Я пожал плечами.
– Я здесь недавно и до этого никогда его не видел. По крайней мере, сделать ему плохое я бы просто не успел.
– Чтобы сделать что-нибудь плохое, не нужно больше пяти минут, – сострил сержант. – Так вы и есть тот самый штурман? Да, это меняет дело. Попрошу выложить вещи из карманов.
Я выложил пропуск, расческу и ключ. Он повертел в руках пропуск и уважительно хмыкнул.
– Открытый доступ. Да вы редкий гость! Шериф, наверное, просто не в курсе событий. Я пойду и посмотрю, может он где-то рядом, – сержант вышел из комнаты. Вернувшись минут через семь-восемь, он развел руками.
– Не нашел. Видимо пошел спать. Но вы не переживайте. Сейчас составим протокол, и вы пойдете к себе. Только пропуск я себе пока оставлю. Можно было бы взять с вас подписку о невыезде, но в наших условиях… – он рассмеялся.
– Мне завтра к вам зайти или вы вызовите?
– Да, зайдите часам к десяти. На месте будет мой начальник, с ним и поговорите. Итак, давайте составим протокольчик…
Разбудил меня хлопок двери. Я с трудом разлепил глаза и увидел Анну, готовую идти на работу.
– Генри, что происходит? Где ты был и почему не собрался еще на работу? Или ты устроил себе выходной? Как голова? – зачастила она, а я как истукан сидел на кровати и восстанавливал в памяти происшедшее этой ночью.
– Начнем с конца, а то я забыл уже, о чем ты спрашивала сначала. Голова не болит, просто не выспался. Выходной мне устроил шериф, арестовавший меня вчера. Вернее задержавший. Не собрался потому, что проспал. Был в участке с двух часов с небольшим до четырех. И что там еще? Ага, что происходит? А происходит романтическая история, первый этап которой закончился открытием нашей тайны, причем со скандалом. Теперь весь корабль будет знать, что у меня с тобой роман. Тебя это смущает? – я потянулся к ней.
– Меня это не смущает. Меня смущает твое поведение вчера. И почему это шериф оказался в два часа ночи у моей двери? Сидел в засаде, что ли? – она отстранилась, и я снова уселся.
– Ну, зачем столько вопросов? Вчера мне показалось, что я, наконец, понял, что нужно делать человечеству, чтобы нас выпустили в открытое пространство.
– И что же? – заинтересованно спросила Анна, но тут же прижала палец к губам, показывая, чтобы я молчал.
– Танцевать и веселиться, – сказал я первое, что пришло в голову. Как я сожалел, что не могу рассказать Анне правду.
Нас отвлек стук в дверь. Я вскочил, накинул халат и подошел к двери. Там стоял сержант. Он протянул мой пропуск.
– Извините, сэр, за беспокойство, все улажено, – потом он оглянулся вправо и влево, в коридоре никого не было. – Можно мне зайти к вам на минутку?
Я немного растерялся, глянул на Анну. Она кивнула головой и зашла за перегородку. Я пропустил сержанта вперед и закрыл на замок дверь.
– Сэр, я хотел бы вас предупредить кое о чем, – он кивнул в сторону перегородки, как бы спрашивая, можно ли говорить откровенно, я кивнул утвердительно и он продолжил. – У меня сегодня было кошмарное утро. Шериф прибежал сразу же, как только смог увидеться с прокурором. У него на руках ордер об аресте. Сэр, там есть обоснование, в котором написано, что участилось воровство и, в основном, в ночное время. И якобы есть свидетель, опознавший в нем, то есть в воре, вас. Я привык всегда полагаться только на свои собственные впечатления. И я неплохо знаю шерифа, он способен на такие штуки. Сегодня он был, как никогда разъярен. Видели бы вы его глаза, мне показалось, что они пустые, безо всякого выражения. Такие глаза я видел на фотографиях профессиональных убийц. В общем, он, наверное, скоро будет здесь. Возьмите пропуск и идите на работу. Я порвал протокол, так что доказать ему что-либо будет невозможно. Уходите поскорее, может быть и обойдется. Он не ходит в научные блоки, нужно выписывать разрешение и так далее.
– Спасибо вам, сержант. Вы оказали мне огромную услугу, – сказал я и протянул ему руку. С удовольствием ощутил его крепкое пожатие.
Едва он вышел, я бросился переодеваться. Спешить, спешить и еще раз спешить. Я совсем забыл про Анну. Она стояла и смотрела на меня испуганными глазами. Наверное, она поняла все, так как спросила еле слышно:
– Генри, «это» началось?
Что я мог ей сказать? Для меня было ясно одно – охота началась и дичь в данном случае я.
