Катрин проснулась в полдень. Внимательно огляделась по сторонам и убедилась, что опасности нет.
Она спустилась по водосточной трубе и, очутившись на небольшой кривоватой улице, прошла ее до конца. В конце улочки был скверик, в центре которого стояла скульптура "Девушка с ослом", своим растрескавшимся телом и отколотым носом олицетворяя всеобщее счастливое детство.
И тут навстречу ей с одной из скамеек встал Рваное Ухо. Он шел, неторопливо передвигая обтянутые джинсами "Бэби леви" ноги, потом сунул правую руку в карман, где у него был пружинный нож. И те двое, что шли за ним, сделали то же самое. Хорошо понимая, что теперь-то ей не уйти, волчица пожалела, что вчера не рискнула забежать в свое жилище и взять оружие. А еще она подумала, что от судьбы не уйдешь.
Захлопнув дверь бункера, Харлам подтянул пояс и забросил за спину рюкзак. Оглянувшись, он пошел вдоль по улице, жмурясь от утреннего солнца. А вокруг был город, словно появившийся из кошмара. Слепящие блики прыгали по позолоте православных церквей, по хрому и никелю супернебоскребов, отражались в броневых стеклах магазинов и начищенных до блеска медных фигурках в лавках старьевщиков.
Поглядев вверх, Харлам увидел парящего над городом дракона и усмехнулся.
Какой только нечисти, оказывается, не существовало в минувших веках: драконы, кентавры, русалки, оборотни, не говоря уже о домовых и прочих. И вся эта живность, проскользнув из прошлого, устроилась и расплодилась здесь. Нечисть! Он вспомнил русалку, которую видел третьего дня. Познакомиться бы с этой нечистью поближе, где-нибудь в интимной обстановке.
Он двигался вперед, все время приглядываясь и прислушиваясь к окружающему миру, стараясь предугадать момент, когда из-за поворота на него кинется саблезубый тигр или же сверху спикирует птеродактиль, раскрыв узкую, усаженную острыми зубами пасть и яростно сверкая маленькими красными глазками.
Но все было спокойно в этом утреннем, еще полусонном мире, где каждый громкий звук казался кощунством, где ночная роса еще блестела на траве скверов и на стволе "тигра", стоявшего прямо посередине улицы. Люк танка был открыт, и из него, как скворец из гнезда, вдруг высунулся индеец, потрясая томагавком. Закричал:
- Бледнолицый! Мой, Белый Бизон, сейчас будет твоя, поганый пес, немного скальп снимать, если ты не одаришь меня виски, порохом и добротными одеялами, без которых мой, Белый Бизон, неудобно спать в этой железной пещера.
Он величественно повел рукой и стал извлекать из люка палицу, лук, стрелы с костяными и каменными наконечниками, а также короткое копье.
Тратить патроны Харламу не хотелось, и он выстрелил всего лишь один раз. Пуля звонко щелкнула о броню танка.
- Вот ведь, черт, - сказал индеец, усаживаясь на край танка и доставая из кармана пачку "Кэмел". - А я-то надеялся, что у тебя кончились патроны. Хуг, всю жизнь не везет.
Он сплюнул и стал, неторопливо покуривая, рассматривать Харлама и его снаряжение.
- Слушай, парень, похоже, ты из двадцатого века?
- Ага, - сказал Харлам. - Я вообще снаружи, а там сейчас 98 год.
- Да уж, - покрутил головой индеец. - А я, когда эта штука случилась, жил в 89-м и учился в Оксфорде. А теперь приходится вот чем заниматься. Лучше всего, конечно, маскарад действует на тех, кто жил в начале двадцатого века. Тогда как раз зачитывались всеми этими Куперами, Сальгари, Хаггартами.
- А может, тебе махнуть через границу - наружу! - предложил Харлам. За девять лет мир не изменился.
- А, только стал еще пакостнее, - махнул рукой индеец. - Что там хорошего? Инфляция, гангстеры, наркотики, смог. А здесь я сам себе хозяин! Тут неподалеку есть кусок прерии, на котором живут человек сорок чайенов и штук двести бизонов. Представляешь, настоящих бизонов! Нет, такое бросать нельзя.
Он стал собирать в кучу оружие и прятать его в башню.
- Понимаешь, я мог бы жить с ними, но они пока возражают. Все допытываются, какой мой тотем. А я откуда знаю? Эх!
Белый Бизон махнул рукой и, потушив сигарету, полез обратно в люк. Когда снаружи осталась только голова, он сказал:
- Пока! - и захлопнул тяжелую крышку.
- Ну и ну! - сказал сам себе Харлам. - Веселый мир. Воспитанник Оксфорда грабит на дороге честных людей под видом дикого индейца. Анекдот!
Он улыбнулся и пошел дальше.
Минут через пятнадцать ему встретились усатые мужики в поддевках, тащившие зацепившийся за карниз какого-то дома первый солнечный луч. Луч был толстый, золотистый, весь словно сплетенный из огненной шерсти, и мужики то и дело подплевывали на обожженные пальцы, но добычу не бросали, а с криком, матом и веселым кряхтеньем тащили свое сокровище все дальше и дальше. За ними ковылял вавилонский купец и, выдирая клочки из крашенной охрой ашурбанипалской бороды, кричал:
- Да покарает вас богиня Иштар! Сыны греха! Да забодает вас великий бык Мордух! Верните немедленно то, что вам не принадлежит!
Мужики не обращали на него внимания, только временами кто-нибудь из них советовал купцу сходить и нюхнуть сырых опят, на что представитель вавилонского купечества начинал орать, как резаный.
"А может быть, все эти русалки и прочие вовсе не из прошлого? подумал Харлам, провожая взглядом процессию. - Может, они побочный эффект хроноклазма? Впрочем, пусть в этом ученые разбираются. Наше дело добраться куда надо и сделать что приказано. Остальное - до лампочки".
Он сверился с компасом.
Пока он идет правильно.
А день уже начинался. Предприимчивые бабки торговали пирогами, пампушками, варениками, ватрушками, беляшами и еще черт знает чем.
Мимо ехал отряд крестоносцев, и его предводитель, за спиной у которого торчала рукоятка большого двуручного меча, остановив коня, предложил Харламу отправиться вместе с ними защищать гроб господень от проклятых кузнецынов. Отказываться было нельзя. В этом случае оскорбленный рыцарь приказал бы своим товарищам рубить отступника в капусту. Такой вариант Харламу совсем не улыбается, и он соврал крестоносцу, что дал обет посетить храм избавления святых дев, куда сейчас и направляется. Рыцарь согласился, что обет дело святое, и они расстались.
Минуты через две Харлам обернулся и увидел, что крестоносцы встретились с дружинниками князя Олега и сделали им все то же предложение. Дружинники предложение приняли, но попросили сначала помочь им отомстить неразумным хазарам. Разгорелся спор.
Харлам пожал плечами и подумал, что если бы в этой проклятой стране не было всеобщего языка, то крестоносцы не смогли бы приставать со своим предложением ко всем и каждому. Хотя, кто знает, может, тогда они просто бы рубили всех и каждого встречного в щепу? Для этого знания языка не нужно.
