Мама все не возвращалась, а планшет был у меня в руках. Обида и разочарование от полученных данных просто заставили меня исследовать мамин планшет, я открывал все приложения и закрывал их. Наконец, я нашел это «страшное», это были фотографии и видео, где мама была с каким-то дядей. Фотографий было много и я сначала не узнал маму, она была такая радостная и красивая, что мне пришлось пролистать несколько десятков, прежде чем я понял все. В этот момент я вдруг почувствовал, что на меня смотрит моя мама, я выключил фотографии и вернул ей планшет, не смотря в глаза. Она взяла планшет и выключила его. Я молча пошел умываться, мы никогда об этом не говорили, я никогда не спрашивал маму не о фотографиях, не о мужчине. Больше мама мне не давала свой планшет, и только когда я пошел в первый класс, она купила мне мой.
Да, это мало имеет отношение к нашему делу, хочу просто чтобы ты знал, я не задавался целью узнать, кто мой отец, где он, жив или мертв, почему я у мамы один и тому подобное. Не знаю почему, но через некоторое время я понял, что мама не может ответить на простые мои вопросы, тем более она не сможет ответить на такие сложные.
Глава 4. Точка не возврата
– Чарли. это все здорово. Но я уже выпил две чашки кофе, но так и не понял, какое отношение имеет твое детство к той информации, которую ты мне продал и хочешь продать? – мне было уже весело и действительно я проникся к этому забавному человеку.
– Мне просто хотелось немного ускорить процесс, в самом начале которого социально замкнутый Чарли боялся промолвить слово, а теперь его было просто не остановить.
– Да, да, да, конечно, ты прав. Я просто хочу, чтобы ты понял, как все это началось. Я не специально, у меня просто не было другого выхода. Тогда в детстве все еще можно было поправить. Хорошо я перейду к тому, моменту, который считаю поворотным. – сказал Чарли.
Я на миг задумался …. «поворотный момент», уж не читает ли он мои мысли! Я тоже часто думал о поворотном моменте, который привел меня сюда, благодаря которому я сижу здесь с Чарли. Возможно такие точки сопряжения сил Судьбы есть у каждого человека. Что же пускай Чарли продолжит, это даже интересно.
(далее речь от лица Чарли)
Первые три года в школе пролетели как одно мгновение, я даже не особо их помню. Хотя нет, помню, как было собеседование у директора школы, я же был на год младше и они хотели решить, в какой класс меня определить: к способным детям или средним. Помню, что был большой кабинет, была взрослая женщина в умных очках, рядом со мной сидела моя мама. Женщина задавала вопросы на логическое мышление, наподобие «если Джонни старше Сары на 3 года, а Сара родилась позже Стива на 1 год, то какая разница в возрасте между Стивом и Джонни». Я отвечал правильно и все быстрее, и быстрее. Тогда директор сменила тематику и неожиданно спросила:
– А кем ты хочешь стать, Чарли?
– Я задумался и несколько минут молчал, что значит кем я хочу стать, я не знаю…. как это понять. Я молчал.
– Ну же Чарли, ты очень умный мальчик, неужели ты не знаешь ответа на такой вопрос? – продолжала директор. Моя мама даже подтолкнула, чтобы я что-то сказал.
– Я не хочу кем-то становится. – ответил я.
– А что же ты хочешь? – изумилась директор.
– Я хочу что-то узнать. – ответил я.
– Что же?
– Узнать все. Я хочу узнать все. – неожиданно ответил я и сам вдруг понял, что действительно единственное, что сейчас хочу – это все знать.
Директор и мама рассмеялись, сказав, что я еще не определился. Меня отправили во второй по сложности класс «В».
У меня был свой компьютер, точнее не собственно мой, а персональный школьный, в который я заходил под своей учетной записью. Дни шли за днями, я учился на одни пятерки, это было время, когда я просто внимал учителям и выполнял все задания. Единственное, что меня раздражало – это письмо рукой. Если помнишь, тогда было еще два варианта изучения языка: ручной набор на сенсорном экране и письмо стилусом по сенсору, как раньше писали гелиевыми ручками на бумаге.
Письмо стилусом меня просто выводило из себя, я просто не понимал, зачем этот способ фиксирования информации, когда есть речевой набор, есть ручной ввод текста наконец. Но учителя были жестоки, мы почти час в день учились писать на сенсорном экране. Все наши результаты сразу отправлялись на сервер учителя и он выставлял нам оценки. У меня всегда была «3», и это очень меня огорчало. Я понимал, что сильно тороплюсь, и поэтому не всегда красиво вывожу буквы, но как только я пытался писать красиво, то сразу терял терпение. Я дергал ногами, мотал головой, барабанил по столу пальцами, но все никак не мог написать слово красиво. Меня даже показывали детскому психологу-коммуникативисту, который сказал, что нам всем надо набраться терпения, т.к. период взросления, когда меня можно было научить писать красиво уже прошел, несмотря на то, что мне было 7 лет.
Я не могу даже передать словами насколько меня раздражало писать рукой, многие дети на меня смотрели и не понимали меня. Ведь я очень быстро печатал на сенсоре, я внятно и быстро мог надиктовывать в речевом наборе, но писать рукой я даже не то, что не мог, я просто не хотел, потому что не понимал зачем это надо делать. Помимо этого, в нашем обучающем приложении по родному языку была отключена автокоррекция и проверка орфографии. У меня было много ошибок, очень много ошибок. Это я также не понимал, ну вот если все понимают, что я имел виду слово «информатизация», а написал его как «информатицзация», то почему мне надо считать это ошибкой? Я просто механически нажал не на ту кнопку, и это можно заменить. Я же знаю, как надо написать это слово. А если бы даже не знал, как это бывало до школы, то мне бы подсказала автозамена и я бы со временем понял правильное написание. В конце концов я же не собирался становится учителем родного языка, зачем мне знать такие тонкости в правилах орфографии и пунктуации…. это было недостижимо для меня.
Мы часто об этом спорили с мамой, ведь она была учителем иностранных языков, она мне говорила, что придет время и я пойму, необходимость правильного написания просто обязательна. Она говорила, что когда-нибудь я захочу всем рассказать о своем открытии или изобретении, но не смогу этого сделать, потому что меня никто не поймет и сочтут этаким невежей, потому что я напишу с ошибками описание моего научного открытия. Тогда я не понимал, насколько она была права. Я просто игнорировал, я был настолько уверен в себе и своих силах, что не считал нужным слушать никого. Естественно, ведь все, кроме родного языка мне давалось очень легко. Домашние задания я делал еще в школе на переменах, дома я читал учебники и копался в доступной базе знаний. Учась в третьем классе я выменял на несколько конфет доступ к базе знаний
5-го и 6-го классов, из дома я изучал то, что сейчас проходят на два класса
старше, а с учетом моего возраста – на три года старше. Понятное дело, мне тогда было не до грамотного письма и красивого оформления задач.
В классе меня уважали и ценили, я всегда всем подсказывал и помогал, ко мне обращались за советом, но не все…. Среди ребят выделялся Френки, это был мальчик на год старше всех, и на два старше меня, т.к. он пошел в первый класс в 8 лет. Он был сильный физически и всегда общался с ребятами из 5—6 классов, он сам говорил, что уже умеет курить сигареты, хотя я этого не видел. Естественно, все ребята пытались с ним сдружиться, чтобы быть поменьше обиженными им. Мы сидели с Френки за одним столом, он часто списывал у меня, я был его лучшим другом в классе. Мне тогда было все равно, я был готов делиться своими знаниями с кем угодно, я просто упивался своими способностями, которые уже никто не отрицал к тому времени.
И вот настало время переломного момента, это было в конце третьего класса, уже была весна, все дети знали, что после третьего класса будет аттестационная комиссия и нас распределят в профильные классы: кого-то в технические, кого-то в прикладные, кого-то в специальные, а самых лучших в математические, куда мечтал попасть и я. Был еще один класс для спортсменов, но я даже не обращал внимания на него, с детства я не привык к физической зарядке и был немного дряхлым. На уроке физкультуры мне было очень тяжело, но все равно я не хотел делать зарядку по утрам.
В один из дней я зашел в класс и увидел, что Френки обижает одну девочку – Джулию. Обычно Френки обижал только мальчиков, и никто не вмешивался, но вот он плевался из трубочки в Джулию, она сидела на стульчике и плакала. Я подошел к Френки и сказал, что не надо этого делать, она же уже плачет. Френки был агрессивен, как никогда, он сказал, что она дала ему правильные ответы во время контрольной работы, стоит сказать, что во время этой контрольной меня не было, т.к. я вызвался помогать совету школы в оформлении выпускного вечера для старшеклассников. Я чувствовал свою вину в этом, а Джулия на меня вдруг посмотрела с такой надеждой и жалостью в глазах, что я вдруг ощутил острую боль в сердце…. Я вдруг понял, что у меня есть сердце, которое никого раньше не чувствовал. Я взял Френки за руку, вырвал «трубочкухарькалку» и отшвырнул в угол. Френки просто побагровел, он схватил меня за рубашку и попытался повалить на пол. Все дети зашумели, я слышал крики, не знаю каким образом, видимо Френки повалил меня не на пол, а на стулья, но я ощутил на себе весь его вес и просто рухнул. Все смешалось в одной картине для меня, я вдруг лежу на стульях, сверху меня красный от гнева Френки, я тогда просто повернулся на бок и Френки медленно сполз с меня на пол, и теперь уже я был сверху Френки. Видимо мы оба не ожидали такого развития событий, но каждый повел себя по разному, я просто замер «как это я и вдруг повалил на пол самого сильного ученика класса», шум прекратился. Френки тоже пришла эта мысль, и он тоже испугался, но его ответной реакцией был удар мне в лицо. Удар был сильный, хотя можно ли считать сильным удар 11-ти летного мальчика? Но от этого удара у отпрянул назад и схватился за глаз, Френки встал с пола, отряхнулся. Мы смотрели друг на друга, потом он сказал:
