— В профиле вот этого человечка, — сказал Аман, — угадываются черты жителя островов Тихого океана, то есть океанийского монголоида. Не находите?
— М-мм… сходство есть, — пробормотал Тирлинг. — Нечто вроде древнего айна с Курильской гряды или Хоккайдо.
— А мне видится абориген Охотского побережья, — возразил Демченко. Его загорелое лицо так и светилось от гордости: созданный им геоскоп узрел эти загадочные пиктограммы в толще вековых наслоений.
— Почему именно с Охотского?! — спросил Тирлинг.
— Взгляните сюда: первобытный географ изобразил устье Амура. Оно показано верно, другого с такими характерными очертаниями нет в регионе. А вот линия морского берега, гребни волн и кит, пускающий фонтан.
— Смелое толкование, — покрутил головой Тирлинг. — На чем основываете?
— На факте находки нуклеуса. Такие же найдены в Дюктайских раскопках. Как попали сюда, в Тамоанчан?.. Потомки дюктайцев пришли в Америку 25 — 30 тысяч лет назад — вслед за мамонтами и бизонами. Среди них, несомненно, были предки тех, кто спустя тысячи лет дошел до Мексики. Логично?
— Что-то мало понимаю тебя, друг-следопыт, — произнес Аман. — При чем тут древние айны?
— Слушай и внимай, — улыбнулся Леонид. — Под натиском племен, идущих из Кореи либо Маньчжурии, протоайны могли откочевать на Алдан и там смешаться с дюктайцами. В конце Висконсинского оледенения последняя волна айно-дюктайцев перебралась в Новый Свет. Затем океан затопил Берингию. Минули века… Новые метизации в прериях Северной Америки… Предки сынов Ягуара прошли пустыни Аризоны, Нью-Мексико и осели в Тамоанчане. Логично я мыслю?
— Почти… — язвительно сказал Тирлинг. — Ну а как насчет ольмеков?
Леонид театрально развел руками:
— Тут пока все не ясно. Я лишь истолковал, как отдаленные потомки этого айна, — он коснулся пиктограммы, — могли достичь Веракруса.
…Облака ушли к хребтам Тустлы, и на потемневшем небе зажглись яркие, будто умытые звезды. Аман снова был у входа в пещеру. Свет полной луны осветил ее глубину. Кости "протоайна" лежали там, где их нашли. "Кем был ты? — гадал археолог. — Кто сразил тебя дротиком — ольмек или абориген сельвы? Радиоуглерод показывает время поздних ольмеков, упадка их культуры. Но они не жили в пещерах, значит, ты — потомок айно-дюктайцев, населивших сельву тысячелетий за восемь до ольмеков… А что дает это для проблемы генезиса народа Змеи? Ничего".
— Заснул там, что ли?! — услышал Аман голос Демченко. — Иди-ка в палатку. Ужин готов. Да и спать пора, завтра чуть свет за работу.
— Сейчас, сейчас… — недовольно ответил Аман. Окрик Леонида смешал его мысли.
После ужина он сразу лег спать. Сон не шел, и Аман принялся размышлять все о том же. "Допустим, что отдаленные потомки айно-дюктайцев и есть аборигены сельвы. Ну а ольмеки кто? У них иной расовый тип… Вслед за Тирлингом я могу объяснить многообразие расовых типов и языков индейских племен только тем, что еще задолго до Эрика Рыжего в Новый Свет прибывали случайные путешественники из Океании, например, от берегов Азии. Так могли приплыть в Америку предки ольмеков. Примерно в пятом-шестом тысячелетиях до нашей эры…" Незаметно Аман уснул, однако и во сне его мозг работал в том же напряжении. Ему снилось, будто парит он, как альбатрос, над водами Северной Пацифики. Океан казался огромной холодной темницей, в которой настороженно дремали ветры и угрюмые тучи. Стояла тишина: ни гула ветра, ни плеска волн. Потом из-за гор Аляски вышла луна — океан стал волшебным. Амана охватило неведомое чувство полного слияния с природой. Он вдруг почувствовал, как океан слушает плеск своих волн, а небо всматривается в свою беспредельность… Далеко внизу проплыл айсберг, возле него играл большой кит… С неба посыпались снежинки, мириады их падали на спокойный лик вновь уснувшего океана.
"Скоро Берингов пролив, — подумал он. — Вон за тем мысом откроется". Однако увидел не пролив, а поросший лиственницами перешеек. "Разве я в палеолите!?" — Аман с изумлением приглядывался к группам охотников, двигавшихся по суше с азиатского берега на Аляску. Он различал даже их лица, размытые лунным светом. Впереди, наклонив крупную лохматую голову, шел юный богатырь. "Это, несомненно, первобытный следопыт и вождь племени! Назову-ка его Угэмом. Почему бы нет? И он несет в сумке те самые пиктографы на пластинках — часть огромного наследия предков-художников, живших на Алдане… Потомки айно-дюктайцев, тысячи лет кочуя по северо-западу Америки, потом в прериях и пустынях, донесли эти пластинки сначала до Аризоны, а затем до Тамоанчана. Прежде они, вероятно, обитали в бассейнах Хилы, Колорадо, Рио-Гранде".
