— Что ты делаешь? — в спину долетел вопрос.
— Ухожу, — лаконично отрезала я.
— Ты мне не веришь? — с обидой в голосе поинтересовалась Анжела.
— Да как я могу тебе верить? Ты такая же, как они! Ты зверь! Ты видела, во что превратилась та несчастная вахтерша? Да ты просто разорвала ее! У меня на подошве еще осталось содержимое ее черепа! И ты еще спрашиваешь, верю ли я тебе?
После той истеричной тирады последние силы покинули меня, и я мертвым грузом сползла по стене. Рыдания вновь омыли мое лицо, и тогда произошло чудо. Маска моей стальной подруги дала трещину, и крепко меня обняв, девушка заплакала в унисон.
Мы просидели так не меньше двадцати минут, и тишина сковала воздух приюта. Хлюпая носом, я извинялась, а девушка все плакала. Когда переживания иссякли, и слезы больше не текли, мы продолжили свой путь к верхнему этажу.
Тишина начала пугать довольно быстро. Человек всегда с подозрением относится к глухому беззвучию. А учитывая сложившуюся ситуацию, страх перед тишиной едва позволял дышать. Мы прошли двери склада и в нескольких шагах от прачечной остановились. Тишина там отступила перед монотонным гулом работающих машин. Анжела пояснила, что звук исходит от прачечных аппаратов: сушилок и стиральных машин. Все было бы хорошо, если бы моя спутница не была уверена в том, что вся техника прачечной до торжественной церемонии была выключена, а персонал согнан в актовый зал.
— Пойдем дальше. Не заходи, — вспомнив кадры из фильмов ужасов, я настойчиво попросила Анжелу.
— Да, лучше не стоит. Я чувствую это. Оно где-то прячется, — вновь таинственно объяснила девушка.
Как можно более тихо, затаив дыхание, мы начали двигаться дальше, но Смерть не упускает возможности прыгнуть на спину. Сделав по десять шагов вглубь коридора, мы замерли от нового звука. Прямо за нашими спинами скрипнула дверь в гудящую прачечную. Тело онемело и стало непослушным. И конечно же боль.
Пожилой человек встретил полдень дома. Большой деревянный особняк Шторна находился недалеко от центра городка. В небе изредка гудели самолеты. За окном бегали детишки. И старый Арни, убаюканный этими звуками жизни, накрыв лицо газетой, спал на втором этаже. Но в какой-то момент сон старика разбился, и Шторн открыл глаза. Сперва, Арнольд списал столь резкое пробуждение на обычную судорогу, и вновь его веки опустились. Но через минуту, по улицам Шаталово пронесся новый звук, и, долетев до ушей Шторна, по-настоящему насторожил старика.
Радостный шум ребятни, перекрыл вой технического происхождения. Сирены на аэродроме пронзительно закричали.
«Учения?» — подумал Арнольд.
«В такое время никогда еще не было», — напряг память старик.
Звук волнами прокатывался по городку, и с каждой новой волной нервы мужчины все больше натягивались.
Наконец он поднялся с дивана и подошел к окну. Резвящиеся детишки куда-то подевались, и посреди дороги молча сидел один лишь паренек — внук старого соседа. Сидел он неподвижно, и казалось, что время для него остановилось. Внезапно, тишину разорвал грохот шагов из дома напротив. Эту тяжелую неуклюжесть Арнольд узнал бы за десять верст. Федор Байкин, офицер ВВС в отставке, был в городке ближайшим к нему по возрасту и самым ближним соседом. Калитка Байкина распахнулась. Арнольд не ошибся, это был его сосед, но узнать его было трудно. Лицо старого офицера выражало неистовство, глаза черны, рот был весь в пене. В руках Байкин держал грабли, и последующие его действия были совсем лишены всякого смысла.
Байкин окликнул малыша. Ребенок не обратил на это внимание. Безумие в глазах старого соседа отразилось еще больше, и, подняв тяжелые грабли над головой, он шагнул в сторону ребенка. Арнольд видел, как старый офицер с размаху наносит удары острыми спицами граблей. Бил он сверху вниз, и несколько раз крючья застревали в маленьком черепе мальчика, который так и не издал звука, пока дедуля отправлял его на тот свет. Арнольд Шторн досмотрел картину до конца, и когда Байкин с воплями убежал в сторону окраин поселка, старик на ватных ногах отпрянул от окна.
«Произошла катастрофа», — без тени сомнений подумал Шторн.
Действуя интуитивно, Арнольд достал из комода два деревянных ящика со знаками радиационной безопасности на верхних крышках. Открыв первый, Арнольд включил небольшой оранжевый прибор, и убедившись в каких-то показателях, удовлетворенно сложил устройство обратно.
«Радиационный фон в норме», — сам себе дал отчет старый инженер.
Так, в тишине своего пустого дома, досидел Арнольд до двух часов дня. На улице то и дело были слышны крики, стоны, но идти на голос смерти пожилой человек не желал. Незадолго до событий, которые вынудили старика покинуть безопасный дом, Арнольд все же достал из сундука большой костюм радиационной защиты и нацепил сложный комплект на себя. Уровень фона был по-прежнему в норме, однако он перестраховался. Два комплекта «РЗК» были трофеями с места последней работы. Кроме самих костюмов, в каждом из чемоданчиков было все, что нужно в случае «красной тревоги»: индивидуальная аптечка, порошки для чистки тела, и счетчик Гейгера.
Вдыхая из баллонов сжатый воздух, Арнольд вдруг вспомнил про детей и внуков. Двое сыновей старика работали на аэродроме, сирены которого все еще выли. Илья, младший отпрыск, пошел по стопам отца, и, окончив университет с отличием, устроился в столичное КБ. Внучки Арнольда так же были разбросаны по карте отчизны. Кто-то учился в институте, кто-то уже работал, и только двое остались в Шаталово. Сергей и Леша — двадцатилетние близнецы, которые проходили в городке летную практику. Ребят он видел часто. Молодые летчики любили захаживать к старику в гости, особенно днем на обед.
«Орлята учатся летать», — вспомнил Шторн старую песню.
Мысли о родных и близких коротали время, но очередные звуки с улиц проникли в его дом. Калитка скрипнула, а чуть позже хлопнула входная дверь на первом этаже.
— А вот и ребята, — заметив через окно юношей, грустно произнес мужчина.
Было два часа, когда молодые люди вернулись домой. Но ни парадная форма, ни маленькие звездочки лейтенантов не могли обмануть старика — своих внуков он не узнал. Арнольд подошел к лестнице, ведущей на первый этаж и прислушался. Где-то звякнула посуда. Что-то разбилось.
«На кухне», — понял он.
Спускаться вниз было опасно, и Шторн подавил желание броситься к ребятам, которых когда-то сам пеленал. Что произошло, Арнольд не знал, но был уверен, что попадись он на глаза своим внучкам — случится беда. В большом дубовом шкафу, что стоял у изголовья дивана, вот уже лет десять пылилась без надобности его старая берданка. Оружие было антикварным, но когда-то работало исправно. Линейную винтовку драгунского типа в далекие советские времена подарил ему один хороший генерал. Тот веселый толстяк уже давно удобрял землю, но его подарок Арнольд сохранил. Большим поклонником охоты он никогда не был, да и не слыл он хорошим стрелком. Просто, будучи помоложе, Арнольд любил бывать в лесу. Особенно по осени, когда природа окрашена в золотые цвета, а под ногами так приятно шуршит листва. За всю свою жизнь он подстрелил всего несколько куропаток, и, судя по жесткости сваренного в тот же день мяса, птицы по своим пернатым летам были ему ровесниками.
