Коскинен почти не слушал его. Ужас овладел им. Он видел Вивьену, как сквозь туман.
— решение за тобой, — проговорил он. — Ты единственная, кто имеет право решать.
— Я уже решила. Будь твердым.
— Послушай, что для тебя все эти бредни о политике? Единственное, что ты хочешь, это месть Маркусу. Эгалитарианцы тебе это могут обещать.
Ви, я хочу, чтобы ты сделала выбор.
Она слабо улыбнулась:
— Ты трус, Пит, — сказала она, — Ты хочешь переложить ответственность на меня.
— Но я не могу взять на себя ответственность, — взмолился он.
— О, кей, возьму я. Будь твердым, Пит. Моя жизнь мало что значит для меня, потеря невелика.
— Не говори так!
— А как насчет того, о чем вы сами знаете? — внезапно спросил Ганновей.
* * *
Детонатор! Вспомнил он. Безумная надежда вспыхнула в нем.
— Хорошо, я выйду, — сказал он. — Только сначала отпустите ее. И тогда я …
— Сначала выходи, — ответил Ганновей. — А то я боюсь какой-нибудь шутки с твоей стороны.
— Нельзя, Пит, — сказала Вивьена. — Слишком шикарный подарок для них.
— Но если у тебя будет шанс, пока я… — продолжал он.
— Лучше умереть так, чем от голода и жажды, да еще после того, как увидишь ее мучения. Нет, — дрожащим голосом сказала она. — Я не могу.
— В чем дело? — спросил Брерсен.
И тут вернулись Хилл и Ринолетти. Они принесли тяжелый ящик с ручкой и рулон пластика.
— Где его поставить? — спросил Хилл.
Ганновей осмотрелся.
— Вот сюда, возле двери в спальне. Силовое поле занимает большое пространство, — сказал он.
Ринолетти растелил пластик.
— Чтобы не пачкать ковер, — ухмыльнулся он.
Хилл открыл ящик, достал веревки и бросил их Вэнбурну.
— Свяжи этого парня, — сказал он.
Трембицкий глубоко вздохнул и что-то пробормотал по-польски. Он не стал сопротивляться, когда его привязали к креслу, но он позвал Коскинена:
— Пит!
Коскинен услышал его только с третьего раза.
— Да, да.
— Пит, взгляни на меня. — Трембицкий внимательно смотрел в глаза Пита. — Слушай, я уже мертвец.
— Нет, нет, — сказал Ганновей. — Отдайте мне генератор и вы проживете еще долгие годы.
Трембицкий проигнорировал его:
— Слушай внимательно, Пит. Не думай обо мне. Я люблю жизнь, но уже давно не боюсь смерти. Я много повидал смертей за свою жизнь. Жена моя мертва, дети выросли, никто от меня не зависит. Я умру с легким сердцем, если буду знать, что я хоть немного помог делу свободы. Быть рабом я не желаю. Ты понимаешь?
Коскинен кивнул. Он чувствовал, что Трембицкий что-то хочет сказать ему. — Если у тебя появится шанс, не думай обо мне, продолжал Трембиций. — Я уже прожил жизнь. Ви еще молода. И ты тоже. К тому же ты единственный, кто может передать миру секрет генератора.
Когда-то давно, еще в Европе я приказал уничтожить город, где в тюрьме находились мои друзья. Они погибли. Но я никогда не чувствовал угрызений совести. Ты тоже не думай обо мне.
Ганновей что-то заподозрил:
— Эй, заткнись, Ви.
— О, кей, — сказал Трембицкий. — Гуд бай.
— Пока еще рано, — сказал Ганновей и подошел к Коскинену. — Пит, ты понимаешь, что все это означает? Скоро она перестанет быть собой. А в конце она даже не будет человеком.
— Значит тебе уже приходилось делать это, — сказала Вивьена.
Ганновей прикусил губу.
— Начнем с воздействия на нервы, — сказал он. — Это не причинит вреда, если не делать это слишком долго. Как только ты захочешь прекратить это, скажи нам. Но если ты будешь упорствовать… — Он показал рукой на Риколетти, который готовил аппаратуру.
Хилл поставил кресло в открытом проеме двери в спальне. Риколетти подключил возбудитель нервов. Они подвели Вивьену к креслу, усадили ее и привязали.
— Ол райт, теперь отойдите, — сказал Ганновей.
С Вивьеной остался один Риколетти, остальные вошли в комнату, где внутри экрана находился Коскинен, который не видел Трембицкого, который сидел возле стены позади него.
— Нут, Пит? — спросил Ганновей.
— Нет, — ответила за него Вивьена, — пошли их к черту, Пит.
Риколетти начал подключать электроды к рукам и ногам Виьвены.
Сначала его похотливые руки были заняты не только электродами, особенно, когда он касался ног девушки.
— Пит! — крикнул Трембицкий. — Расширяй поле! — руки Коскинена действовали помимо его сознания. Они повернули ручку до максимума. Вся запасенная в аккумуляторе энергия рванулась наружу и силовое поле как будто взорвалось изнутри. И только тогда он понял, что он делает.
Он увидел Ганновея, раздавленного на стене, как насекомое. А остальные члены совета… нет, один был зажат в угол. Расширяющееся поле вдавило его в стену. Стены трещали, на потолке пошли трещины.
Выдавленное окно вылетело на улицу, за ним стол.
Вивьену и Риколетти просто выдавило в спальню. Коскинен выключил поле и бросился к ним. Риколетти, как безумный шарил по тунике. Наконец он поднял руку с пистолетом. Коскинен в груде обломков увидел нож и схватил его. Выстрел… В дюйме от ноги Коскинена взорвалось облачко пыли. И одним прыжком Коскинен достал Риколетти. Он ударил ножом.
Лезвие легко вошло в горло Риколетти. И тот опустился на пол, обливаясь кровью, а Коскинен перескочил через него в спальню.
— Ви! Ты не ранена?
— Нет. — выдохнула она. — Разрежь ремни. Нам нужно выбираться отсюда. Сейчас весь дом будет на ногах.
Разрезав ремни, он бросил нож на пол. Вивьена встала.
Чувствовалось, что она лучше владеет собой, чем он.
— Идем.
Коскинен не мог посмотреть туда, где сидел Трембицкий. Но он поднял руку в прощальном жесте.
Где-то в коридоре вскрикнула девушка. Вивьена на ходу подняла пистолет и сунула его в сумку. Открыв дверь они оказались в коридоре.
Вивьена повела Коскинена в противоположном направлении. Из бокового прохода вышел служитель.
— Что случилось? — спросил он.
— Я думаю, что-то взорвалось, — сказала Вивьена. — Мы идем за помощью.
Ее рука была готова нырнуть в сумку за пистолетом. Однако служитель, не обратив на них внимания, бросился бежать туда, где произошел взрыв. Выйдя из холла, они направились вниз по лестнице, где находилось много возбужденных людей. На беглецов никто не обратил внимание. Двумя этажами ниже Вивьена снова повернула в коридор. Тогда они завернули еще за один угол, где их никто не видел, она остановилась отдышаться.
— Мы свободны, свободны, — как во сне повторял Коскинен. — Мы сбежали.
Она оперлась о стену, закрыв лицо руками.
— Ян не сбежал, — сказала она сквозь слезы.
