кто-то требует сбавить скорость и остановить корабль, и как я пытаюсь сбросить скорость, но топлива не хватает, и я использую систему экстренного торможения несколько раз. Теряя сознание после каждого раза, пока не закончились пиротехнические тормозные заряды. После чего реактор полностью заглох, как и резервный реактор управления.
Очнулся я от разряда, который пронзил всё моё тело, вызывая жуткую боль в порванных связках и мышцах.
— Он пришёл в себя, везите срочно в медицинскую капсулу, — услышал я, после чего потерял сознание.
Я почувствовал, как меня куда-то везут и перекладывают, после чего меня переложили на мягкую поверхность, и, надев маску на лицо, я стал проваливаться в сон. Попытка открыть глаза ни к чему не привела, хотя я и пытался. Мой сон в этот раз был спокоен, а боль, сковавшая моё тело, постепенно отступала.
Очнулся я от того, что лёгкость в теле стала отступать и постепенно на тело наваливалась тяжесть. Открыв глаза, я увидел, что лежу в медицинской капсуле, и судя по ощущениям, я провёл в ней очень длительное время, так как при попытке пошевелить рукой, моё тело протестующе заныло, но боли не было, скорее ощущение, что тело затекло от длительной неподвижности.
Через пять минут капсула открылась, и я увидел женщину в медицинском халате, которая внимательно на меня смотрела.
— Здравствуйте, как ваше самочувствие?
— Лучше, чем до капсулы, — ответил я.
— Не удивительно, если бы вас вовремя не вытащили из корабля, то мы сейчас с вами уже не разговаривали. У вас множественные разрывы мышц и сухожилий, незначительные повреждения внутренних органов, множественные микроинсульты, тромбы в ногах и ещё целый перечень травм, получаемых при длительных перегрузках. Если бы не новые медицинские капсулы, то вы с вероятностью в девяносто девять процентов остались бы инвалидом. Так что вы — небывалый везунчик, два месяца в медицинской капсуле, десятки операций, но вы выкарабкались, — сказала она, проверяя реакцию зрачков и тыкая в меня микрошокером, проверяя работу нервных окончаний.
— Если бы мне везло, то меня не предала бы собственная невеста, — сказал я, вспоминая Лизу.
— Не переживайте, молодой человек, какие ваши годы. Тем более, одна рыжеволосая особа терроризирует меня уже две недели, приходя сюда по три разу в день. Если бы не комплекс реабилитаций, которые ей необходимы, то я уверена, что она бы поселилась у входа в твою палату.
— Как Лера? — спросил я, вспомнив, что она тоже должна была сильно травмироваться в полёте.
— На удивление, она пережила все перегрузки намного лучше, да и такое количество лекарств в вашем организме очень опасно для вас. Кто додумался вам надеть браслет с психотропными нейростимуляторами, нам пришлось лечить серьёзнейшую интоксикацию вашего организма.
— Если бы не они, то меня сейчас здесь не было, — проворчал я.
— Все вы — вояки такие, вначале калечите себя, а нам потом лечи вас. И не надо говорить ничего про долг, про то, что вы защищаете нас. Знаете, сколько я наслушалась этого в своей жизни. Только вы не хотите понять, что, как правило, гибнут самые лучшие, генофонд всей колонии. Ну да ладно, что-то я увлеклась. Итак, две недели вас ждут восстановительные тренажёры, спать вы будете в этой медицинской капсуле, и не спорьте, потом скажите мне за это спасибо. Нагрузки, указанные в задании не превышать, я не собираюсь опять сшивать все ваши порванные связки. Помимо этого, каждодневный контроль у нейрохирурга. Ваша энцефалограмма мне не нравится, посторонние шумы и очаги микроинсультов ещё не до конца рассосались. Вопрос, сможете ли вы летать — сейчас вообще неуместно задавать, радуйтесь, что остались живы и сможете ходить на своих ногах, а не на вживлённом экзоскелете. По лечению пока всё, теперь вопросы личного характера, вашу невесту сейчас впускать? — спросила она и выжидательно посмотрела на меня.
— Какую невесту? — спросил я удивлённо.
— А у вас их несколько? Хотя, чему удивляться, у такого орла поклонниц, наверное, не одна сотня.
— Свою невесту я лично застрелил, — проворчал я, вспоминая, как майор стрелял сквозь её тело, оставляя огромные прожжённые дыры в её спине.
— Даже так? Ну я сейчас спрашиваю про ту рыжую нахалку, которая заявила, что вы — её жених и выпроводила каких-то девиц, которые хотели встретиться с новым героем Центавры. Теперь к вашей палате и не подступится, она рвёт кудри всем дамам моложе тридцати, кто пытается только приблизиться к вам, да и меня не хотела впускать, пришлось показать ей кольцо и заявить, что у меня есть муж и мне его вполне достаточно, — сказала она, скрывая улыбку.
— Пускать, наверное, мы с ней достаточно много пережили вместе, и она мне как друг, боевой товарищ, — сказал я, задумываясь, как мне с ней теперь общаться. Сказать, что она некрасивая, нельзя, но и забыть Лизу я до сих пор не могу.
Заметив, что я задумался, доктор чему-то кивнула сама себе и молча вышла.
Я закрыл глаза и попытался расслабиться, но перед глазами встало лицо моей бывшей невесты, я вспомнил, как нам было хорошо вместе, её слова тогда, что она не дала меня убить, значит, она меня всё-таки любила, но долг для неё был выше личных чувств, а ведь убей она меня тогда, и ей бы всё удалось. Я не заметил, как сжал кулаки, а из глаз потекли слёзы. А ведь тогда она прикрывала не майора, а меня от него. Она знала, что он очень опасен и шансов выжить у меня не было, но она решила дать мне шанс спастись, вот она — цена любви. Как же теперь мне жить с этим? Внезапно я захотел оказаться с ней там, где сейчас она и мои родители. Меня скрутило спазмом внутренней боли, и я, свернувшись калачиком, обхватив голову, зарычал, рыдая навзрыд. Я уже не обращал внимания на тревожный писк капсулы. Не видел, как вбежала врач и подключала мне какие-то приборы, а затем стали колоть препараты, но моё тело всё больше сводило судорогой, пока меня не приложили несколько раз сильным разрядом, и я не потерял сознание.
Когда я очнулся, то ощутил себя привязанным к койке, а мои вены были подключены к капельницам с обеих сторон. На голове был какой-то шлем с множеством проводов, уходящих к большому прибору с индикаторами.
Оглянувшись, я увидел доктора, с которым я разговаривал до этого и ещё трёх человек, в белых халатах.
— Ну и заставили вы нас поволноваться. О чём вы думали, когда я ушла? — спросила доктор.
— О невесте, о Лизе, о том, как