Птица-невидимка, несшая Амана на упругих крыльях, повернула на юг, к теплым водам океана. "И я увижу, значит, не менее загадочные, нежели ольмекская, культуры Западной Пацифиды!" — обрадованно подумал он. И действительно, ему открылось нечто: то ли сооружения Нан Мадола, то ли Гавайида. Потом еще какая-то цивилизация на мгновение показала свое лицо. И опять он созерцал прошлое — события палеолита, развертывающиеся на огромных просторах Азии. Аман словно глядел на них из окна машины времени. Его взгляд целостно охватывал весь район миграции первобытных племен — от Монголии и Алтая до Алдана и Камчатки. По нему во всех направлениях катились волны людей. "О, небо!.. — смятенно шептал он. — Какой водоворот событий, племен, народов! Нет ничего сказочного в том, что бородатые, высокие ольмеки стали потомками, скажем, "голубых тюрков", о которых и ныне рассказывают орхоно-енисейские предания. Бируни из Хорезма, опираясь на древнейшие легенды тюрко-скифов, недаром писал: "Есть далеко на востоке, за океаном, материк. Какие-то народы Азии ушли туда". А что?! Даже я могу иметь общих с ольмеками предков, ведь я тюрк. Антропологи утверждают, что "голубые тюрки" свободно кочевали от Семиречья до Якутии. В Маньчжурии и Приморье пратюрки могли смешаться с прачжурчженями, тоже народом тюркоязычным. Вот расовые признаки чжурчженей: высокий рост, голубые или зеленые глаза, белокурые, рыжие волосы. Не исключено, ветвь метисов — отдаленные предки ольмеков — обитала в Приморье, далее мигрировала на Камчатку через Колыму. В то время Берингия была уже затоплена, и сухой дороги в Америку не стало. Эти праольмеки на лодках и плотах могли достичь Алеутских островов или канадского побережья, используя Северотихоокеанское течение… А что дальше? Каким путем праольмеки добрались в Мексику? Ясно, что древнейшей тропой миграции Север — Юг, по которой раньше двигались аборигены Тамоанчана. За тысячи лет предки ольмеков прошли часть Канады, затем Калифорнию, Неваду, Аризону и в конце концов достигли тихоокеанского побережья Мексики. И где-то во втором тысячелетии до нашей эры зажглись первые огоньки цивилизации народа Змеи".
Похожий на застывшего истукана Вачинга недовольно поднял густую бровь и веско возразил:
— Не торопись, Аттэхе… Рано захватывать Ольман.
— Почему?.. — подозрительно глянул на него тот. В душе Аттэхе снова проснулось недоверие к изгою.
— В конце этой луны Тунгату понесут на Остров жертв, — усмехнулся толстыми губами ольмек. — И жрецы возвестят День плача. Ольман же останется без правителя.
Острый взгляд Аттэхе загорелся радостью, но лицо его тут же стало хмурым:
— В День плача принесут в жертву вашему богу детей сельвы.
— Так было и будет, — бесстрастно подтвердил Вачинга. — Нельзя мешать жрецам, иначе бог нашлет на сельву большую засуху. Ты хочешь этого?
Аттэхе молчал, потом угрюмо сказал:
— Ты говоришь верно. Город останется без Тунгаты, на остров уйдут из Ольмана много воинов. Легче будет напасть. Подождем!
Старейшины согласно кивнули. Тут снова запел Белый Отец:
— Великий Угэм, покровитель народа сельвы! Дай нам силу одолеть Плащеносных. В начале времен ты привел в сельву предков народа Ягуара, так помоги нам вернуть дни свободы и счастья!.. Мирную жизнь без змееликих!
Возбужденные песней-заклинанием, старейшины повторяли слова сказителя, приложив руки к груди. Даже суровый Аттэхе машинально качался из стороны в сторону. В раскосых глазах Вачинги затаилась усмешка. Он мало что понимал в верованиях тэнков и охотников сельвы. "Кто такой Угэм? Праотец людишек болот и джунглей? Мудрый, сильный вожак? Да, да, так говорил жрец Гуаба… Смешно верить сказкам племени Ягуара. Я поклоняюсь лишь Гремучему Змею, богу своего племени. Презренные тэнки! Надеются взять верх с помощью какого-то Угэма, чьи кости давно развеял ветер вечности. Не одолеть никому Длинных Плащей!.. Я обману людишек Ягуара, если… — Вачинга даже затаил дыхание, столь дерзким был его замысел, — если знатные люди Ольмана назовут меня своим правителем".
Все дело заключалось в том, что Тунгата, которому Вачинга хотел жестоко отомстить, приходился ему сводным братом. Всего лун двадцать назад Вачинга был Старшим Воином и водил караваны с драгоценным нефритом от гор Тустлы к побережью. Неимоверно трудны переходы через сельву и болота даже для сильных и сытых воинов. А что говорить о рабах-носильщиках, истощенных недоеданием!.. После тяжелого перехода Вачингу ждала в Ольмане Инчуни с бирюзовыми глазами и светлой кожей. Он отдыхал, сладко ел, предавался любви. Но пока он спал под дождем в сельве и месил в очередной раз болота, его сводный брат Тунгата увел Инчуни во дворец. Вачинга не покорился воле правителя, а совершил неслыханное: ночью с помощью подкупленного им телохранителя проник в дом Тунгаты и бежал с Инчуни в сельву. Взбешенный Тунгата послал в погоню лучших воинов, беглецов настигли на третий день. Инчуни вернули во дворец. Вачингу же, как сводного брата, правитель не решился предать казни, а сослал его надсмотрщиком в копи, где добывали нефрит. Вачинга бежал, много лун скитался по глухим селениям в сельве, потом встретил людей Аттэхе, вождя охотников.