По дороге в наш блок я пытался обдумать ситуацию, но мысли перебегали одна на другую и я так и не смог сосредоточиться. Анна была внешне спокойна, но по дрожащим рукам я видел, как тяжело дается ей такое спокойствие.
– Генри, ты знаешь причину? – сразу же спросила она, едва мы пересекли порог ее кабинета, – почему это началось? Или стоит ожидать нестабильности Хирона?
– Нет, Анна, я не знаю, я ничего не знаю и знать не хочу, – я подмигнул ей и продолжал спектакль, – у меня есть задание от руководства на Земле и я собираюсь его выполнить. Сотни людей занимаются этим на Земле, а я – в космосе, только и разница. Чем я хуже или лучше их? Ничем. И я еще только учусь. Меня не интересует движение каких-нибудь планет, малых или больших. Пусть себе движутся. Меня не интересует Хирон, – я опять подмигнул Анне, – даже если и не обнаружится, что Хирон может иметь какие-то ускорения, а так оно, наверное, и будет. Зачем ему менять свою скорость? С таким весом нужно обязательно лететь именно с постоянной скоростью. – Я посмотрел на Анну, и она кивнула головой, что поняла. Тогда я продолжил: – А сейчас мы хиромантией займемся. Аннушка, дай-ка мне свою правую руку. Давай разберемся, где у тебя линия жизни? Вот она. Длинная линия, просто превосходная линия, жить будешь лет этак до ста. А теперь давай посмотрим другую руку. Ага, тоже длинная линия. В общем, что я могу тебе сказать? Ждет тебя в казенном доме червовый интерес.
Я взглянул на Анну и увидел в ее глазах слезы. Она плакала и благодарно улыбалась мне. Я ободряюще сжал ее руки и сказал:
– Ты займись пока чем-нибудь, а я пойду к Петерсону, узнаю, можно ли дать радиограмму на Землю с моим отчетом. В нем я напишу, что научился разбираться в линиях руки и попрошу инструкции, как мне это использовать на корабле. Ты поможешь мне написать отчет? Я мог бы и сам, да только никто, кроме меня не поймет. А нужно, чтобы поняли и на Земле. Ты меня понимаешь?
– Да, Генри, я помогу тебе. Приходи поскорее, и мы займемся отчетом, – сообразительная помощница у меня, цены ей нет.
Я вышел из комнаты и отправился к кабинету начальника. На удивление, Петерсон был на месте. Мне не хотелось вступать с ним в пререкания, поэтому я просто спросил, когда я смогу отправить свой отчет. Он ехидно улыбнулся:
– Накропали отчетец? Превосходно. Я буду очень рад с ним ознакомиться, – это прозвучало, как приказ, – давай посчитаем. Дня три буду внимательно его изучать лично я. Потом, если все нормально, то я вынесу его обсуждение на Ученый совет института. Он состоится послезавтра, но я не успею подготовить его к этому дню. Значит, через девять дней. Обсудим на совете, сделаете затем доклад более подробно и, пожалуйста, отдавайте его в Совет директоров. Он состоится через пять дней, но мы на него не успеваем. Тогда, если он собирается один раз в две недели, то через девятнадцать дней он мог бы уже уйти на Землю, но это уже решит Совет, когда отправить, да еще нужно согласовать со службой связи. При самых минимальных сроках, я думаю, что около месяца. Но вы можете не переживать. Датой сдачи отчета является предоставление его здесь, а не на Земле. Иногда случаются накладки, и информация теряется, сам понимаешь, космос дело тонкое. Один наш физик отправлял информацию, так она пришла на Землю спустя восемь месяцев. И, хотя его отчет каким-то образом затерялся, я его восстановил и благополучно отправил. А, так как он был здесь зафиксирован, то компания, заказавшая его работу, не стала предъявлять нам претензий. Я надеюсь, что вас это устраивает, сэр? – его тон заставил меня взглянуть ему в глаза и я обмер. Точно такие же, как описал сержант. Все подтверждается. Атака началась. Сколько будет таких Петерсонов на станции? Я сам не смогу отправить отсюда никакой информации. Это ясно как день. Я сидел возле стола Петерсона и у меня понемногу начала усиливаться боль в голове. Я снова взглянул ему в глаза и больше не мог оторвать взгляд. Что-то начало проникать в мою голову. Боль усиливалась, я начинал терять сознание… Раздался стук в дверь и боль отпустила. Я без сил откинулся на спинку стула. Вошел один из сотрудников и принес дискету. Я воспользовался его приходом и, буркнув «спасибо», поспешил к выходу. Уже возле двери я услышал:
