Вы, конечно, не знакомы с моей Агатой? Я говорю «моей», потому что осенью мы создадим семью, ячейку общества. Правда, когда Агата на меня сердится (а это случается частенько), она говорит, что передумала и что вообще ей больше нравится Анс. Б-р-р! Этот нахал надоумил ее краситься под енота, мол, все модницы носят такую прическу. С ума посходили, и она тоже! Дождется у меня Ансик!
Кстати, именно Агате принадлежит идея нашего путешествия. Сейчас путешествуют многие, но не на своих машинах, энергетический кризис, знаете ли.
— А мы поедем на своей, — заявила Агата. — Путешествовать на собственной машине респектабельно, ведь горючее так дорого…
— И покрышки тоже, — сказал я. — Хорошо, что у меня нет машины, да и водить я не умею.
— Вот у Анса машина, конечно же, есть. И водит он с шиком, все так и мелькает!
— Ты-то откуда знаешь? Ездила с ним, признавайся!
— Ни с кем не ездила, но отпуск мы проведем только на машине, иначе…
Так у меня появился лимузин. Не новый, не роскошный, но разве в роскоши счастье?
— И в эту колымагу я должна сесть? — возмутилась Агата. — Никогда в жизни!
Пришлось с ходу придумать, что лимузин до меня принадлежал знаменитому киноартисту Льву Неукротимому.
— Как видишь, перед тобой вовсе не колымага, а историческая реликвия.
— Неужели он ездил в этом… в этой… — сказала Агата недоверчиво. — Хотя с его экстравагантностью… Что ты собираешься делать? — вдруг закричала она.
— Пропылесосить обивку.
— Обивку, на которой он сидел?
— Надо же выбить пыль!
— Не смей, это его пыль! Пусть все останется, как при нем.
Я подчинился и даже убедил себя, что машина, действительно, принадлежала Льву или даже целой львиной династии.
Не буду рассказывать, как учился водить. Упомяну лишь, что красоты лимузину это не придало. К счастью, исторические реликвии тем ценнее, чем более потрепаны.
Так или иначе, но утром, в первый же день отпуска, я подрулил к дому Агаты и нажал кнопку сигнала. Раздался трубный рев. Проснувшись, Агата высказала в окно все, что обо мне думает. А поскольку она думала обо мне не переставая, ей было что сказать!
Через четверть часа, когда удалось остановить поток эпитетов, обрушившийся на мою голову. Агата вспомнила о предстоящем путешествии и с новыми силами принялась укорять меня, теперь уже за то, что не разбудил раньше.
И вот позади скопище тесных жилищ и громоздких офисов, именуемое городом. Хочется петь, но я безголос (оттого, наверное, и выбрал профессию учителя пения). Пытаясь дать выход чувствам, я изо всех сил давил на педаль газа. Машина неслась с отчаянной скоростью. Мне всегда было свойственно безрассудство!
— Как медленно мы тащимся, — недовольно проговорила Агата. — На твоем бы месте Анс…
От неожиданности я издал рев, куда более громкий, чем сигнал нашего лимузина, а ведь Лев Неукротимый знал толк в громовом рыканье!
Снова чертов Анс!
Мы познакомились на вечеринке. Анс сразу же начал из кожи лезть, чтобы понравиться Агате. Мол, в нашей семье и по восходящей линии, и по нисходящей все сплошь интеллектуалы.
— Мой дедушка, — говорит, — как и я, архитектор.
Тоже мне зодчий! Строит коробки, которые и различить-то невозможно…
— Между прочим, — рисуется, — дом со шпилем, украшение города, построен по проекту дедушки.
Когда мы стали играть в телеграммы, я послал Ансу такую: «Восхищены успехами дедушки. Ценители архитектуры».
Агата надулась и принялась отчитывать меня за бестактность. Анс тут как тут:
— Не обижайтесь на него, Агаточка, при таком интеллектуальном уровне…
— А ну, катай отсюда, скунс вонючий, пока шкура цела! — говорю ему вежливо.
С него сразу сошел лоск.
— От скунса слышу!
Прошипел и с достоинством удалился.
Агата злилась две недели, потом все-таки пошла на мировую.
— Притворяешься учителем пения, а сам настоящий дзюдист!
— Дзюдоист, — поправил я. — Ну и что? Это же прекрасный вид спорта. Знаешь, кто меня тренирует?
— Не сочиняй, — строго сказала Агата, — вот займусь твоим воспитанием!
С тех пор она к месту и не к месту поминает Анса:
— На твоем месте он бы…
Уже часа через три после начала путешествия Агата устала и принялась ворчать:
— Втравил ты меня в авантюру… Другие отдыхают с комфортом, а мы…
— Путешествовать на собственной машине респектабельно! — ответил я ее же словами, за что был незамедлительно наказан. Агата потребовала остановить машину, так как не может больше сносить издевательства невоспитанного дзюдиста.
Я доказывал, что мы отъехали черт те сколько, и добираться обратно своим ходом сущее безумие. Попутных легковушек может и не подвернуться по причине энергетического кризиса. Неужели она поедет в грузовике с еще более невоспитанным дзюдистом?
После того как я попросил прощения и поклялся больше не издеваться над нею, она сменила гнев на милость. Мы выбрали поляну в стороне от шоссе и расположились на отдых. Поев и порезвившись на травке, Агата повеселела и, чтобы доставить мне удовольствие, начала рассказывать, какая чудесная у Анса мамочка.
Я медленно закипал и был уже близок к тому, чтобы взорваться, когда на поляну упала густая тень.
— Будет дождь, — сказала Агата. И вдруг издала вопль.
Я поднял голову и обомлел: на поляну опускалось летающее блюдце. Мне не раз говорили об этих штуках, но увидеть своими глазами…
Спустя минуту открылся люк, и наружу вышел…
— Нет, только не это! — впадая в невменяемое состояние, завопила Агата и понеслась прочь.
Мы продирались напролом через густой кустарник, оставляя на ветках клочья шерсти…
— Неужели человек? — прохрипела Агата, когда мы, обессилев, свалились наземь.
— Похоже на то, — подтвердил я. — Именно таким изображен человек на фресках, которые обнаруживают археологи при раскопках.
— Но как же так, ведь люди вымерли тридцать тысячелетий назад, мне рассказывал об этом Анс, он знает точно!
— Да, вымерли. Сначала динозавры, потом люди. А может быть, наоборот…
— Что же ты так струсил?
— И вовсе не струсил. Просто побежал за тобой, чтобы не заблудилась. С какой стати бояться, людям мы обязаны всем. После этого их… сверхвзрыва мы стали умнеть от поколения к поколению. И теперь на всей Весте единственные разумные существа — мы, скунсы!
— А как же этот… с летающего блюдца?
— Он с другой планеты и потому не в счет!
* * *
Агата все же вышла за Анса. Так ему, дураку, и надо!
