Внезапно со стороны лучников, стоявших на бастионах крепости, раздался громкий крик. Сверху они увидели то, что Чойс и другие не могли пока увидеть - Парамир поднялся! Более того, он яростно сражался с врагами. Его плащ превратился в шелковые лохмотья, щит помялся и погнулся, но Белый Ястреб смело бросился с мечом на дикарей, устремляясь в ту сторону, где на холме, наблюдая за сражением, верхом на сангане восседал Мингол.
Чойс наконец увидел принца, и безграничная радость заполнила его сердце.
- Воины долин! Воины долин! - громко прокричал он, перекрывая своим голосом шум сражения.
Дикари дрогнули перед ним и начали медленно отступать, а затем их ряды сломались, и они побежали прочь, подальше от страшного в своей неукротимой ярости графа. Чойс и его воины оказались на открытом месте, недалеко от Парамира, который один храбро сражался с несколькими дикарями, которые тоже медленно отступали. Но с двух сторон к воинам долин и Дорионота уже приближались верхом на боевых санганах Ангар и Норджа, намереваясь разбить стену сомкнутых щитов. Чойс высоко вскинул меч Яррита. Мощным ударом он рассек грудь сангана Норджи, и тот рухнул как подкошенный, скуля от боли. Однако при этом огромная туша коня-дракона врезалась в графа и опрокинула того на землю, придавив ему ноги.
Норджа вскочил на ноги, бросился к беспомощному Чойсу и занес красный топор над его головой. Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, и вдруг Чойс, который не мог подняться, метнул свой знаменитый меч Защитник Королей в грудь врагу!
Граф не надеялся на успех и не сомневался, что этот бросок всего лишь бесполезное и глупое действо, ведь как следует размахнуться он не мог. К тому же меч был слишком тяжел для броска. И вдруг он с изумлением увидел, как Норджа замер и отшатнулся, как будто с разбегу наткнулся на невидимую стену. Его хищное, обрамленное косматой бородой лицо побелело, глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как сверкающий предмет вонзился ему в грудь. Жуткий красный топор, занесенный над Чойсом, выпал из руки Норджи. Онемевшими пальцами дикарь попытался ухватиться за клинок Защитника Короля и выдернуть его, но тщетно. Острое лезвие пронзило сердце командиру черных воинов. Норджа открыл рот, чтобы произнести то ли проклятие, то ли мольбу, то ли крикнуть о помощи, но вместо каких-либо звуков изо рта хлынул поток черной крови, и он камнем рухнул на Чойса.
А Белкарт со своими воинами шел навстречу Азгару. Непобедимый воин долин выглядел страшно - кровь ручьями лилась из многочисленных ран и порезов на его лице и могучем теле, глаза бешено горели, длинные волосы спутались и слиплись от пота. Увидев его, Ангар в замешательстве отпрянул, но в следующее мгновение оба противника встретились. Меч лязгнул, встретившись с другим мечом, с такой силой, что из места соприкосновения клинков брызнули крошечные голубые искорки. Белкарт и Азгар сражались над лежавшим на земле Чойсом, а воины долин окружили их со всех сторон кольцом. Меченосцы Дорионота спешили на по мощь Парамиру, продолжавшему сражаться в одиночку и чудом остававшемуся в живых.
Вероятно, Чойс потерял сознание, придавленный к земле огромной тушей убитого сангана и мертвым телом Норджи. Однако через какое-то время он слабо шевельнулся и попытался поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит на поле боя. Джемадар и Феленис пробились к уже теряющему силы Парамиру и обратили в бегство наседавших на него дикарей. Им еще предстояло выдержать атаку Кхонда и его лучников, которые, с трудом пробравшись сквозь толпу черных воинов, вышли на открытое пространство как раз тогда, когда воины империи отбили Парамира у врагов. Гигант Джемадар уже подхватил на руки раненого, вконец обессилевшего принца, собираясь отнести его в тыл для оказания помощи, но не успел - лучники Кхонда зажали их в кольцо.
