свою волю,-- неуверенно сказал он.
-- Но ведь это то же самое. Зачем? Да зачем? Он не ответил.
-- Ах, все это ужасно, Фил,-- прошептала она.-- Намного ужаснее, чем я до сих пор думала. А ведь все было и так скверно.
-- Это звучало разумно.--сказал Фил.--Все, что он сказал.
Она взвилась.
-- Это же все ложь!
-- Я не почувствовал в его словах фальши,--сказал он безвольно.
-- Все это ложь,-- еще раз проговорила она; будто желая защититься, она повторяла эту фразу.
-- Если б я не был таким беспомощным,-- глухо пробормотал он. Ему стоило больших усилий сохранять спокойствие, но тут боль и разочарование от крушения надежд одержали верх: он сжал кулаки, заметался по подушке.
-- Если б я не болтался на этом поводке... Крис... Я сделаю все...
Она погладила его по щекам, снова поцеловала.
-- Я обещаю тебе, Крис,--бормотал он,--когда ко мне вернутся силы... я найду выход... обещаю тебе!
-- Успокойся,--сказала она, приблизив к нему лицо.-- Я ведь знаю это...
Он ощутил ее дыхание. Руки его еще покоились в ремнях, но стоило чуть-чуть приподнять голову, и можно было прикоснуться к ее лицу, они целовались снова и снова, истосковавшись по близости, молча и отчаянно.
-- Сестра Кристина, вы забываетесь.-- В прямоугольнике открытой двери стоял главный врач. Они не услышали ее скрипа. Крис вскочила и быстро отошла к стене.
-- Вы знаете, я могу добиться от вас повиновения,-- спокойно сказал доктор Миер,--но этого не потребуется! Отправляйтесь в свою комнату. Мы поговорим позже!
Он подождал, пока девушка не ушла. На Фила она больше не взглянула.
-- Кристина -- милая девушка, -- сказал доктор Миер.--Без сомнения, самая милая из четырех женщин, которых мы спасли во имя человечества. Я понимаю, она вам нравится, Абельсен. И даже не имею ничего против, коли вы влюбитесь, но на расстоянии, да позволено мне будет заметить! Запомните это, Абельсен: она моя. В нормальное время я бы сказал, что она моя невеста. До сих пор вы этого не знали. Теперь знаете. И действуйте соответственно!
Он повернулся к двери.
-- Господин главный врач! -- крикнул Фил. Полуобернувшись, врач смотрел на Фила через плечо.
-- Что еще?
-- Вы не можете этого сделать,--сказал Фил,--того, о чем здесь вчера говорили. Женщины не ваша собственность. И уж конечно, не Крис!
-- Так,-- сказал врач,--вот оно что. Вы бунтовщик. Один из тех, кто неизвестно чего ради восстает против бога и всего мира. Сеет смуту и пожинает хаос. Этого мне только недоставало. Но я займусь вами. Я сделаю из вас полезного обществу человека. А сейчас приказываю: перестаньте преследовать девушку. Она здесь не для вас. Для вас меньше всего. Надеюсь, вы поняли!
