Перед ними стояла задача, достойная Гаргантюа. Они знали, что для любой расы нечего и надеяться распознать патологию, не зная нормы. То была единственная причина обширных биохимических исследований, проводившихся на планетах, впервые подписавших договор. Обычно группа исследователей, включавшая специалистов по физиологии, биохимии, анатомии, радиологии, фармакологии и патологоанатомии, могла провести месяцы, а то и годы на новой планете, собирая основополагающие сведения. Но здесь не было ни времени, ни возможностей для такого исследования. Даже за двадцать четыре часа со времени прибытия патрульного корабля количество умерших пугающе выросло.
Оставшись одни на корабле, Дал и Джек обнаружили, что работают слаженной бригадой. На двойную работу времени не оставалось; все, что делали оба врача, было тесно взаимосвязано. Джек, видимо, совсем забыл свою былую вражду. Тут был кризис и невпроворот работы для всех троих врачей.
— Возьмись за анатомию и патологоанатомию, — сказал Джек Далу в самом начале. — Ты сможешь разобраться в пять раз быстрее меня, а твои препараты лучше большинства профессиональных. Я лучше справлюсь с культурами, мне бы только среды подобрать.
Понемногу они поделили работу, сверяясь у Тигра по радио о результатах изотопных исследований, проводившихся на планете. Мало-помалу данные собирались, землянин и гарвианин работали сплоченнее, чем когда бы то ни было, по мере того, как вставшая перед ними задача оказывалась все более и более грандиозной.
Но результаты их усилий обескураживали. Тигр вернулся на корабль после сорокавосьмичасового отсутствия с кругами вокруг глаз, и вообще выглядел, словно по нему толпа прошлась.
— Не спал, вот и все, — едва дыша, сказал Тигр, еле выползая из продезинфицированного скафандра. — Не было времени. Клянусь, я десять раз ставил эти пробы, и все равно в итоге не получил ничего вразумительного.
— Результаты, которые ты посылал, выглядят довольно странно, — сказал Джек. — В чем там загвоздка?
— Я не знаю, — ответил Тигр, — но, если мы ищем некую биологическую структуру, мы ее еще не нашли, насколько я понимаю.
— Разумеется, не нашли, — в сердцах сказал Дал. — Я подумал, что делаю что-то не так, поскольку биохимия крови, которой я занимался, была просто смешной. Я даже не могу определить нормальный уровень глюкозы крови, а что касается ферментных систем… — Он с отвращением швырнул на стол пачку записей. — Я не понимаю, как эти люди вообще умудряются жить с таким никчемным обменом веществ! Я никогда ни о чем подобном не слышал.
— А вскрытие что-нибудь дало? — осведомился Тигр.
— Ничего, — отозвался Дал. — Вообще ничего. Я вскрыл тех шестерых, которых ты притащил сюда, и делал препараты каждой ткани, какую только мог найти. Их анатомия совершенно ясна, тут жаловаться не на что. Эти люди очень похожи на обезьян земного типа — и сердце, и легкие, и голосовые связки, и все остальное. Но я не вижу причины, по которой они могли бы умереть. А с культурами посчастливилось?
Джек угрюмо покачал головой.
— Ни на одной чашке ничего не выросло. Сначала мне показалось, что у меня что-то растет, но, если даже так, оно погибло, и я не могу найти ничего в фильтратах.
— Но надо же нам продолжать над чем-то работать, — с отчаянием в голосе сказал Тигр. — Слушайте, есть такие вещи, которые одинаковы для любых разумных существ, неважно, откуда сии. Это же основа всей галактической медицины. Существа могут развиваться и приспосабливаться различными путями, но основные биохимические реакции одинаковы.
— Только не здесь, — сказал Дал. — Ты только взгляни на эти результаты!
Они притащили из рубки уйму собранных ими заметок и начали тщательно рассматривать и организовывать данные, как поступила бы любая исследовательская команда, пытаясь найти хоть что-то подобное тому, что обнаруживали у изученных ранее тысяч других живых существ. Проходили часы, а они оставались дальше от ответа, чем когда начали.
И все потому, что эти данные не укладывались ни в какую схему. У них была какая-то другая внутренняя логика. Не нашлось и двоих брукиан, организмы которых походили бы друг на друга. Результаты всех проб оказывались либо откровенно невозможными, либо полной противоположностью тему, что ожидалось.
Они тщательно проследили свои шаги, пытаясь уловить, что же сделали не так.
— Где-то в этих пробах должна быть ошибка, — измученно сказал Дал. — Мы сделали неверный шаг, вот и все.
— Но я не вижу, где, — проговорил Джек. — Давайте еще разок взглянем на эти культуры. И поставим кофейник. Я уже ничего не соображаю.
Из них троих Джек начинал выказывать наибольшее беспокойство. Это была его стихия, и от него ждали, что он поведет за собой остальных, но ничего подобного не происходило. Доклады, поступавшие с планеты, обескураживали. Меры изоляции, которые они пытались ввести, похоже, не очень-то помогали, и распространение мора ускорялось. В сообщениях брукиан сквозило отчаяние.
Джек ждал каждого доклада с растущими опасениями. Он беспокойно бегал аз лаборатории в рубку, проверяя и перепроверяя результаты, пытаясь отыскать в этом хаосе хоть намек на порядок.
— Попытайся уснуть, — убеждал его Дал. — Пара часов освежит тебя на все сто.
— Не могу, уже пробовал, — сказал Джек.
— Давай, давай. Тигр и я сможем еще немножко над этим поработать.
— Да не в том дело, — вздохнул Джек. — Без диагноза — никуда. До тех пор, пока нет диагноза, у нас связаны руки, а мы к нему и не приближаемся. Мы даже не знаем, то ли это бактерия, то ли вирус, то ли что-то еще. Может, брукиане и правы. Заклятье какое-то.
— Не думаю, что Черная служба патологоанатомии согласится с подобным диагнозом, — угрюмо сказал Тигр.
— Черная служба от этого дара речи лишится — но разве у нас есть иной ответ? Вы двое делали все, что могли, но диагностика — моя работа. Предполагается, что я окажусь на высоте, но, чем глубже мы во все это влезаем, тем, похоже, дальше оказываемся от цели.
— Ты хочешь вызвать помощь? — спросил Тигр.
Джек беспомощно покачал головой.
— Я начинаю думать, что нам давно следовало бы вызвать помощь, — сказал он. — Мы здесь по уши увязли, и все погружаемся. При той скорости, с какой эти люди внизу умирают, у нас теперь нет времени, чтобы вызвать помощь.
Он уставился на кипу записей, лежавшую на столе; вся кровь отхлынула от его лица.
— Я не знаю, просто не знаю, — сказал он. — В подобных случаях диагноз обычно — плевое дело. Я-то думал, стоит лишь прогуляться на планету, — и еще одна медаль на мундир. Ну, а теперь я побежден. Я не знаю, что делать. Если кто-то из вас может что-то придумать, вам и карты в руки, а я признаюсь в этом самому Черному доктору Таннеру.
