Она сфокусировала прибор ночного видения, чтобы четче видеть передний край оползня, который казался просто темной мешаниной под опадающим пыльным облаком. Поднимая руки к шлему, она ощутила, как они трясутся, но больше не почувствовала ничего. Ни страха, ни сожалений – ничего, кроме облегчения. Все, наконец, кончится, и это будет не ее вина. Никто не сможет ее обвинить. Она всегда говорила, что ее убьет терраформирование. Энн коротко рассмеялась, а потом прищурилась, пристально вглядываясь в край оползня. Согласно последней общепринятой гипотезе, объясняющей подобного рода оползни, камень съезжал вниз на заключенной под ним воздушной подушке, но после того, как долгое скольжение было зафиксировано на Луне и Марсе, эту теорию поставили под сомнение, и Энн соглашалась с теми, кто утверждал, что пойманный оползнем воздух очень быстро уйдет вверх. Тем не менее, вряд ли тут обходилось без какого-то скользящего материала, и другие гипотезы предлагали слои расплавленного камня, раскалившегося от трения оползня, акустические волны, вызванные его шумом, или просто крайне энергичное движение частиц на его дне. Но ни одна их них не была полностью доказана. Сейчас Энн была близка как никогда к разгадке этого феномена.
Укрытая пыльным облаком, приближающаяся масса не подтверждала ни одну из гипотез. Она определенно не светилась как расплавленная лава, и хотя издавала много шума, невозможно было понять, был ли этот шум достаточным, чтобы заставить оползень двигаться на собственных звуковых волнах. Как бы там ни было, он приближался, и неважно каким образом. Вероятно, у нее появился шанс лично исследовать проблему, правда, ее последний вклад в геологию будет утрачен в момент открытия.
Она взглянула на запястье, удивившись тому, что прошло уже двадцать минут. Все знали, что оползни движутся быстро: скорость оползня Блэкхоук в Мохаве достигала 120 километров в час, хотя он съезжал по склону с очень небольшим уклоном. Впрочем, гряда Мелас имела еще меньший уклон, и передний край оползня приближался очень быстро. Шум становился все сильнее, будто прямо над головой разразилась гроза. Облако пыли уже скрывало полуденное солнце.
Энн повернулась и взглянула на ледник долины Маринер. Несколько раз во время прорыва водоносного слоя, заполнявшего великий каньон, она едва не погибла там. Фрэнк Чалмерс был убит таким прорывом и погребен где-то во льдах далеко отсюда. Его смерть стала следствием ее ошибки, и чувство вины никогда ее не покидало. Ее минутная невнимательность обернулась катастрофой, такой ошибкой, которую уже не исправить.
А потом умер Саймон, погребенный под лавиной своих белых кровяных телец. Теперь настала ее очередь. Облегчение было таким острым, что причиняло боль.
Она посмотрела на сход оползня. Камни, различимые у его основания, казалось, прыгали, а не катились друг через друга, словно разбившаяся волна. Очевидно, они действительно двигались по какой-то скользкой поверхности. Геологи находили практически нетронутые участки на вершине оползней, которые проходили много километров, так что это было лишь подтверждением уже известных фактов. Но смотрелось все это действительно необычно, даже сюрреалистически: низкий земляной вал, двигающийся по поверхности не перекатываясь, словно по мановению волшебной палочки. Земля под ногами завибрировала, и Энн вдруг поняла, что руки ее сжаты в кулаки. Она подумала о Саймоне, который сражался со смертью даже в свои последние часы, и шумно выдохнула. Казалось неправильным стоять тут, так радостно приветствуя конец. Она знала, что он бы это не одобрил. Словно отдавая дань его памяти, она отошла за лавовую дайку и опустилась на колени. Шероховатое зерно базальта оставалось тусклым в коричневом свете. Энн почувствовала сильную вибрацию и посмотрела наверх, в небо. Она сделала все, что могла, никто не станет ее винить. Да и в любом случае рассуждать так – глупо: никто никогда не узнает, что она тут делала, даже Саймон. Он умер. А Саймон внутри нее никогда не перестанет ее изводить, что бы она ни делала. Так что пришло время отдохнуть и быть благодарной. Облако пыли перекатилось через низкую дайку, ударил резкий порыв ветра…
Бум! Ее опрокинуло навзничь ударной волной, подхватило и потянуло по дну каньона, бросило, закидало камнями. Она поднялась на четвереньки в темном облаке, вокруг клубилась пыль, грохотали камни, заполняющие все вокруг, а земля тряслась, словно дикий зверь…
Вдруг все стихло. Она по-прежнему стояла на четвереньках, чувствуя сквозь перчатки и наколенники холодный камень. Порывы ветра медленно разгоняли пыль. Энн и сама была покрыта пылью и маленькими осколками камня.
Дрожа всем телом, она встала. Ладони и колени болели, а одна коленная чашечка занемела от холода. Кисть левой руки была растянута. Она шагнула к дайке, заглянула за край. Оползень остановился примерно в тридцати метрах от нее. Земля в этом промежутке была заполнена обломками камней, но сам оползень представлял собой черную стену измельченного базальта высотой в двадцать – двадцать пять метров, опрокинутую назад под углом примерно в сорок пять градусов. Если бы Энн осталась стоять на дайке, ее бы смело ветром насмерть.
– Будь ты проклят, – сказала она Саймону.
Северная граница оползня врезалась в ледник Меласа, растопив лед и смешавшись с ним в кипящем желобе камней и грязи. Пыль мешала рассмотреть детали. Энн перешла через дайку и направилась к основанию оползня. Камни внизу все еще были горячими. Казалось, они повреждены не больше, чем камни наверху. Энн глядела на новую черную стену, в ушах у нее звенело. «Так нечестно», – подумала она.
«Нечестно».
Она пошла назад, к отрогу Женева, чувствуя слабость и оцепенение. Ее машина все так же стояла в тупиковом ответвлении дороги, запыленная, но, очевидно, целая. Очень долго Энн не могла прикоснуться к ней. Она смотрела назад, на длинную дымящуюся массу оползня – черный ледник рядом с белым. Наконец, она открыла шлюз и нырнула внутрь. У нее не было выбора.
Энн каждый день понемногу продвигалась вперед, потом выходила из машины и шагала по поверхности планеты, упорно, как робот. Она просто выполняла свою работу.
По обе стороны возвышенности Фарсиды располагались впадины. С восточной стороны лежала равнина Амазония, низкая долина, глубоко вдающаяся в южные взгорья. На востоке – озеро Хриса, впадина, бежавшая от равнины Аргир через Жемчужный залив и равнину Хриса, самая глубокая точка. Озеро было примерно на два километра ниже окружающих земель и всей хаотической поверхности Марса, там располагались самые древние трещины.
Энн вела машину на восток вдоль южного окоема долины Маринер, пока не очутилась между долиной Ниргал и хаосом Золотой Рог. Она остановилась пополнить запасы в убежище под названием Дольмен Тор, куда Мишель и Касэй отвезли их во время побега в 2061 году. Вид маленького убежища не встревожил ее, она едва его помнила. Все ее воспоминания постепенно стирались, и Энн это устраивало. На самом деле она осознанно работала над этим, концентрируясь на настоящем так сильно, что даже оно ускользало от нее. Каждый момент становился вспышкой света в тумане, словно образы, проявляющиеся в ее голове.
Конечно, озеро появилось раньше хаоса и раньше трещин, которые, без сомнения, и возникли именно благодаря водоему. Возвышенность Фарсиды служила бесконечным источником дегазации горячего центра планеты: все радиальные и концентрические изломы вокруг источали горячие испарения. Вода в рыхлом реголите бежала вниз, во впадины по обе стороны возвышенности. Возможно, сами эти впадины были прямым следствием образования возвышенности: вещество литосферы прогнулось по краям, когда его изнутри толкало вверх. А может быть, под впадинами истончилась мантия, тогда как под возвышенностью она пошла складками. Стандартные модели теплообмена подтверждали эту теорию: в конце концов, подъем шлейфа должен был где-то закончиться спуском, его края обязаны были загнуться и прижать расположенную ниже литосферу.
Вода же в рыхлом реголите как обычно бежала вниз, наполняя впадины, пока водоносные слои не прорвало и поверхность над ними не треснула. Так образовались каналы и хаос. Эта рабочая модель была сильной и правдоподобной, объясняющей многие особенности.
День за днем Энн ехала, искала подтверждения, объясняющие теплообмен в мантии, образовавший озеро Хриса, бродила по поверхности планеты, проверяя старые сейсмографы и собирая образцы. Стало сложно продвигаться дальше на север: поднятие пласта в 2061 году практически заблокировало путь, оставив лишь узкий участок между восточным концом большого ледника Маринера и западной частью меньшего ледника, заполнившего долину Арес. Этот участок был единственной возможностью пересечь экватор не по льду восточнее Лабиринта Ночи, который лежал в шести тысячах километрах отсюда. Поэтому здесь сделали дорогу и лыжную трассу, а также установили довольно большой купол на краю кратера Галилей. К югу от Галилея самая узкая часть участка составляла всего четыре километра в ширину: годная для передвижения равнина, лежащая между восточным рукавом хаоса Гидасп и западной частью хаоса Арам. Было сложно двигаться через эту зону, не упуская из виду дорогу, так что Энн осторожно вела машину по краю хаоса Арам, глядя вниз, на беспорядочный пейзаж.