Чьи-то сильные руки сдернули с Чойса тело Норджи, а затем приподняли тушу мертвого сангана, чтобы освободить ноги графа. Когда воины долин помогли ему встать на ноги, он спросил, где Белкарт. Молодой воин, поддерживавший еле державшегося на ногах Чойса, ничего не ответил, а лишь указал направление глазами, в которых стояли слезы. Граф посмотрел в ту сторону и увидел лежавшего на земле Белкарта. Непобедимый воин снес Азгару голову с плеч, но через мгновение в грудь ему, чуть ниже сердца, вонзилось копье. Ужасная рана. Люди долин и Дорионота чувствовали себя беспомощными, а непобедимый воин лежал на залитой кровью земле, истекая кровью.
Если бы выдернули огромное копье, его наконечник мог бы разорвать Белкарту сердце, Чойс это знал.
Ноги графа отказывались подчиняться его воле, но воины долин отнесли его туда, где лежал умирающий Белкарт.
Непобедимый воин посмотрел в их сторону, и его глаза, залитые кровью, остановились на Чойсе. В них не было ни тени страха, скорее наоборот глубокая и спокойная радость. Сражение для него кончилось и наступило время отдыха. По крытые пылью губы Белкарта шевельнулись, и один из воинов долин приложил к ним походную флягу с вином, осторожно повернув ее так, чтобы умирающий мог сделать глоток. Он жадно глотнул, затем отвернулся от фляги, посмотрел на Чойса, которого несли на руках, и губы его снова шевельнулись.
- Жизнь для жизни, мой господин я все вы, воины долин! - хрипло пробормотал Белкарт. Через мгновение его сердце остановилось, и он не произнес больше ни одного слова.
По щекам Чойса полились слезы. Для всех оставшихся в живых дело тоже близилось к концу. Им ничего другого не оставалось, кроме как подороже продать свою жизнь.
Недалеко на земле лежал израненный Парамир, возле которого ожесточенно сражался могучий Джемадар - рыцарь Серебряного Якоря, пришедший защищать крепость из само го дальнего уголка Морской провинции. В старинной кольчуге, он и сам казался отголоском былых времен империи, память о которых еще преданно хранилась в его отдаленном уголке мира. Когда Джемадар, положив принца на землю, скрестил меч с врагом, его воинственный клич пронесся над всем полем боя. Такого зычного голоса не слышали с тех пор, как пал Кириот Абламар - последний великий бастион империи. Его славу растоптали дикари из орд Сына Хаоса, уничтожив двадцать легионов Аламбара темным колдовством. Древний, времен непобедимых героев воинственный клич разнесся над полем битвы, как эхо золотых ушедших дней.
Занджан! Аздир! Занджан! Аздир! Занджан! - выкрикивал старый мужественный воин гордое древнее имя при каждом ударе своего длинного меча, залитого по самую рукоять темно-красной кровью. Обессилевшие воины из долин и Дорионота, из Гонд Амрахила или Кут Паладона, услышав его голос, почувствовали прилив новых сил. Их мечи засверкали еще яростнее. Древний имперский воинственный клич непрерывно звучал над полем боя, окутанном густым облаком пыли, даже тогда, когда Джемадар рухнул на землю, окрасив ее своей алой кровью. Целая дюжина черных стрел вонзилась ему в сердце, грудь и горло, но он продолжал хрипло выкрикивать священное имя. Голос его вибрировал, трепетал, словно огромное сердце, которое никак не сможет остановиться. Чойс плакал от отчаяния и беспомощности, не в силах встать на ноги из-за страшной боли. Но когда он услышал, что голос Джемадара становится все глуше, то подхватил клич. Ему вторили окружавшие его воины. Мощный гул прокатился по равнине и долетел до стен крепости, где его услышали лучники, стоявшие на башнях.
