Черный лемур боролся со смертью. В его глазах еще горел неукротимый огонь, но Индр ясно видел, что жить ему осталось недолго. Время от времени Индр подносил ко рту умирающего кокосовый орех и поил его прохладным соком. Страшную рану Индр прикрыл листьями. В груди раненого булькало и хрипело при каждом вздохе. Неподалеку лежали другие раненые. Оставшиеся без матерей детеныши тихо завывали, требуя пищи и воды. - Мы вернемся в долину... - хрипел вожак. - И уничтожим всех куэ... всех... до последнего! Индр покачал головой: - Ты не увидишь больше долины. - Мы истребим всех куэ!.. - твердил вожак, силясь приподняться. На его верхней губе, неподвижной и голой, пузырилась пена. - Где стадо? - Осталось в долине, - ответил Индр, с жалостью глядя на умирающего. Тысячи лемуров погибли в бессмысленной битве. Зачем ты повел их на смерть? - Куэ наши враги... - шептал вожак. - Нет, куэ - наши братья. - Мы всегда убивали их!.. - Разве это нужно лемурам?.. Мир! Мир и братство - вот что принесло бы победу. Вы могли бы переплывать Большую Воду, строить корабли и селения как куэ! Разум дал бы вам такую же силу. Вы расселились бы по Великой Зеленой Стране... Но теперь поздно! Это все, - он кивнул на жалкую кучку мегаладаписов, - что осталось от тех, кто жил в лесах южного материка. - Твои слова непонятны... - хрипел вожак слабеющим голосом. - Ты чужой среди нас... - Он дернулся и затих, обнажив верхние клыки. - Оррк!.. - закричал Индр, всматриваясь в его тускнеющие глаза. Потом медленно встал на ноги, оглянулся. Со всех сторон приближались уцелевшие лемуры. Окружив плотным кольцом труп вожака, они завыли. Этот беспредельно печальный реквием поднялся к вершинам пальм и слился с нестройным хором голосов маленьких диких лемуров, обитавших в джунглях. Индр опустился на корточки, спрятал лицо в ладони. Печальный вой лемуров глубоко проник в сердце Володи, снова пробудив его собственную родовую память... Этот вой вдруг незаметно превратился в громовую песнь прибоя...
Володя увидел себя плывущим по ордовикскому морю. Вокруг расстилалась водная ширь. Синее небо, облака и солнце такие же, как и теперь... Он быстро плыл вдоль извилистой прибрежной линии, прорезанной многочисленными лагунами. В кристально чистом воздухе белели закругленные известковые скалы, их обрамляли бурые водоросли, выброшенные океаном. Обогнув гряду известняковых рифов, Володя выполз на плоский камень и замер, нежась в ласковом потоке солнечного света. Сейчас он был всего-навсего маленьким земноводным, но видел мир далекого прошлого глазами разумного существа, и это придавало его впечатлениям необыкновенную глубину. Всеми своими чувствами он жадно впитывал красоту первозданного мира. На склонах холмов, обращенных к морю, виднелись редкие пятна зеленой растительности. Страна ордовикской эпохи казалась безжизненной и бесплодной, но Володя смотрел не на голые известковые утесы, а на те пятна зелени, что были первыми предвестниками будущей жизни. Ордовикская страна получила из моря те зачаточные формы растений, которые впоследствии одели землю богатым зеленым плащом. Володя как бы слышал голоса Земли, которая страстно грезила о грядущих днях буйного расцвета планетной флоры. Но вот постепенно светлый ордовикский ландшафт сменился более мрачным раннедевонским. На горизонте встали безжизненные горы докембрийских пород, у их подножия тянулись цепи холмов и шлейфы из песка и гравия, отсортированных бурными потоками. Грязевую бухту, где фумаролы непрерывно выбрасывали пепел и дым, ограничивали низкие песчаные дюны. Справа раскинулись бесконечные болота с блестевшими там и сям озерками, а по их берегам тянулись к солнцу нежные осоковидные растения. Однообразная зелень с бурыми пятнами мертвой или отмирающей листвы навевала грусть. Володя тщетно пытался услышать радостные голоса птиц или крики других живых существ. Но ничего, кроме шелеста ветра или завывания бури. ... Напрасно Района настойчиво говорил ему о том, что нужно подавить свои личные воспоминания, воспринимать лишь нужную информацию. Володя ничего не слышал... Он был сейчас среди роскошных лесов среднего карбона. Падали в болотистую почву, заросшую каламитами, папоротниками, древовидными плаунами, гигантские деревья... А немного спустя Володя уже бродил по равнинам Гондваны, покрытым однообразной папоротниковой растительностью, и тут же рядом сверкали голубоватые ледники: Гондвана была придавлена палеозойским оледенением. Володя медленно взбирался на темные обрывы обнажения валунных глин. И холодный ветер, дующий с айсбергов и ледников, сползающих в морской залив, обвевал его разгоряченное лицо. Он радовался, что жизнь не сдается и здесь: среди пятен снега в долинах и на склонах холмов росли группы хвощей с членистыми стеблями и чашевидными мутовками листьев, похожими на короткие сегменты. А выше развесили свои кроны древовидные папоротники, лепидодендроны и гигантские деревья с вьющимися вокруг их стволов растениями. ... Раяона, потеряв наконец терпение, на секунду выключил генератор. Володя даже застонал от разочарования и, открыв глаза, словно пьяный, бессмысленно смотрел на шефа. - Ты будешь все-таки выполнять правила? - спросил Раяона. - Или тебя придется заменить? - Но я ничего не могу поделать! - взмолился Володя. - Это происходит помимо меня. Раяона подумал немного и снова включил установку. - Ладно, выходит, что чего-то я не учел.
...- Оррка нет, - раздался над ухом Индра голос старого, едва державшегося на ногах лемура. Его когда-то пышный темно-желтый мех свалялся и висел грязно-бурыми лохмотьями. Тусклые безжизненные глаза наполовину затянулись мутной пленкой, но где-то в глубине зрачков упрямо горел такой же, как у вожака, неукротимый огонь. - Ты виноват в этом!.. Ты не научил нас делать копья и стрелы. Ты не помог уничтожить куэ еще тогда... на берегу Большой Воды. Индр поднял голову, пристально взглянул на старого лемура. Тот часто заморгал, от внутреннего напряжения его крупные, сильно стертые верхние клыки обнажились, а мясистый зубчатый подъязык машинально прочистил нижние зубы. - Я пытался учить вас труду, - спокойно ответил Индр, наблюдая, как озлобленные мегаладаписы окружают его со всех сторон. - Вы сами не захотели трудиться. Кто же виноват? - Ты виноват, - тупо повторял лемур. Раздались угрожающие крики. Ободренный поддержкой сородичей, старый лемур поднял огромную дубину. Некоторое время он медлил, словно не решаясь ударить. Но вот дубина со свистом рассекла воздух. В последнее мгновение старого лемура оттолкнули, и удар не достиг цели. Потеряв равновесие, он упал на землю. - Индр должен помочь нам победить куэ! - раздался голос громадного черно-белого лемура. - Нет! - твердо сказал Индр. - Довольно крови. Я пойду к куэ. Они выслушают меня и согласятся на мир. Мегаладаписы неодобрительно заворчали: - Куэ более злобны, чем длиннохвостая цива. - Мы всегда убивали куэ! - Они никогда не будут нашими братьями. Тогда черно-белый сын умершего вожака нахмурился: - Помоги победить куэ, - настойчиво твердил он. - Иначе умрешь... - И он взялся за дубину. Индр молчал, прислушиваясь к завыванию ветра в кронах деревьев. Он почувствовал страшную усталость. Все бесполезно. Как объяснить им, что годы жизни в мире длинноголовых приучили его с отвращением относиться к самой мысли об убийстве? Что вид крови живого существа для него страшнее всего? Индр отдался своим мыслям. Трансформируясь в генераторе родовой памяти и сознании Володи, эти мысли-воспоминания возникали на экране неожиданно радостными картинами залитой солнечным светом страны. Исследователи вдруг поняли, что видят родину далеких предков Индра Лемурию третичной эпохи. На илистых равнинах, примыкающих к устью полноводной реки, расхаживали диковинные птицы, неторопливо переставляя длинные тонкие ноги. Они погружали свои клювы в жирный красный ил, что-то выискивая там. В пальмовой роще весело пели птичьи голоса, из зарослей болотного папоротника и хвощей доносилось повизгивание пекари. Лениво помахивая ушами, по зеленому лугу медленно брел малютка меритерий, зажившийся на свете прадедушка слона. Он ловко захватывал хоботом вкусные стебли молодой травы. Вдруг он остановился, поднял кверху хобот, испуганно прислушиваясь. Потом резко затрубил и пустился в бегство... Индр, стоявший на вершине невысокого холма, удивленно вытянул шею, пытаясь понять, почему испугалось животное. Далее информация приняла характер мерцающих импульсов, хаотичных вспышек сознания Индра. Глазами лемура ученые увидели, как с неба, казалось, прямо ему на голову, спускается чудовищная птица с пузатым серебристым брюхом, короткими блестящими крыльями и пастью, изрыгающей пламя. Они поняли, что Индр стал свидетелем величайшего события - посещения Земли инопланетными разумными существами. Рокот неземной птицы достиг наивысшей громкости: она шла на посадку. Обжигающий вихрь ударил Индру в лицо, прижал его к земле... Вероятно, он сразу потерял сознание: на экране проектора побежали темные полосы, изображения исчезли... Затем он пришел в себя и оцепенел от страха. Над ним склонились двое - никогда не виданные им существа с огромными то вспыхивающими, то угасающими глазами. Электронный лингвист передал приблизительный смысл фраз, которыми обменялись пришельцы, разглядывая лемура: - Что с ним делать? - задумчиво проговорил один из них, бронзоволицый. Падая, он разбил голову о камень. Кроме того, обжегся... Мы не можем бросить его так. Здесь много хищных зверей. Пока его найдут сородичи... и голос многозначительно умолк. - Придется взять с собой, - ответил другой голос, молодой и звонкий. - На Эону? - спросил первый после долгого молчания. - В абсолютно чуждый для этого полузверя мир?.. Выдержит ли он? - глаза бронзоволицего вспыхнули и угасли. - Выхода нет, - возразил молодой голос. - Я не хочу быть виновным в чьей-то гибели... Тем более... Возможно, это потенциальный носитель разума на этой планете. Кроме того, возникает интересная проблема... Можно ли развить интеллект у первобытного существа? Поднять его до уровня мыслящего? - Я в это мало верю, - отозвался бронзоволицый, - но согласен, что выхода нет. ...Видимо, в тот момент, когда ракету качнуло, Индр увидел голубое море, необъятное с большой высоты, синюю ленту реки, пальмы на равнине и густые леса. - У-у-улл! - отчаянно закричал он и рванулся к иллюминатору, пытаясь удержать исчезающее видение... И снова провал сознания. ... Он то приходил в себя, то погружался в какой-то страшный, нелепый полусон, в котором было ужасное черное небо с пронзительно-колючими, яркими звездами, совсем не такими, какие он знал... Множество длинноголовых зверей... Они ласково трогали его плечи, лицо, голову, осторожно гладили густой мех. Исследователи поняли, что тысячи парсеков, отделявших Землю от далекой родины пришельцев, прошли для Индра так же незаметно, как и томительно долгие годы тормозного гашения субсветовой скорости корабля. Все это лежало вне сознания лемура и не могло быть воспринято им. Зато картины первых дней на Эоне в его памяти сохранились четко... На экране возникла равнина, покрытая невысокой, вьющейся спиралями красной травой. Очевидно, это был космодром. Над головой Индра висело странное черно-фиолетовое небо, по нему плыли серо-желтые облака. Но самым удивительным было зрелище двух солнечных дисков - громадного красного и маленького бирюзового. Их лучи, смешиваясь, падали на равнину снопами теплого зеленоватого света. Вдали, на горизонте, свободно и легко размахнулась панорама стрельчатых, просвечивающих насквозь зданий. Но Индр не понимал, что это такое. Он был искренне убежден, что видит все это во сне, что вот-вот он проснется, видение исчезнет, а он встанет из густой травы и пойдет в лес, к своему стаду. ... Потом он шел в толпе длинноголовых, притихший, безвольный, одурманенный красками, запахами, звуками непонятного мира, бурно кипящей вокруг жизнью. Длинноголовые что-то говорили ему, махали руками, а его сердце, захлестнутое шквалом новых впечатлений, готово было разорваться от напряжения.
